Если бы мы усвоили ключевые потребности роженицы, то история родов не знала бы «эры электроники». Тогда врачи не решились бы с начала 70-х годов записывать в постоянном режиме ритм сердцебиения плода и интенсивность маточных сокращений при помощи электронных приборов. Врачи бы понимали: когда за телесными функциями женщины постоянно наблюдают и она это знает, уже одно это возбуждает неокортекс, а это грозит сделать роды дольше, труднее, а значит — опаснее, так что все больше родов будет проходить при помощи хирурга. Интересный факт: когда настала эра электроники, ученые провели исследования, показавшие, что единственным устойчивым и статистически значимым эффектом электронного мониторинга (сравнительно с обычной периодической аускультацией) было увеличение числа кесаревых сечений.[2—14]
Если бы благодаря правильному пониманию процесса родов мы избежали эры электроники, возможно, не возникло бы навязчивой боязни судебных последствий. В 1970-е годы многие врачи не без участия прессы распространили идею о том, что новые электронные методы наблюдения позволяют «рожать без риска» — как будто непроизвольный процесс подобен полету самолета, за которым легко следить и которым можно надежно управлять! Из такого убеждения следует, что причина любого несчастного случая: смерти, инвалидности, — чья-то ошибка или недосмотр, а значит, нужно искать виноватого. Общественность не смогла вовремя понять, что эпидемия судебных исков не могла породить ничего, кроме атмосферы страха в больницах и роддомах. А ведь страх — это как раз то, что делает роды трудными и опасными.
Если бы несколько десятилетий назад мы задали себе правильные вопросы, мы не попали бы сейчас в кабалу прочно укоренившихся теорий. Если бы, например, мы осознали, как важно обеспечить роженице условия, в которых ее адреналин как можно дольше держится на минимальном уровне, то мы бы представляли себе заранее, что присутствие при родах мужчины, неокортекс которого выделяет гормоны стресса, может увеличивать риск. Но вот появляется новое веяние: отцы присутствуют на родах. Его все горячо поддерживают, и сегодня уже никто не осмелится обратить внимание на то, что его бум совпал по времени с резким увеличением числа кесаревых сечений. (В Ирландии отцов допустили в палату только в конце восьмидесятых — тогда же взлетело и число операций.)
Простое практическое правило
Поскольку непонимание физиологических процессов прямо или косвенно ведет к резкому росту кесаревых сечений, предложим очень простое правило, которое поможет уяснить, в чем заключаются ключевые потребности женщины в родах. Его можно выразить всего одной фразой: во время схваток, потуг и рождения ребенка следует устранять все специфически человеческое и удовлетворять потребности, свойственные млекопитающим.
Устранить все, что специфически присуще человеку — это, прежде всего, освободиться от бремени укоренившихся убеждений (крепко сросшихся с ритуалами). Тысячелетиями они вмешивались в физиологические процессы во всех известных нам культурных сообществах (не исключено, впрочем, что на определенном витке человеческой истории это давало эволюционное преимущество). Из этого правила следует, что необходимо сократить до минимума активность неокортекса — отдела головного мозга, мощное развитие которого отличает нас от остальных животных. Отсюда же следует, что язык — еще одна специфическая функция человека — должен использоваться как можно более скупо.
Любое млекопитающее, производя на свет потомство, стремится быть подальше от посторонних глаз. Для женщины в родах это такая же насущная необходимость.
Далее, необходимо удовлетворить ее потребность ощущать себя в безопасности: когда самка млекопитающего в джунглях чует поблизости хищника, роды на время прекращаются. Примечательно, что женщина, укрытая от опасности и посторонних глаз, нередко предпочитает рожать в позах, свойственных млекопитающим, например, на четвереньках.
Часто говорят, что нужно гуманизировать деторождение, то есть сделать его более человечным. На самом деле, если мы хотим снизить процент кесаревых сечений, стоит его сначала сделать более похожим на деторождение у млекопитающих. В определенном смысле роды следует дегуманизировать.
Глава 5
Когда сбываются мечты...
Мифы, легенды, поэмы и сказания рассказывают нам о человеческих мечтах, живших во всех народах, во все времена. Благодаря технологическим чудесам XX века многие мечты вдруг сделались реальностью. Это относится и к кесареву сечению, которое можно воспринимать как осуществление древней, глубоко лелеемой мечты. Давайте пойдем непроторенным путем и посмотрим новыми глазами на то, что я обозначил бы как «искушение кесаревым сечением» — то есть искушение превратить эту операцию в обыденный способ производить детей на свет.
От Асклепия до куклы Барби
Асклепий, бог медицины у древних греков, появился на свет, когда его отец Аполлон рассек чрево своей возлюбленной Корониды, казненной за неверность. Бог Зевс исторг сына своего Диониса из чрева умершей возлюбленной, затем последовала «пересадка» в отцовское бедро, откуда впоследствии и родился младенец.
Подобные легенды возникали не только у греков. Многократно звучит мотив кесарева сечения в фольклоре Древней Индии, у египтян, персов и европейских народов. Известны древние китайские гравюры с изображением этой операции, которая проводится, без сомнения, на живых женщинах. В «Шахнамэ» («Книге царей»), написанной около 1000 года нашей эры, повествуется о подвигах героев доисламского Ирана, и там есть подробное описание рождения кесаревым сечением: Заль, легендарный герой по прозвищу Лев, умоляет вещую птицу Симурга помочь разрешиться своей возлюбленной Рудабе. Симург дает наставления священнику Мобеду, и тот рассекает Рудабе кинжалом бок — так чудесным образом родился Рустам. Интересно, что во всех этих древних легендах операцию проводит мужчина, хотя родовспоможением, как правило, занимались женщины.
По германским преданиям (версия Эйльхарта), таким же путем родился Тристан. Один из самых потрясающих сюжетов изображает гравюра на дереве работы германских мастеров позднего Средневековья — рождение Антихриста кесаревым сечением.
Древним мифам и фольклору Британии также не чужд образ рождения «верхним путем», что подтверждает стих из эпизода трагической гибели Макбета:
…Разочаруйся,
И пусть тебе поведает тот ангел, которому служил ты,
Что Макдуф из чрева матери ножом исторгнут.[Сноска]
Среди самых ярких преданий, повествующих о кесаревом сечении, следует упомянуть те, в которых мать сама вынимает своего ребенка, а также, где операция делается при помощи… бычьего рога. Сакомб[Сноска] поведал следующую историю в стихах. В Сан-Себастьяне разъяренный бык вспарывает живот беременной женщине так, что ребенок рождается живым, не пройдя через кости таза: «Плод вышел невредим, минуя узкий путь».[Сноска]
Конечно, трудно отделить легенды и выдумки от достоверных исторических фактов. Главная причина подобных затруднений в том, что во многих сообществах в случае смерти беременной женщины ее тело запрещалось хоронить, прежде чем из него вынут дитя. Так порой удавалось спасти«верхним путем» ребенка умирающей матери.
В VIII в. до н.э. римский царь Нума Помпилий издал закон, согласно которому новорожденного обязательно нужно было извлекать из тела женщины, умершей в родах. Закон оставался в силе во время правления многих римских императоров и был назван «Lex Caesarea» от латинского глагола caesere, означающего «резать, сечь». Таково, вероятнее всего, происхождение нашего термина. Название операции «кесарево сечение» никак не связано с обстоятельствами рождения императора Юлия Цезаря. Если бы император родился таким способом, то его мать Аврелия не могла бы впоследствии стать советницей своего взрослого сына. Возможно, один из предков Цезаря (Кесаря) родился «верхним путем», и имя, данное ему в память о хирургическом способе появления его на свет, стало передаваться из поколения в поколение. Позднее католическая церковь приняла закон, подобный Lex Caesarea, чтобы дать возможность спасенному ребенку принять крещение.
Долгое время кесарево сечение имело отношение лишь к трагическим случаям, когда мать умирала родами, но вот в XVI в. сообщается о первом случае, когда операция позволила выжить не только ребенку, но и матери. Швейцарец Жак Нюфер, чьим ремеслом было кастрировать свиней, решился прибегнуть к кесареву сечению, когда его жена никак не могла разродиться. Ей оказались не в состоянии помочь тринадцать акушерок и несколько литотомистов (хирургов, которые специализировались на извлечении камней из мочевого пузыря). Сделав один разрез ножом, Нюфер извлек живого и невредимого ребенка. Своей жене он наложил швы на рану, и она также осталась жива. Этот случай был изложен в первом трактате о кесаревом сечении, сделанном живой женщине. Его правдивость медицинское сообщество подвергало сомнению, поскольку после этого мадам Нюфер прожила долго, благополучно родив более привычным способом еще шестерых детей, в том числе пару близнецов. Одним из самых правдоподобных объяснений могла быть внематочная брюшная беременность (то есть плод мог находиться не в матке, а в брюшной полости). Примечательно, что в подлиннике трактата, написанном на латыни, упоминается лишь об одном разрезе — брюшной стенки, и ни слова о вскрытии матки. Если такая интерпретация верна, то это не было настоящим кесаревым сечением.
