Слово за слово, будучи уже в легком подпитии, мы неожиданно решили все же испытать судьбу, а заодно и проверить, правда ли все это или бабкины сказки. В общем, так уж получилось, что мы, пока еще не совсем стемнело, собрались и поперлись на кладбище, прихватив с собой лопаты, которые мы брали для копки червяков. Походив немного по кладбищу, мы остановились у мужской могилы. Если честно, я до самого конца не верил, что мы это сделаем – все происходившее выглядело какой-то игрой. Но по лицам ребят я уже видел, что они, под действием вина и новой идеи, были полны решимости. Могилу копали быстро и дружно, и наконец показался красный грязный гроб. Когда крышку гроба открыли, в нос ударил тлетворный, приторный запах, и мы увидели мертвеца. Каждый из нас молча, и наверняка крепко сжав зубы, срывал пуговицу с одежды мертвеца. Затем крышку прикрыли, и гроб был засыпан землей, а крест от могилы мы не воткнули, а положили его поверху земли. Не сговариваясь, мы в полном молчании сунули пуговки себе под мышки и заспешили на берег к своим вещам. Собрав имущество, все также молча, не разговаривая, мы все отправились обратно домой.
Уже на следующий день у всех нас жизнь стала заметно меняться, и, что самое интересное, происходило все именно в той самой очередности, в которой мы спускались в могилу, чтобы сорвать у покойника его пуговку. Первая новость была такая: к Лехе Смирнову приехала тетка из города и отдала ему ключи от почти новенькой иномарки, оказывается, у них умер зять, и они решили отдать его машину ему. Машина была очень красивая, дорогая и черного цвета. И вся наша компания с откровенной завистью смотрела на нее. Вечером, когда мы с Лехой прощались, я его спросил, почему он такой смурной, ведь мечта его сбылась. Он, озираясь по сторонам, прошептал: „Покойник приходил, и я отдал ему его пуговку. Прикинь, хорошо еще, что я знал имена святых, я и ребятам их написал, могу и тебе дать, если ты хочешь". Я не знал, верить ему или нет, скорее всего, это совпадение и Леха меня разыграл, он вообще шутник по жизни, а то, что ему отдали машину, так это бывает. Тем не менее, я позвонил одному из пацанов и старательно записал имена святых, которые ему дал Леха. Сидя на кровати, я мысленно зубрил имена, глядя на свою запись: Петр, Андрей, Иаков, Иоанн, Филипп, Нафанаил, Матфей, Фома, Фаддей, Симон, Иосиф и Иуда и, конечно же, Иисус Христос.
Поздно вечером, уже за ужином, моя мама обсуждала со своей матерью, с моей бабкой, новость – у Валентины Лавровой повесился муж. Бабка моя ахала и говорила, какой это грех, вот так вот взять, да и наложить на себя руки! А я в это время пребывал в шоке, получается, что Илюха Лавров действительно попросил мертвеца задавить его отчима, и тот задавился. На меня нашел ступор, мне было так жутко и так неприятно, как будто я ожидал беду. В этот момент мне позвонил Капустин Ванька, он уже знал про Илюшкиного отчима, но звонил он мне не поэтому, а из-за своей новости. Он сказал, что его мамка через кого-то решила вопрос с армией и даже ни копейки за это не заплатила. Она ему только что про это сказала. Не выдержав, я чуть ли не заорал в телефон: „А Он за пуговкой приходил?!" И Ванька хрипло ответил: „Да!"
Утром, как гром среди ясного неба, новое и ужасное известие – Антоша Забродин умер! Его мать пришла будить, а он уже мертв. Когда мы все шестеро собрались, наверное, каждый из нас думал одно и то же – Антошка, поди, запнулся или перепутал имена святых. Мы разговаривали, а неподалеку от нас кружилась Танька, Кузина подружка, он сказал, что она от него не отходит ни на шаг. Все хмуро глядели на меня. Получалось, что из всех нас мертвец пока еще не приходил только ко мне, а я даже боялся об этом думать. Да и никто из нас не говорил о визите покойника. Рты наши были словно зашиты, а язык онемел. Когда Антона хоронили, я отделился от толпы и пошел к той могиле, которую мы разрывали. Я зарыл пуговицу в землю, у мертвеца в ногах. Попросил у него прощения и, стараясь не запнуться на слове и не перепутать имена святых, громко и четко их поочередно назвал. Вы не поверите, мне вдруг показалось, что кто-то тихо произнес, как будто шепотом: „Иди с Богом и не греши!"»
Встреча с духами утопленниц
Из письма:
«Уважаемая Наталья Ивановна, здравствуйте! На днях, совершенно случайно, я приобрела Вашу книгу и, забросив дела, читала ее, пока не прочла всю. Как только я стала читать, то с первой же страницы у меня промелькнула мысль – вот тот человек, которому я должна рассказать свою историю!
Когда я родилась на свет, умерла моя мама, а через полгода умер отец. Воспитывала меня тетя Марина, сестра моей мамы, и поскольку она была учительницей, да к тому же еще и со мной на руках, она так и не смогла выйти замуж. Жилось мне очень хорошо, тетушка заменила мне и мать, и отца. Она была ко мне ласкова и очень многому меня научила. После школы я поступила в институт, и вот там-то я и полюбила Володю. О моей любви знали моя тетушка, от которой я не имела секретов, и подруга Надя с моего факультета. Володя, может, и догадывался об этом, но никогда ко мне не подходил и знаков внимания не оказывал.
Однажды нас, студентов, отправили на работу в совхоз, и я радовалась тому, что смогу быть к любимому ближе, а может, и наедине. Никогда еще мне не было так хорошо и весело. Днем мы работали, а вечером танцевали в клубе. Несколько раз меня приглашал на танец Володя, и я от волнения горела как кумач. Но, видно, радовалась рано.
Как-то вечером, когда мы были в клубе, Володя и Надя куда-то исчезли. Подождав немного, я пошла их искать и нашла. Моя подружка и мой любимый стояли за клубом и целовались, а ведь она знала, как давно я его люблю. Что тогда сделалось с моей бедной головушкой, до сих пор не пойму, только я в тот момент решила с собой покончить. Была бы в руках петля – сразу бы удавилась, так постыл для меня был этот мир! Но петли не было, и я побежала к реке, желая утопиться, ведь плавать я совсем не умела. Добежав до берега, я плюхнулась на песок, у кустов, и разрыдалась. У меня не было ненависти ни к милому, ни к моей подруге, она всегда казалась мне умнее и красивее. Я обоих их любила, но жить я не хотела и не могла. Почему-то вдруг вспомнилось, что судьба обделила меня родителями и что по моей вине, рожая меня, умерла моя мама. Все тогда мне казалось в черном цвете, все было печально, безрадостно и безнадежно.
Мысль о самоубийстве меня не оставляла, и я уже хотела пойти к воде, как неожиданно увидела странную, поразительную картину – из глади воды, в свете луны, появились сперва головы, а затем и плечи трех женщин. Они очень медленно продвигались к берегу, постепенно их тела поднялись над поверхностью, и они двинулись в мою сторону. Учитывая воспитание тетушки, я была атеисткой до мозга костей, но в тоже время я не могла не доверять собственный глазам – только что река была абсолютно пустой, а тут, как в пушкинской сказке, из воды возникли и вышли на берег три голые женщины с длинными волосами! Бежать было поздно, да и невозможно, так как тело мое сковало страхом, как льдом – ноги и руки не подчинялись. Не зная, что делать, я закрыла глаза и лежала, не шевелясь: „Пусть думают что хотят, может, я умерла!" – так я тогда рассуждала.
Поскрипывание песка говорило мне, что эти трое ко мне приближаются. И когда их тела застили свет луны, я поняла, что они уже рядом. И вот тут-то я и услышала совершенно ни с чем не сравнимый голос. Звук его был столь чарующим, столь мягким и нежным, какой, наверное, должен быть у ангелов или диковинного, неземного инструмента. Он заставлял меня внимать и растворяться в звуке голоса, как растворяется капля дождя в воде. Не знаю, смогла ли я хоть как-то передать вам услышанный мною голос, но только я никогда уже не слыхала в жизни ничего подобного. Весь слух, весь мой мозг и все мое сознание внимали этим речам! Одна из них сказала, что я притворяюсь спящей. Вторая – что если бы не они, то я бы утопилась. А третья – ее голос был чуть ниже других голосов – произнесла: „Такая же несчастная, как и я, из-за любви хотела лишить себя жизни". После этих слов что-то мокрое шлепнулось мне на грудь, и я снова услыхала более низкий голос: „Напои его этой тиной, и он до самой смертушки будет твой!"
Затем раздался смех, и смех этот тоже был неземной. Зашелестел песок, и стало ясно, что они уходили от меня обратно в воду. Приподняв голову от песка, я наблюдала за тем, как они, не оглядываясь, шли к середине реки, до тех пор, пока над их головами не сомкнулась вода. Если бы кто-нибудь мне подобное рассказал, я бы, наверное, никогда в это не поверила, и все могло бы показаться сном, если бы на моем теле не было куска тины вперемешку с водорослями, что подтверждало то, что я в своем уме и не спала и не видела сон.
Придя в дом, где мы жили с Надей на постое, я незаметно выполоскала в чистой воде принесенные с собой водоросли и подвесила их в сенях сушиться. А потом я подсела к нашей хозяйке, к бабе Тасе, и стала ее выспрашивать про то да про се. Когда я ее спросила, верит ли она в русалок, она тут же ответила: „Это ты к тому спрашиваешь, что нынче у нас русалочий день? Не думала я, что нынешняя молодежь об этом помнит и знает, а вот мы, когда были молодые, в этот день бегали до реки, бросали в воду венки, поздравляя русалок с их именинами!"
