Вначале хотелось бы подробнее рассказать о таких методах. Эта терапия на сегодняшний день уже не нова, и, как любое дело, обросла слухами и домыслами.
Во-первых, эти препараты не устраняют желание выпить, а лишают возможности. Ни одно из этих веществ не является центральнодействующим, психотропным, транквилизатором или нейролептиком. Если кто-то из знакомых делал что-то подобное, и потом, описывая свои ощущения, говорил, что «пока был подшит, не тянуло» — значит, ему просто крупно повезло. Но это ощущение обманчиво. Пока не тянуло, не пил, а потом, когда потянет?
Во-вторых, эти препараты есть. Все время приходиться слышать, что на самом деле нет никакой Эсперали, что имплантируют пустышки, а больных обманывают. Что кто-то сделал хим. защиту, сразу пошел пить, и ничего не было. Да, иногда, если врач видит явно манипулятивное настроение больного, без установки на лечение, больной шантажирует врача и окружающих, считается, что в таком случае необходимо, либо отказать больному, либо сделать имитацию. Отказать больному не всегда легко, трудно решить, действительно ли больной настроен решительно, или ему нужна только справка. Поэтому, в таких случаях чаще делают имитацию. Многое зависит от политики мед. учреждения и от убеждений самого врача. Не вполне понятна обида людей, заявляющих: «как же так, я выпил и не умер!» А что, было бы лучше, если бы умер? Значит, хороший был доктор, опытный, догадался, что будешь пить.
Поражает жестокость людей, убеждающих «друзей», получивших такую помощь, что, дескать, «пить можно — не помрешь!» Сразу хочется спросить: «а если помрет, ты согласен нести ответственность за смерть друга?» Да, в медицине не бывает 100 %, кто-то пережил и две и три реакции на алкоголь, а кто-то может стать инвалидом и с первой рюмки.
В любом случае, все должны понимать правильно — такие манипуляции только подстраховка первого времени. Нельзя подшить умение плавать, нет уколов со знанием английского языка. Если сделал процедуру — отлично, молодец, это уже решение, достойное уважения. Но это только начало. Считай, что выдали костыли. Не навсегда, а только на год. Если научишься ходить с костылями, потом, может, и сам пойдешь. Но если весь год ничего не делал, чтобы научиться сохранять трезвость — значит потеряешь.
К сожалению, наиболее типичной ситуацией является политика «запоев через год». Видишь больного, которому год назад сделали хим. защиту. Теперь срок вышел, и он ушел в запой. На вопрос: «что Вы делали, пока не пили?» отвечают: «Работал, очень много работал, без выходных, без отпуска». Если спросить: «А что Вы делали, чтобы сохранить трезвость?» получишь в ответ: «А что ее сохранять? Меня и не тянуло. У меня вообще тяги нет. Давайте еще раз хим. защиту на год, а через год еще раз встретимся».
Важно понимать, что это не результат. Даже жены порой обижаются: «Он у меня хороший, не оскорбляйте его! Ну, подумаешь, раз в год будут запои, мы потерпим». Что за чудесная жизнь! Весь год терпеть человека «на взводе», бояться, что скоро будет запой, считать дни, а когда ЭТО случается, испытывать ужас и отвращение!
Трезвость — штучка ценная, дается в хорошие руки. Это как женитьба. Если будешь жениться раз в год, никто не скажет, что ты семейный человек.
Часто люди спрашивают: «А на какой срок лучше подшиваться?» Это вопрос не простой. Некоторые считают, что лучше начинать с небольших сроков: полгода, год. А там, если все получилось, можно и увеличивать до трех, пяти лет. Многие специалисты убеждены, что если удалось уговорить больного сделать манипуляцию на максимальное время, то и начинай с пяти лет. В качестве аргумента приводиться положение о том, что за один год не успеешь ничего понять.
Однозначен вывод, что если человек делал процедуру на три года, а через год сорвался, то повторные процедуры не имеет смысла делать более чем на год.
Пожалуй, самая правильная рекомендация — это предоставить больному самому решать, какое время для него понятно, какой срок он может себе представить. Показательно, что когда больной требует подшивки на 25 лет, у него обычно спрашивают: «А Вы можете себе представить, каким Вы будете через 25 лет?» Обычно люди отвечают: «Да Вы что, для меня и три года — бесконечность!»
Образно говоря, выходя из тумана не нужно прыгать, ставь ногу на видимое место. Гораздо приятнее видеть человека, который сделал хим. защиту на полгода, по окончании срока пришел, и консультируется о том, можно ли ему теперь сделать процедуру на год. Важно то, что после срока действия препарата не было срыва. Поднимаясь по лестнице, главное не скатываться вниз, можно ходить медленно, но не отступать.
Но, даже после того, как сделал процедуру, нужно начинать самое главное — приобретать умение, о котором уже говорилось.
Лечение должно начинаться с первого дня трезвости, а не прекращаться.
Если сохранение трезвости — это умение, то, очевидно, есть школы, где его можно получить? Да, такие «школы» есть. В этой книге будет рассказано только о немногих из них не потому, что остальные плохие, а потому, что этот рассказ может быть бесконечен.
Мы уже обсуждали, что самым главным методом является необходимость говорить на эту тему вне интоксикации. Эти разговоры должны вестись в доверительной обстановке, поскольку главной их задачей является добиться абсолютной, кристальной честности по отношению к самому себе. Люди, с которыми я могу так откровенничать должны вызывать у меня доверие. Не почитание или подчинение, а доверие. Я должен быть уверен, что они никогда против меня не будут использовать то, о чем я сказал.
Такие разговоры должны восприниматься как медицинская манипуляция, рекомендация врача. Они не должны откладываться по внешним причинам. Это как перевязка раны. Если врач сказал — раз в два дня, значит, будем перевязывать раз в два дня. Не зная почему, не задумываясь, зачем так часто. Эту рекомендацию надо выполнять, даже если поехал в командировку или устал.
Говорить на эту тему не хочется, вернее, хочется не говорить! Сразу будет не получаться, разговоры будут казаться нелепыми, бессмысленными. Первое время может показаться, что никакой пользы от них нет. Мы договорились — это умение. Надо продолжать. Не сразу, но получится.
Проще всего такие разговоры вести в семье. Многим из больных повезло, им удалось сохранить семьи. Члены семьи — это люди, которым я доверяю, нет смысла что-то от них скрывать, тем более болезнь.
Делать это нужно, по крайне мере, один раз в неделю. Вообще-то, чем чаще, тем лучше. Дело в том, что обострение зависимости идет примерно одну — две недели, и поэтому, если мы попытаемся разобраться в себе через месяц, можем его пропустить.
Эта процедура должна войти в семейный ритуал: каждую неделю, в какой-то заранее выбранный день (обычно перед выходными, хотя четких рекомендаций нет), в нашей семье мы должны поговорить о том, как дела у нас на этом фронте. Как правило, эти разговоры ведутся между супругами, но мне приходилось видеть, как больной открывался взрослым детям, приятелю на рыбалке, или в бане. Разнообразие орнамента допускается любое, лишь бы помогало…
Правило первое: во время беседы обсуждается только одна тема — болезнь. Не принимаются фразы: «Не хочется говорить на эту тему!» «Хватит уже меня стыдить!» «Есть темы и поважнее!» Для больного нет более важной темы. Если ты болен, значит нечего стыдиться. Мы хотим проявить сострадание — так позволь нам это сделать! Часто получается так: начали с главного, а потом как-то сбились на события в мире, дачу, родственников. Поэтому, сразу договариваемся: ближайший час, например, с 21:00 до 22:00 — только о болезни, о себе, потом о родственниках.
Правило второе: во время беседы нужно описывать не события, а ощущения. К сожалению, мы часто делаем вывод, что события нашей жизни напрямую связаны с ощущениями. Например, в ответ на вопрос: «Как прошел день?» приходиться слышать: «Проснулся, сходил на работу, вернулся домой, поужинал, посмотрел телевизор, лег спать». Это хорошо написанный милицейский протокол. Теперь ясно, где и когда находился, но что чувствовал в это время, совершенно не ясно. Описание дня может выглядеть так: «Проснулся в хорошем настроении, весна, птички за окном, на работу идти хотелось. Шел радостно. Когда пришел, вдруг узнал, что сегодня четверг, а я думал пятница, завтра выходной! Как-то сразу расстроился, ничего делать не хотелось, работал „на автомате“. Зато после обеда разработался, что ли. Уже надо домой идти, а я все думаю, что-то еще надо сделать. Вот и сейчас сижу и думаю, что кому-то надо позвонить, кому не знаю». Обратите внимание — не было никаких необычных событий, а ощущений сколько! Об этом и нужно говорить.
