Начнем с того, что едва ли не все 100% продаваемой рассады выращивается в стандартных теплицах. Стало быть, рассада не видела солнца и не за–ка–ле–на. Поэтому у саженцев, высаженных в открытый грунт, под солнце, в первый же день белеют, желтеют и сгорают листья, и саженцы впадают в длительный стресс. Правда, иногда продавец приговаривает, что «рассада закалена», но имеет при этом в виду, что теплица проветривалась. А покупатель воспринимает эти слова шире, как ему хочется. И невдомек ему, что закалить рассаду в стандартной теплице технически невозможно! Вот выгнать её, получить более развитую, подчас, даже с бутонами и цветами — это сколько угодно!
И что мы имеем в итоге? Торговали — веселились, подсчитали — прослезились? Выиграв с помощью рассады лишний месяц теплого срока, мы его же теряем на преодоление стресса! То есть получаем такое же по развитию растение, как если бы оно росло в открытом грунте, но уже переболевшее и состарившееся? Рахитичное? Я не нагнетаю страсти. Просто кидаю косточки на счетах — день туда, день сюда… У себя в огороде мы давно стремимся минимизировать число пересадок растений и даже — по возможности — избежать их.
Можно указать весьма уместную аналогию из человеческого житья–бытия: переезд. Приходится рвать корни здесь и пускать их там. И никто не убедит меня в том, что переезд — безболезненная операция. Народная молва даже приравнивает два переезда к одному пожару. Бывают, естественно, ситуации, когда переезд вынужден. Но — он должен быть обоснован и взвешен.
То есть, тем, кому не в тягость необязательный хоровод вокруг рассады, стоит держать перед глазами «другую чашу весов» и оценивать компенсацию за резко выросшие (по крайней мере, удвоившиеся) хлопоты. Поверьте, у меня было много поводов — один другого «краше» — для самообольщения, а теперь они — неиссякаемый источник для самоиронии.
Например, мне понадобилось несколько лет, чтобы заметить, что физалис–палалица получается мощнее, здоровее и — самое неожиданное — дает плоды раньше, чем физалис, выросший из рассады. В итоге — физалис получил «вечную» грядку, которая не обрабатывается почти двадцать лет. Лишь после обильных самовольных всходов физалиса весной грядку приходится прореживать. «Забыл» я также о рассаде бамии.
Неуместная эйфория вокруг рассады. На мой взгляд, пиетет огородников перед рассадой чрезмерен. Есть ситуации, когда рассада позволяет — попутно — справиться с серьезными проблемами. Скажем, когда Вячеслав Грисюк (руководитель Клуба в Славутиче) рассказывает о выращивании картофеля рассадой, а А. С. Удовицкий — о еще более сложном способе (через листоклубни), то они поднимают и решают архиважные задачи борьбы с вырождением картофеля и обеспечения огородников безупречным посадочным материалом (из того же ряда — посадка картофеля кусочками).
Проще и быстрее, конечно, побросать в землю целые клубни, но картофель вырождается еще быстрее, и, на самом деле, «простая» привычная посадка — это быстрый способ размножения негодного картофеля.
Не удержусь от всем понятного добавления. Если клубень поражен фомозом (сухая чернота внутри), то это обнаруживается только при чистке картофеля. Даже на урожайности зараженность клубня не сказывается. Урожай–то есть, да картошки в суп нет! Так не заслуживает ли оправдания дополнительная возня с листоклубнями, кусочками картофеля, рассадой?
Но вот попалась мне на глаза (и заинтересовала!) статья «Лук рассадой». Прочитал, полюбовался внушительными и красивыми луковицами, с удовольствием отметил слова о том, что «способ нетрудоемкий, но очень результативный». Порадовался за очень симпатичного, близкого мне автора.
И лишь погодя зашевелились недоуменные вопросы. Как же так? Когда возятся с рассадой помидоров, то с одного растения собирают потом несколько десятков плодов. Саженцы, можно сказать, «многотиражные». И, тем не менее, нет смельчака, готового назвать процесс выращивания помидорной рассады (одного саженца для десятков плодов!) нетрудоемким. Тут же из одного саженца вырастает всего одна репка, и вдруг — «способ нетрудоемкий»? Нет, так не бывает.
Несколько позже разглядел укрытие посадки сначала агроволокном, а потом — притеняющей сеткой, регулярные поливы высаженного лука. И испарилась радость за автора. Автору–то внедрение собственной, к тому же, объективно привлекательной, находки было в удовольствие, а вот с обнародованием этого приема, без всестороннего анализа «с весами», спешить не стоило.
Другое дело, если бы через рассаду выращивался, скажем, ялтинский лук, который и не лук вовсе, а какой–то необыкновенный фрукт. О таких попытках я знаю, но об успехах, к сожалению, — нет: ялтинскому луку нужен (увы!) ялтинский же климат. А его не смоделируешь.
Правда, есть одно обстоятельство, оставшееся «за кадром» в описываемом опыте. В главе 1, в пункте «Минимизация рыхления при уборке урожая», говорилось, что наиболее благоприятная пора для вегетации луковых — прохладное время сразу же после схода снега. И рассада позволила бы сыграть на этом: можно было бы сделать так, чтобы саженцы лука встретили пору, когда сходит снег, с развитой корневой системой, готовыми к бурной вегетации. То есть «подарить» луку благодатную прохладную пору. А не отнимать её, создавая с помощью агроволокна тепличные условия, не спросив у лука, нуждается ли он в них. Но это — умозаключения, которые надо хорошенько взвесить и проверить в грядке.
Завершая недовольные разговоры о рассаде, хочу уточнить — речь идет, все–таки, не о брюзжании, а о раздумьях.
Нет у меня предубеждения против рассады. — даже для культур, которые вполне могли бы обойтись без 'нее. Просто добавочная канитель должна быть оценена и взвешена с открытыми глазами.
Например, кто в силах объяснить, что делает на рынке — в невероятных количествах — рассада кочанной капусты? Ведь кочанную капусту можно выращивать даже прямым севом (с некоторым запасом) сразу в капустную грядку. Но базары завалены капустной рассадой «выше крыши». А сколько людей «при деле»!
Глава 8. Поддержка растений и подвязывание
Вот еще одна невесть откуда взявшаяся, весьма трудолюбивая русалка — подвязывание. Не надо даже оглядываться окрест себя, чтобы согласиться, что в дикой природе аналогов этой операции нет. Хотя многие растения поддержаны. В основном, друг другом. Без подвязывания. Вот в этом–то и дело. Ну и, само собой, поддержка растений средствами, более созвучными природе, чем подвязывание, оказывается эффективнее, надежнее этого самого подвязывания.
Понаблюдаем за природой. Есть такая дикая ягода — ежевика. Она здорово устилает опушки в лесах моей родной Кубани. Её многометровым плетям не лежится на земле, и она шагает «по головам» кустарников и подлеска. Сама остается на солнце, а поддерживающие её растения — в благодатной разреженной полутени. Даже не поймешь, кто больше выигрывает от этого симбиоза.
Выше, в главе 3, приводились слова К. А. Тимирязева о том, что «Половины напряжения полуденного солнечного света оказывается достаточно для потребностей питания (фотосинтеза)». Климентий Аркадиевич явно имел в виду более знакомые ему северные местности. А Н. И. Курдюмов свидетельствует: «… южное солнце — страшная штука. Нет, страшнейшая! Вот вам факт: летом на Кубани садовые растения с 10.00 до 17.00 не могут фотосинтезировать — замирают от переоблучения. Но затени их пятнами наполовину — увеличивают фотосинтез на порядок».
Словом, всем хорошо от того, что ежевика лежит на кустах — и поддерживаемым растениям, и поддерживающим. Без подвязывания.
Но чаще взаимная поддержка не так бросается в глаза. Вот красноречивый пример. 16 ноября 2002 года над Альпийскими районами Франции, Италии, Германии, Швейцарии, Австрии бушевал небывалый ураган. Скорость ветра достигала 180 км/час. С корнем выворачивались деревья. Убыток от урагана составил сотни миллионов евро. Шесть лет спустя довелось мне ехать в Австрии долиной реки Мур, пересекающей округ Лунгау (земля Зальцбург) с запада на восток.
Оба склона ущелья, на протяжении многих километров, были как бы слизаны огромным шершавым языком — с корнями выворочены все деревья. Но вот поднялись мы в Краметерхоф (поместье Зеппа Хольцера), на высоту 1200 м над уровнем моря. И — никаких следов разрушения, словно оказались в оазисе среди безжизненной пустыни. В поместье Хольцера большие деревья опираются на меньшие, малые деревья — на кустарники, кустарники — на высокие травы, те — на низкие, а низкие травы поддерживаются мхами. Каждое нуждавшееся в опоре растение получает её, но (и на это надо обратить особое внимание!) — не жесткую, а так называемую полужесткую, надежную не на 100, а на 200 процентов (ниже еще встретятся варианты полужесткой опоры). Растения были спасены (почти на 50 га!) взаимной поддержкой. Без подвязывания.
