и «Ультрам» немного помогал. Брайан сказал мне: «Я постоянно смотрел на часы в ожидании, когда можно будет принять следующую таблетку. Иногда после обеда я понимал, что сейчас только два часа дня и мне нужно ждать до трех. Люди, которые работали со мной и знали меня, – они видели боль в моих глазах. Им было меня жаль».
За 20 лет страданий от боли Брайан в разные периоды принимал «Ультрам», кодеин, метадон и «Оксиконтин». Все это опиоиды, и все они вызывают зависимость. Когда боль проходила, Брайан работал со специалистом по наркологии, чтобы избавиться от возникшей наркотической зависимости. Он говорил: «Было очень тяжело слезть с опиоидов. Было почти невозможно отказаться от них, когда мне было больно».
Что подводит нас к опиоидному кризису. А это действительно кризис. В 2017 году более чем 56 миллионам американцев были выписаны те или иные опиоидные обезболивающие [147]. Конечно, эти препараты могут служить законной цели – кратковременному уменьшению боли. Но в долгосрочной перспективе у пациентов вырабатывается толерантность к опиоидам, которые становятся менее эффективными. Не говоря уже о том, что они вызывают привыкание и очень опасны. Передозировка опиоидов сегодня является основной причиной случайной смерти в США, унося больше жизней, чем огнестрельное оружие или автомобильные аварии [148]. Смерть от опиоидов настолько распространена, что средняя продолжительность жизни американцев фактически сократилась за последние три года [149]. В предыдущий раз такое было, когда мы одновременно вели Первую мировую войну и боролись с глобальной эпидемией гриппа.
В ответ на опиоидный кризис Центры по контролю заболеваний разработали новые рекомендации по сокращению количества выписываемых рецептов на болеутоляющие [150]. Но это породило новые опасения: что пациенты с хронической болью, такие как Брайан, не смогут получать опиоиды, которые помогают им пережить очередной день [151].
Когда речь идет о хронической боли, опиоиды в лучшем случае временное решение. Они могут принести некоторое облегчение, но никак не воздействуют на главную причину боли. Между тем, если усложнить процесс доступа к опиоидам, это тоже не решит проблему. Даже если мы и справимся с опиоидным кризисом, на что я искренне надеюсь, это не поможет разрешить кризис хронической боли. Что нам на самом деле нужно, так это новый подход к лечению хронической боли.
Новый подход
Более двух десятилетий Брайан страдал от боли, подвергая себя ненужным операциям, неэффективным инъекциям и принимая вызывающие зависимость обезболивающие. Но я хочу подчеркнуть, что врачи Брайана не являются в этой истории злодеями. На протяжении своей 20-летней одиссеи Брайан имел дело с десятками медиков, и по большей части они были заботливыми и осторожными. Они делали все возможное, чтобы избавить Брайана от боли с помощью тех средств, которые были в их распоряжении. Проблема в том, что они использовали не те средства.
Чтобы стать врачом, студенты должны проучиться от четырех до шести лет в медицинской школе (в зависимости от страны). Студенты-медики проходят тысячи часов обучения всем аспектам медицины, от анатомии до генетики. Так сколько же часов в учебном плане медицинской школе выделено на изучение боли? В США – 11 часов. Не 11 часов в семестр. И даже не 11 часов в год. Одиннадцать часов на боль за все четыре года обучения [152]. В остальном мире дела обстоят ненамного лучше. В Европе – 12 часов. В Великобритании – 13. Канада, Австралия и Новая Зеландия идут впереди всех с 20 часами, которые отводятся в учебной программе на боль.
Одиннадцать часов? Двадцать часов?! Из всех историй, исследований и статистики, приведенных мной в этой книге, этот факт самый немыслимый. В школе я потратил как минимум 30 часов на изучение таблицы Менделеева. Я использовал эти знания ровно ноль раз. А будущие врачи тратят меньше времени на изучение того, от чего страдает более миллиарда людей во всем мире!
Подобная нехватка образования в области боли является следствием устаревшего представления, согласно которому боль – это всего лишь симптом. Считается, что боль всегда вызвана какой-то физической травмой, повреждением или болезнью. Только вот это идея XX века. Благодаря исследованиям с применением передовой технологии фМРТ мы теперь знаем, что нейропатическая боль сама по себе является болезнью. Нейропатическая боль – это фундаментально другой вид боли. Она управляется мозгом, и лечить ее нужно в мозге.
В последние 20 лет научное понимание хронической боли развивалось стремительными темпами, и все же мы с коллегами ежедневно сталкиваемся с пациентами, которым до сих пор назначают те же неэффективные методы лечения, которые испробовал Брайан. Естественно, они продолжают страдать от боли. То, через что прошел Брайан, может показаться примером крайности, но удручающая правда заключается в том, что его случай совершенно типичный. Пациенты, принявшие участие в исследовании боли в Боулдере, страдали от боли в среднем 11 лет. И у большинства из них собственная длинная история неудачного медицинского лечения.
Мы способны на лучшее. Мы должны добиться лучшего. Я говорю не о небольших, постепенных улучшениях. Нам нужна революция в понимании и лечении хронической боли. За последние годы мы узнали о боли очень много нового, и пришла пора системе здравоохранения воспользоваться этими знаниями.
Современная медицина должна принять новые научные данные по нейробиологии боли.
Врачам следует заменить устаревшие, неэффективные виды лечения на новые методы терапии с доказанной эффективностью. Необходимо сделать упор на обучение науке о боли, чтобы будущие врачи знали, что боль – это гораздо больше, что просто реакция в организме.
Мы уже сделали самое сложное. Ученые по всему миру внесли свой вклад в совершенно новое понимание того, что представляет собой хроническая боль и как она устроена. Осталось воспользоваться этим знанием, чтобы помочь миллионам Брайанов, которые до сих пор продолжают страдать. На протяжении всей истории человечества мы применяли логику и науку для решения, казалось бы, неразрешимых проблем. Чтобы помочь себе жить лучше и дольше. Мы победили болезни, от которых когда-то умирали миллионы: цингу, полиомиелит, оспу. Пришла пора добавить в этот список и хроническую боль.
