Наталия Криволапчук - Собака, которая любит

Случалось ли вам дарить другу то, что хотелось бы получить в подарок самому? Если да, то вы меня легко поймете. Так получилось у меня с этой книгой. Много лет мне хотелось прочитать что-нибудь в таком роде, но за неимением — пришлось написать самой.

Эта книга — о том, что МОЖЕТ значить для нас собака и что она МОЖЕТ нам дать. Знаю, что когда я рассказываю об этом, многие меня не понимают. У каждого собачника есть свой опыт общения с этими удивительными существами, и не всегда успешный. Но мне повезло — мои собаки подарили мне невероятный новый мир.

Мне хочется рассказать об этом вам, Читатель мой и Друг! Я уверена, что и вы, взглянув на свою собаку иными глазами, получите от нее тот же щедрый дар — и радость, и здоровье, и новые знания. А самой большой утехой для моего авторского самолюбия будет, если вы узнаете в моей любви к собакам — свою собственную. Ведь и я, читая о чужих собаках, вижу в них свою стаю…

Ни в одной «собачьей» книге (а читала я их, поверьте, немало) мне так и не удалось найти ответа на самый главный свой вопрос: зачем мы так нужны друг другу? Что дает человеку собака, ставшая за многие тысячелетия незаменимым помощником и другом? Что дает собаке человек ведь не только же миску да подстилку в углу прихожей?!

Да и вообще — похожи ли мы друг на друга? Что есть собака: живой автомат для выполнения набора навыков, определенного хозяином и дрессировочными нормативами, или четвероногое и мохнатое подобие человека?

Ох, не скоро я нашла верный ответ! А оказался он куда как прост: ни то и ни другое. Собака — это собака, а интеллект ее — вовсе не усеченный и обедненный интеллект человека. Есть, есть в собачьем интеллекте свое богатство, сокрытое от нас настолько же, насколько от них сокрыты многие тайны человеческие. И самая главная задача этой моей книги — показать вам, мой Читатель, ту благословенную непохожесть, которая и нас с вами может сделать чуточку другими.

В этой книге мне пришлось несколько уклониться от протоптанной дорожки практического зоопсихолога и вспомнить о своей исконной специальности — о моделировании структур языка и мышления. Если я почти двадцать лет занималась структурами информации и искусственным интеллектом, то почему бы не попытаться применить те же методы к изучению интеллекта естественного, хотя и не человеческого?

А стоило мне чуть-чуть понять собак и особенности их мышления — тут начались вещи и вовсе удивительные. Сама я, закоренелая материалистка, поверила в телепатию и прочие биополевые контакты с собаками совсем не сразу и с немалым, надо признаться, трудом. Легче стало тогда, когда все эти странности начали находить объяснения с помощью все тех же общих моделей.

Кроме того, как ни крути, самым надежным критерием истины была и остается практика! Когда связь с собачьим подсознанием стала несомненной реальностью, да к тому же начала приносить свои плоды в практике зоопсихолога, не поверить было уже невозможно. Теперь этими методами пользуется не только мой сын, но и кое-кто из моих студентов-ветеринаров. Надеюсь, что некоторые из моих наработок сможете использовать и вы — с интересом и пользой для себя и для своей собаки.

Чем критичнее вы, мой Читатель, отнесетесь к моим наблюдениям и заявлениям, тем больше будет пользы для вас… и для науки в целом. Взять хотя бы работы англичанина Руперта Шелдрейка. Много лет интересуясь «неожиданными» способностями животных, он охотно собирает данные о собачьем поведении в ожидании хозяина. Как знать, может быть, именно ваши наблюдения послужат толчком к серьезному научному открытию?

Одного только я прошу у вас: непредубежденного внимания не к моей особе, а к нашим с вами друзьям — собакам. Уверяю вас, труд ваш окупится сторицей!

Так пусть же нашим с вами девизом будет: «хочешь познать себя познай свою собаку»! Эта заповедь на долгие годы сделалась для меня руководством к действию. Надеюсь, что и в этой книге мне удалось высказать ту же мысль.

Не могу не высказать сердечной признательности многим и многим собакам и людям, которые, порой сами того не подозревая, помогали мне в работе над этой книгой. Особая моя благодарность — моей многотерпеливой семье и, в отдельности, мужу-физику, который усердно присматривал за тем, чтобы я в своих фантазиях не выходила за рамки хотя бы основополагающих физических законов.

И, напоследок, пару слов о моем псевдониме. Вовсе не «Санта-Барбарой» он навеян и не модными нынче идеями всеобщей и поголовной американизации. Джина и Рольф — это мои собаки, о которых вы прочтете в этой книге и которые первыми рассказали мне свои Тайны. В знак любви и благодарности я полагаю, будто зоопсихолог Джина Рольф — это своего рода собачье-человечий Козьма Прутков, то бишь — мы втроем.

От души желающая вам благородного и благодарного труда и счастья Понимания Наталия Криволапчук

И вот опять белая петербургская ночь. Мне не спится. Мне хорошо лежать в постели, отдыхая от дневной суеты, с любимой музыкой в наушниках плейера.

Вот только ноги слегка затекли. К ним прильнул вповалку мой зверинец — три фокстерьера и их приятель кот. «Бригадир» нашей звериной бригады, громадный черный овчар, уютно посапывает, примостившись где-то на полу, в изножье кровати мужа. На своей подстилке ему летом жарко, вот и пристраивается на сквознячке.

А думаю я как раз о них. Как же это вышло, что только теперь, далеко на четвертом десятке, я нашла себя с ними — с моей стаей?

Недавно я отыскала в семейном архиве свою детскую записку — два листочка из блокнота с наивными детскими словами о заветной мечте вылечить чью-нибудь собачку. Судя по громадным печатным буквам, это начиналось лет в пять. Иметь собаку мне хотелось всегда! Но сколько же разнообразных жизненных обстоятельств мешало осуществлению этой мечты — в детстве, как и у многих, все упиралось в нежелание родителей взваливать на себя лишнюю обузу, позже — в тесноту квартиры, где мы жили тогда вшестером, в малолетство сына, требовавшего, по некоторым серьезным причинам, особого внимания. Но вот сын мало-помалу вырос, население квартиры — увы! — естественным образом пошло на убыль. И наконец наступил день, когда мы с мужем поняли: почему бы и нет?!

При всей своей неважной памяти на внешние обстоятельства тот день я помню прекрасно. Моя давняя детская подруга пригласила нас, всю семью, к себе на дачу. Дело было в самом начале мая.

— Только у меня к тебе есть одна просьба, — неуверенно сказала Татьяна. — Согласишься взять в машину Ирину с собакой? В электричке ей трястись неохота…

Соглашусь ли я? Раз уж своей собаки нет, так хоть с чужой прокатиться! Тут и говорить было не о чем.

Ирину, Татьянину одноклассницу, я знала уже несколько лет. Жили мы, да и теперь живем, неподалеку друг от друга, близко не дружили, но встречались, ходили вместе семьями в кино. Я знала от Татьяны, что у Ирины есть собака, кажется, овчарка. Но видеть не приходилось.

Созвонились, договорились. И вот в симпатичное, погожее майское утро мы ждем Ирину во дворе у машины.

…И вошла во двор Собака! Это было не что иное, как явление королевы — столько достоинства в повороте гордой черной головы, столько непринужденной грации в легкой балетной переступи мощных, но изящных, чуть тронутых серебристым подпалом лап. Кажется, я не просто подумала, но и воскликнула вслух: «Нет, таких собак не бывает!».

Еще как бывает! Не знаю, как для других, а для меня Райфи стала средоточием всего дня. Вот она полулежит на заднем сиденье машины, положив лапы (теперь мне привычнее говорить «ручки») на колени хозяйке… Вот расхаживает по дачному участку, изредка снисходя до того, чтобы обнюхать заинтересовавшую ее травинку или тронуть лапой жука… Знакомство и разведка окончены, теперь суета и неуместное любопытство могут только уронить ее собачье достоинство в собственных глазах. Но все же, как я узнала потом, познание — главная страсть по-настоящему умной собаки.

Тогда Райфи шел всего лишь третий год. Все у нее еще впереди — ее главные выставки, громкие титулы и звания, медали самой высшей пробы. Впереди и серьезная собачья работа, и спасение хозяйкиной жизни. Но уже теперь, едва познакомившись, я, неопытная, отчетливо понимаю: это и есть настоящая собака. О такой я мечтала.