Исключение составляют приматы. Первичная форма их передвижения – лазанье путем хватания веток, и эта форма составляет основную функцию их конечностей. При подобном способе передвижения усиливается мускулатура пальцев, увеличивается их подвижность, а главное, большой палец противопоставляется остальным. Такое строение кисти определяет способность обезьян к манипулированию. Только у приматов, по мнению Фабри, главная и дополнительная функции передних конечностей не находятся в антагонистических отношениях, а гармонично сочетаются друг с другом. В результате гармоничного сочетания локомоции и манипуляционных действий стало возможным развитие двигательной активности, которое возвысило обезьян над остальными млекопитающими и в дальнейшем заложило основу для формирования специфических двигательных возможностей руки человека.
Эволюция кисти приматов шла одновременно в двух направлениях: 1) увеличение гибкости и вариабельности хватательных движений; 2) увеличение полного обхватывания предметов. В результате этого двустороннего развития кисти стало возможным использование орудий труда, что можно считать первой ступенью антропогенеза.
Одновременно с прогрессивными изменениями в строении передних конечностей происходили и глубокие коррелятивные изменения поведения предков человека. У них развивается кожно-мышечная чувствительность руки, которая через некоторое время приобретет ведущее значение. Тактильная чувствительность взаимодействует со зрением, возникает взаимообусловленность этих систем. По мере того как зрение начинает частично передавать свои функции кожной чувствительности, движения рук с его помощью контролируются и корректируются, становятся более точными. В животном мире только у обезьян существуют взаимоотношения между зрением и движениями рук, которые являются одной из важнейших предпосылок антропогенеза. Ведь без такого взаимодействия, без зрительного контроля за действиями рук невозможно представить себе зарождение даже простейших трудовых операций.
Взаимодействие зрения и тактильно-кинестетической чувствительности рук находит конкретное воплощение в чрезвычайно интенсивной и многообразной манипуляционной активности обезьян. Изучением трудовой деятельности обезьян занимались многие советские зоопсихологи (Н.Н. Ладыгина-Котс, Н.Ю Войтонис, К.Э. Фабри и др.). В результате многочисленных экспериментов было выявлено, что и низшие, и высшие обезьяны осуществляют в ходе манипулирования практический анализ объекта. Например, они пытаются разломать попавший к ним в руки предмет, исследуют различные его детали. Но у высших обезьян, в частности у шимпанзе, присутствуют также действия по синтезу предметов. Они могут пытаться скрутить отдельные детали, свинтить их, переплести. Подобные действия наблюдаются у человекообразных обезьян и в дикой природе, при постройке гнезд.
Помимо конструктивной деятельности, у некоторых обезьян, в частности шимпанзе, выделяют еще некоторые виды деятельности, которые проявляются при манипулировании предметами – это ориентировочно-обследующая, обрабатывающая, двигательно-игровая, орудийная деятельность, а также сохранение или отвергание предмета. Объектами ориентировочно-обследующей, обрабатывающей и конструктивной деятельности чаще всего являются предметы, которые нельзя использовать в пищу. Орудийная деятельность у шимпанзе представлена довольно слабо. Объяснить такое разделение форм различной деятельности можно, проанализировав особенности жизни этих обезьян в естественных условиях. Ориентировочно-обследующая и обрабатывающая деятельность занимает в поведении шимпанзе большое место, что объясняется разнообразием растительных кормов и сложными условиями, в которых приходится отличать съедобное от несъедобного. Крометого, пищевые объекты обезьян могут иметь сложную структуру, и, чтобы достичь съедобных частей (извлечь личинки насекомых из пней, снять оболочку с плодов деревьев), потребуется приложить усилия.
Конструктивная деятельность шимпанзе, помимо гнездостроения, развита очень слабо. В условиях неволи эти обезьяны могут переплетать прутики и веревки, скатывать шарики из глины, но такое поведение направлено не на получение конечного результата, а наоборот, чаще всего переходит в деструктивное, в стремление что-то разломать, расплести. Объясняется такой тип поведения тем, что в естественных условиях орудийная деятельность шимпанзе представлена крайне слабо, так как обезьяна не нуждается в подобном типе поведения для достижения своих целей. В природных условиях орудия используются крайне редко. Наблюдались случаи извлечения термитов из их построек с помощью веточек или соломинок или собирания влаги из углублений в стволе дерева с помощью жеваного комка листьев. В действиях с веточками наибольший интерес представляет то обстоятельство, что прежде чем пользоваться ими как орудиями, шимпанзе (как в описанных ранее опытах Ладыгиной-Котс) отламывают мешающие им листья и боковые побеги.
В лабораторных условиях у шимпанзе могут формироваться довольно сложные орудийные действия. Это служит доказательством тому, что получаемые в экспериментальных условиях данные свидетельствуют лишь о потенциальных психических способностях обезьян, но не о характере их естественного поведения. Применение орудий можно считать индивидуальной, а не видовой чертой поведения обезьян. Только в особых условиях подобное индивидуальное поведение может стать достоянием всей группы или стаи. Следует постоянно иметь в виду биологическую ограниченность орудийных действий антропоидов и тот факт, что здесь мы имеем дело явно с рудиментами прежних способностей, с угасшим реликтовым явлением, которое может полностью развиться только в искусственных условиях зоопсихологического эксперимента.
Можно предположить, что у ископаемых антропоидов – предков человека – употребление орудий было развито значительно лучше, чем у современных человекообразных обезьян. По нынешнему состоянию орудийной деятельности у низших и высших обезьян мы можем судить об основных направлениях трудовой деятельности наших ископаемых предков, а также об условиях, в которых зародились первые трудовые действия. Предпосылкой трудовой деятельности служили, по-видимому, действия, выполняемые и современными антропоидами, а именно очищение веток от листьев и боковых сучков, расщепление лучины. Но у первых антропоидов эти орудия выступали еще не в качестве орудий труда, а скорее были средством биологической адаптации к определенным ситуациям.
По мнению К.Э. Фабри, предметная деятельность в обычных формах не могла выйти за рамки биологических закономерностей и перейти в трудовую деятельность. Даже высшие проявления манипуляционной (орудийной) деятельности у ископаемых человекообразных обезьян навсегда остались бы не более чем формами биологической адаптации, если бы у непосредственных предков человека не наступили коренные изменения в поведении, аналоги которых Фабри обнаружил у современных обезьян при известных экстремальных условиях. Это явление получило название «компенсаторное манипулирование». Суть его заключается в том, что в лабораторной клетке при минимуме предметов исследования у обезьян наблюдается заметная перестройка манипуляторной активности, и животное начинает «создавать» намного больше предметов, чем в естественных условиях, где предметы для обычного разрушительного манипулирования имеются в достатке. В условиях клеточного содержания, когда почти полностью отсутствуют предметы для манипулирования, нормальная манипуляционная деятельность обезьян концентрируется на тех немногих предметах, которыми они могут располагать (или которые им дает экспериментатор). Естественная потребность обезьян в манипулировании многочисленными разнообразными предметами компенсируется в резко обедненной предметными компонентами среде качественно новой формой манипулирования – компенсаторным манипулированием.
Только в результате коренных перестроек предметных действий, в процессе эволюции и могла развиваться трудовая деятельность. Если обратиться к природным условиям зарождения человечества, можно отметить, что для них на самом деле было характерно резкое обеднение среды обитания наших животных предков. Быстро сокращались площади тропических лесов, и многие их обитатели, в том числе и обезьяны, оказались на разреженной или полностью открытой местности, в среде, более однообразной и бедной объектами для манипулирования. В числе этих обезьян были и близкие к предку человека формы (рамапитек, парантроп, плезиантроп, австралопитек), а также, очевидно, и наш непосредственный верхнеплиоценовый предок.
Переход животных, строение и поведение которых формировалось в условиях лесной жизни, в качественно иную среду обитания был сопряжен с большими трудностями. Почти все антропоиды вымерли. В новых условиях обитания преимущество получили те антропоиды, у которых на основе первоначального способа передвижения по деревьям развилось прямохождение. Животные, у которых передние конечности освободились, оказались в биологически более выгодном положении, так как они смогли использовать свободные конечности для развития и совершенствования орудийной деятельности.
