Но Дьюи никогда не испытывал недостатка в друзьях. Тони, наш маляр, всегда гладил Дьюи, когда приходил навестить свою жену Шарон за работой. Она ждала их третьего ребенка. Беременность была незапланированной, но оба они были счастливы. В тот день, когда Шарон родила, она позвонила из больницы. «У Эмми синдром Дауна», — сказала она. Шарон не предполагала никаких неприятностей, и эта неожиданность потрясла ее. Несколько месяцев Шарон не посещала библиотеку, но, когда вернулась, была полностью поглощена любовью к Эмми.
Дорис Армстронг, старая подруга Дьюи, по-прежнему приносила ему маленькие подарочки и любила махать у него перед носом любимым красным рождественским шнуром, а он прыгал от удовольствия. Она была столь же общительна и обаятельна, как всегда, но вскоре после переустройства библиотеки ее стали мучить приступы головокружения. Врачи не могли определить причины и предположили, что она подвержена приступам беспричинной паники. Затем у нее стали дрожать руки, и она с трудом могла ставить книгу на место. Она больше не считала, что может ласкать Дьюи, но он не обращал на это внимания. Чем сильнее становился у нее тремор, тем настойчивее он лез к ней на руки и лежал на ее столе, чтобы составить ей компанию.
Как-то утром Дьюи зашел в мой кабинет с жалобным мяуканьем. Это было странно, но он повел меня к своей мисочке, и я решила, что он хочет перекусить. Вместо этого я увидела Дорис, лежащую на полу в служебной комнате. У нее началось такое сильное головокружение, что она не могла устоять на ногах. Прошло несколько дней, но она с трудом ела и плохо чувствовала себя. Когда в следующий раз я нашла ее на полу, она пожаловалась не только на головокружение, но и предположила, что перенесла сердечный приступ. Через несколько месяцев Дорис нашла маленького черного котенка. Она принесла его в библиотеку и дрожащими руками дала его мне подержать. Я чувствовала, как у него колотится сердечко и судорожно вздымаются легкие. Котенок был очень слаб, испуган и болен.
— Что мне делать? — спросила она меня. Я не знала.
На следующий день Дорис пришла в слезах. Она взяла котенка домой, и ночью он умер. Порой кошка становится больше чем просто животное, и ее потеря вызывает искреннюю скорбь, хотя она и не бросается в глаза. Дьюи весь день сидел рядом с Дорис, и время от времени она даже пыталась погладить его, но присутствие Дьюи все же не могло ее утешить. Вскоре Дорис уволилась и перебралась поближе к своей семье в Миннесоту.
Тем не менее, несмотря на перемены, жизнь Дьюи, по сути, не менялась. Дети росли, но все время появлялись новые четырехлетки. Даже с нашим скудным бюджетом мы могли нанимать новых работников. У Дьюи, наверное, уже никогда не будет такой подруги, как Кристел, но он по-прежнему каждую неделю встречал в дверях класс специального обучения. Он даже установил отношения с таким посетителем, как Марк Кэри, у которого на углу был магазин электронного оборудования. Дьюи знал, что Марк далеко не любитель кошек, и испытывал ехидное удовольствие, вспрыгивая к нему на стол и утаскивая у него пейджер. Марк же, в свою очередь, с удовольствием сгонял Дьюи с любого стула, пусть даже в библиотеке больше никого не было.
Как-то утром я заметила бизнесмена в деловом костюме, который сидел за столом, читая «Уолл-стрит джорнал». Похоже, он зашел, дабы убить время перед встречей, так что я не ожидала увидеть рядом с ним пушистый рыжий хвост. Присмотревшись, я увидела, что кот разлегся на страницах его газеты. «Ох, Дьюи, — подумала я, — ну, тебе сейчас достанется». И тут увидела, что мужчина держит газету правой рукой, а левой гладит Дьюи. Один из них мурлыкал, а другой улыбался. Вот тогда я и поняла, что Дьюи и город находятся в зоне комфорта, что общий рисунок наших жизней установился по крайней мере на ближайшие несколько лет.
Может, именно поэтому я была так удивлена, когда утром, явившись в библиотеку, увидела, что Дьюи расхаживает взад и вперед. Он никогда не был так возбужден; даже мое присутствие не успокоило его. Я открыла двери, он сделал несколько шагов и остановился, ожидая, что я последую за ним.
— Ты хочешь в ванную, Дьюи? Ты же знаешь, что можешь не ждать меня.
Дело было не в ванной; он не испытывал никакого интереса и к завтраку. Продолжал расхаживать вперед и назад и, мяукая, звал меня. Дьюи никогда не плакал, если не испытывал боли, но я знала, что у Дьюи ничего не болело.
Я проверила, как у него с едой. Все в порядке. Посмотрела, не свалялась ли шерсть. Из-за колтунов он буквально сходил с ума. Проверила нос — нет ли у него температуры? И уши — не подхватил ли он инфекцию? Ничего.
— Давай-ка осмотрим тебя, Дью.
Как и у всех кошачьих, шерсть у него иногда сваливалась. Когда это случалось, наш фанатично опрятный кот испытывал унижение. Но он никогда не вел себя столь странно, так что я перестала играть роль заботливой мамаши и обошла все отделы, заглядывая в каждый уголок. Но ничего не обнаружила.
— Прости, Дьюи. Я не понимаю, что ты хочешь мне сказать.
Когда пришли коллеги, я попросила их присмотреть за Дьюи. Я была очень занята и не могла провести все утро разгадывая шарады, которые мне задавал кот. Если в ближайшие несколько часов Дьюи будет вести себя столь же странно, я решила отвезти его на осмотр к доктору Эстерли.
Через две минуты после открытия библиотеки ко мне в кабинет вошла Джекки Шугар:
— Вы не поверите, Вики, но Дьюи только что написал в карточки.
Я вскочила:
— Не может быть!
Автоматизация библиотеки еще не была закончена. Для проверки книг мы печатали две карточки. Одну уносил клиент вместе с книгой, другую хранили в большой емкости вместе с сотнями других карточек. Когда книгу возвращали, мы вкладывали эту карточку и ставили книгу на полку. На самом деле тут были два ящика, по обе стороны стола. И вне всяких сомнений, Дьюи пописал в передний правый угол одного из них.
Я не разозлилась на Дьюи, он вызвал у меня беспокойство. Кот годами обитал в библиотеке и никогда не делал ничего подобного. Это совершенно не соответствовало его характеру. Но у меня не было времени обдумывать эту ситуацию, потому что пришел один из наших постоянных посетителей и шепнул мне на ухо: «Вам бы лучше спуститься, Вики. В детском отделе летучая мышь».
В самом деле, зацепившись когтями за потолочные стропила, там висела летучая мышь. И по пятам за мной Шел Дьюи.
«Я пытался рассказать тебе. Я пытался. А теперь посмотри, что получилось. Вы позволили посетителю найти это. Мы должны были позаботиться об этом до того, как кто-нибудь придет. А теперь в библиотеке дети. Я думал, что ты защитишь их».
Вам когда-нибудь доводилось выслушивать нотацию от кота? Не самое приятное испытание. Особенно когда кот прав. И особенно когда приходится иметь дело с летучей мышью. Я ненавижу их. Я не могла даже представить себе, что одна из них проникнет в библиотеку. А коту пришлось провести всю ночь наедине с этим летающим созданием. Бедный Дьюи.
— Не волнуйся, Дьюи. Днем летучие мыши спят. Она никому не причинит вреда.
Похоже, убедить Дьюи не удалось, но сейчас меня это не волновало. Я не хотела пугать посетителей, особенно детей, так что тихонько связалась со смотрителем здания и сказала ему:
— Немедленно приходи в библиотеку. И принеси свою лестницу.
Он поднялся по ней взглянуть:
— Да, все верно, это летучая мышь.
— Тсс. Говори потише.
Он спустился.
— У вас есть пылесос?
Я поежилась:
— Вот уж не надо пускать его в ход.
— А как насчет пластикового контейнера? Чего-нибудь с крышкой.
Я лишь молча посмотрела на него. Это было ужасно. Кто-то сказал:
— У нас есть пустая банка из-под кофе. И к ней есть крышка.
Порядок был восстановлен за пару секунд. Слава богу. Теперь я могла разобраться, что произошло с карточками.
— Это моя ошибка, — сказала я Джекки, которая продолжала восседать за абонементным столом.
— Я знаю. — У Джекки было своеобразное чувство юмора.
— Дьюи пытался предупредить нас. Я все привела в порядок.
— Так я и думала.
Я вытащила примерно двадцать карточек. Под ними была большая кучка помета летучей мыши. Дьюи не только пытался привлечь мое внимание, но и использовать свои пахучие железы, чтобы перебить запах захватчика.
— Ох, Дьюи, ты, наверное, считаешь меня глупой!
На следующее утро он приступил к тому, что я называла этап часового. Каждое утро он обнюхивал клапаны подачи теплого воздуха: один в моем кабинете, другой у входных дверей и еще один в детской библиотеке. После ленча он снова обнюхивал каждый из них. Он понимал, что они ведут куда-то и тем самым обеспечивают доступ. При помощи своего отличного носа он защищал нас, словно та канарейка, которую шахтеры берут с собой. Отношение его было примерно такое: «Если вы не можете догадаться, что в библиотеку пробралась летучая мышь, как вы собираетесь заботиться обо всех этих людях?»
