Чудесный пример. Он поможет нам четко увидеть истинное положение вещей. Мы говорим о том, что что-то помогает нам расслабиться, находим определенные ситуации или занятия расслабляющими. Но если вы уже полностью расслабились, как может алкоголь или что бы то ни было еще помочь вам расслабиться? Чтобы что-то могло помочь расслабиться, вы должны быть напряжены. Когда мы возвращаемся домой после тяжелого дня, у нас есть много причин испытывать стресс. Возможно, мы все еще обдумываем рабочие вопросы. Но ведь можно включить телевизор, открыть книгу или обсудить рабочие моменты со своим партнером. Если нам жарко и мы вспотели, то примем душ, а если мы при этом чувствуем усталость, то расслабимся в ванне. Если у нас болят ноги, мы наденем лечебные тапочки. Мы переоденемся в более удобную одежду. Если мы голодны, то поедим. Если испытываем жажду – попьем. Во всех случаях мы либо снимаем раздражение, либо отвлекаемся от него. Почему горячая ванна кажется нам расслабляющей? Потому что она облегчает боль, помогает согреться, и после нее мы чувствуем себя чистыми. Однако в очень жаркий и влажный день горячая ванна только увеличит дискомфорт, поэтому предпочтительнее принять холодный душ. Отдых в удобном кресле помогает расслабиться, если вы чувствуете сильную усталость, но для полного энергии ребенка лучше побегать, чтобы разрядиться. Суть в том, что любые действия не являются расслабляющими сами по себе. Они помогают расслабиться, если снимают раздражение, и совершенно очевидно, что помощь должна быть связана с его конкретной причиной. Например, еда утолит голод, но не поможет, если у вас болят ноги. Так каким же образом алкогольный напиток поможет вам расслабиться, если не устраняет источник раздражения, который, собственно, и вызывает напряжение? Истина заключается в том, что никаким. Он даже не утолит жажду.
Но почему пьющие люди уверены, что алкоголь помогает им расслабиться? Существует две основные причины. О первой мы уже говорили: алкоголь притупляет все ваши чувства. Он не снимает все стрессы, но заставляет вас забыть о них. Поэтому хронические алкоголики не дают себе труда мыться, бриться или есть. А когда действие наркотика проходит, оказывается, что алкоголь не только не справился с раздражением, но и усилил его. Теперь алкоголик испытывает еще большую потребность напиться – и так по бесконечной спирали.
Неправильно считать какой бы то ни было наркотик релаксантом. Полная релаксация – блаженное состояние, ощущение, что у нас нет никаких проблем. Человек, страдающей наркотической зависимостью, не может достичь такого состояния. Задумайтесь над этим. Зачем человеку напиваться, если он абсолютно счастлив? Самоубийство – это вечное забвение и последнее доказательство того, что человек по-настоящему несчастен. Опьянение – временное и частичное забвение, степень которого зависит от степени опьянения. Не следует ли из этого, что люди, которым необходимо опьянение, несчастны? Если бы алкоголь решал их проблемы и действительно делал счастливыми, им не понадобилось бы регулярно повторять процесс. Чтобы понять вторую причину, по которой пьющие люди считают, что алкоголь помогает расслабиться, нам нужно подробно рассмотреть
НАРКОТИЧЕСКУЮ ЗАВИСИМОСТЬ.
16
Наркотическая зависимость
Всю свою взрослую жизнь я был заядлым курильщиком. Я говорил, что у меня никотиновая зависимость. Но я никогда не думал о себе как о наркомане. Я просто использовал такую фразу – я мог бы сказать, что у меня зависимость от гольфа. Это всего лишь такие выражения. Я знал, что в табаке содержится никотин, но не считал его вызывающим привыкание наркотиком. Никотин – это то, что оставляло на моих пальцах и зубах коричневые следы, неприятный побочный эффект от удовольствия курения. Точно так же я не мог воспринимать алкоголь как вызывающий привыкание наркотик в такой же степени, в какой таковым является героин. И это несмотря на то, что из-за него я терял способность к передвижению чаще, чем мог вспомнить, а общественное мероприятие и алкоголь казались родственными понятиями. Как и все люди, я принимал то, что мне внушили.
Что такое зависимость? Зависеть, по моему оксфордскому словарю, означает следующее:
«Делать или использовать что-либо в силу привычки или вынужденно».
Сейчас это определение кажется мне запутанным и сбивающим с толку. Люди, употребляющие наркотики, часто используют глагол «принимать». На мой взгляд, это подразумевает, что у них нет зависимости, они полностью контролируют их прием. Такие люди говорят о «привычке», а не о «зависимости».
На какой стадии они начинают говорить об этом как о зависимости, а не о привычке? Я бы предположил, что это происходит в то же время, в какое сильно пьющие люди начинают считать себя алкоголиками: когда они понимают, что потеряли контроль.
Я бы сказал, что более реалистичным определением зависимости будет следующее:
«Выполнять повторно некие действия, которых вы предпочли бы не делать, но не можете остановиться, или предпочли бы делать меньше, но не можете».
Как определить, есть ли у вас зависимость? Следующие признаки могут в этом помочь. Я принял осознанное решение начать играть в гольф. Удовольствие я получал сразу, мне не нужно было стараться его испытывать. Мне искренне нравился гольф, и он не создавал для меня проблем. С самого начала я мечтал, чтобы у меня была возможность играть больше. Можно возразить, что пьяница тоже всегда хочет пить больше. Нет! Наше определение зависимости говорит о другом. Он хотел бы бросить или начать пить меньше, но вынужден пить больше.
Вспомните о времени обучения, когда вы за выходные выкуривали пять сигарет и выпивали полтора литра пива. Можете ли вы вспомнить, что думали: «Я завидую людям, которые за вечер могут выкурить пачку и выпить пять литров»? Разве не наоборот? Разве заядлые курильщики и алкоголики не завидуют людям, которые курят и пьют только на общественных мероприятиях? Я думаю, что все игроки в гольф на свете завидуют Тайгеру Вудсу[16]. Но можете ли вы представить, чтобы человек, который выкуривает двадцать сигарет в день и за каждой трапезой выпивает бутылку вина, думал: «Хотел бы я выкуривать шестьдесят сигарет в день и выпивать две бутылки»?
Не путайте это с ситуацией, когда человеку необходимы шестьдесят сигарет и две бутылки вина, но он выкуривает двадцать и пьет одну по медицинским, финансовым или иным причинам.
Хотя гольф – дорогое развлечение, я никогда не считал, что зря трачу деньги. Гольф не отбрасывал зловещей черной тени на мои мысли. Хотя я очень любил в него играть, мне не казалось, что я чего-то лишен и мне чего-то не хватает, когда я в него не играю. Я не думал с ужасом о выходных, когда не смогу поиграть в гольф. Более того, я мог все выходные не играть в гольф и не чувствовать, что меня чего-то лишили. А когда я решил, что больше не хочу играть в гольф, то не переживал по этому поводу. Я просто бросил.
Могу честно сказать, что я никогда не думал с ужасом о двухнедельном отпуске, во время– которого буду лишен алкоголя или табака. Но только потому, что я даже представить себе не мог, что отправлюсь в такой отпуск, где не смогу пить и курить. Очевидно, что я стал зависеть от обоих ядов задолго до того, как достиг стадии, на которой ощутил свою зависимость. Можно возразить: зачем мне было лишать себя в отпуске удовольствия пить или курить? Но если у вас возникнет такое возражение, значит, вы пока не поняли: так всегда отвечают люди, говорящие о «привычке», чтобы показать, что они себя контролируют. Суть в том, что я мог уехать в отпуск, в котором был лишен гольфа, занятия, доставлявшего мне куда больше удовольствия, чем выпивка и курение. Но я не мог отправиться в отпуск без спиртного и сигарет:
У МЕНЯ УЖЕ БЫЛА ЗАВИСИМОСТЬ!
В этом и заключается истинная разница между зависимостью и настоящим удовольствием: гольф я контролировал. Раздвоенности не было. Половина моего разума не возмущалась: «Зачем мне тратить тяжело заработанные деньги на это занятие?»; а другая половина при этом не думала: «Но как ты будешь наслаждаться жизнью и справляться со стрессом, если перестанешь играть в гольф?»
Путаница в понятиях «зависимость», «привычка» и «употребление» во многом происходит из-за того, что даже так называемые специалисты не понимают тайны зависимости. Поэтому прием наркотиков часто называют «привычкой», словно единственная причина того, что мы это делаем, состоит в том, что мы привыкли. Но неужели мы настолько примитивны? Разве у привычного поведения нет обычно какой-либо причины? Когда я в Англии, то езжу по левой стороне дороги. Но когда я попадаю на континент (в Европу), то тут же безо всякого труда преодолеваю привычку всей своей жизни. Я не буду утомлять вас объяснением того, почему привык ездить по левой стороне дороги в Англии и почему борюсь с этой привычкой на континенте. Если я пытаюсь оправдать некое поведение тем, что это просто привычка, на самом деле я говорю следующее:
