Светлана Хафизова - Новый год для двух колючек

Новый год для двух колючек

Я совершенно ничего не понимаю в устройстве автомобиля. Черт меня дернул тащиться на дачу за сто километров в канун нового года. Вполне можно было и в этом году обойтись без елки. Последние лет пять же обходилась. Так, поди, ж ты! Праздника захотелось! Ну и с кем встречать его собиралась? Ну и чем наряжать елку? Все игрушки давно перебиты бесконечными переездами. Одна только старая облезлая искусственная елка и осталась. Дорога как память о прошедшей любви, увядающей молодости и бывшем муже. Или как напоминание больше не вляпываться в любовные авантюры. Ну, вот зачем я поперлась за ней в такую даль? Стартер скрежетал, вызывая зубную и головную боль. Бензина было чуть да маленько, только до заправки по пути дотянуть.

Дача – единственное, что досталось мне после развода. Она была не интересна бывшему, когда я ее купила. Это меня тянуло к цветочкам и укропчику на грядках, это я любила шашлыки у костра, это меня не пугали комары. А бывший был законченным урбанистом и шашлыки предпочитал есть в кафе вместе с девицами легкого поведения, пока я самозабвенно высаживала помидоры, поливала огурцы и прореживала морковку, стараясь приучить нередко выпивающего мужа к здоровому питанию… Наивная. Весь мой немногий хлам в виде разных баночек, вазочек и картиночек, который мне выдал бывший, тоже хранились на даче. Вместе с елкой. Его бесила эта традиция. Главное в празднике – выпить и закусить. И чтобы много того и другого. Что-что, а пожрать он был мастер. Всю семейную жизнь я проторчала на кухне, стараясь угодить растолстевшему бывшему боксеру. И боксерской грушей в случае чуть подгоревшей картошки или чуть пересушенными котлетами становилась я.

И так долгие восемь лет. Едва окончив педагогический институт, я выскочила замуж за подающего надежды боксера. Не знаю, кому и что он подавал, но бои проигрывал чаще, чем побеждал. Из спорта вылетел, и в том, что у нас нет детей, тоже виноват был он. Бокс. Он людей калечит. Сначала я всё терпела, веря, что мой боксер станет знаменитым, потом уйти было вроде как неприлично, мол, бросила больного и несчастного, как узнала, что не сможет детей иметь. А потом он выбросил меня, когда я однажды, вернувшись с дачи, застала его с тремя шлюхами… Фу!.. Ну, ничего, репетиторство и отсутствие прожорливой глотки дали возможность купить машину. Ну и что, что старьё. Зато моё.

Я пнула старенькую девяносто девятую по колесу. Пока ещё светло, может, проедет кто-нибудь и поможет. Погода радовала обильным снегопадом. Через час я замерзла. Еще час и я могу сама изобразить заснеженную елку, если подниму руки и растопырю пальцы да так и застыну. Надо что-то делать. До дачи далеко. Да и дом не зимний, печки нет. Да и нет никого в нашем дачном массиве. А короткий день клонится к закату. Вон уже и огонёк видно вдалеке. Километра три если напрямую по полю. Надо идти. А что делать? Замерзать что ли? Вот только машина стоит прямо посреди дороги. Столкнуть бы немного в сторону. Дорога под уклон, можно попробовать и спихнуть вбок.

Я сняла машину с ручника, уперлась ботинками в заснеженную дорогу и толкнула машину, крутя рулем. Девяносто девятая бодренько покатилась, а я не успела запрыгнуть за руль. Так и бегу за ней. У, ржавая колымага! Догоню… не знаю что сделаю! Метрах в трехстах впереди дорога поворачивает. Вот уткнется моя бегунья в снежный сугроб и сама остановится. Я больше не бежала. Еще не хватало за старыми колымагами носиться. Тьфу на нее. Так я и шла, пока моя капризная машина не скрылась неожиданно с глаз. Вот тогда я побежала… Добежала. Машинка нормально так воткнулась мордой в снег. Зарюхалась по самое лобовое. Отлично! Спустившись в кювет, я еле достала свою сумочку и сотовый. Разрядился. Я вообще неделями забываю его заряжать. Мне некому звонить. И мне никто не звонит. Он у меня так, чтобы было. Для статуса. Ну и иногда в интернете полежать, когда время остаётся от проверки тетрадок, составления планов уроков и репетиторства. В общем, для меня почти бесполезная штука. Ну что ж. теперь деваться точно некуда. Пошла на огонёк.

– О нет, только не это! – Мужчина лет сорока с неаккуратными бородой, усами и длинными, давно не стрижеными, волосами оглядел меня с головы до ног. – Вы, барышня, откуда свалились?

– У меня машина сломалась.

Совершенно выбившись из сил идти по заснеженному полю, постоянно проваливаясь в снег, я еле держалась на ногах. Сказать, что я замерзла – значит, ничего не сказать. К тому же с наступлением темноты резко похолодало, и поднялся противный, пробирающий до костей, хиус.

– Безумно за вас рад! А теперь, до свидания! Ничем не могу помочь!

И это бородатое чудовище захлопнуло дверь. Хорошенький новый год я себе устроила! Сто лет бы мне не нужна была чертова елка. Я свалилась на крыльцо красивого двухэтажного бревенчатого дома. Незнакомый зодчий украсил ставни, крышу и балкон затейливым деревянным ажуром. Двора у дома не было. Просто дом на краю поля в окружении елей и сосен. Насколько помню, летом поле не вспахивается, просто несколько раз скашивают траву приезжающие на телеге сельчане. Не знаю, где уж тут деревня. Может до нее дойти. Наверняка там люди поприветливее. Снова стучусь в дверь.

– Вы ещё здесь?

Взгляд мужика реально удивлённый. Как будто здесь центр города, а я просто ошиблась адресом.

– Вы считаете, что я ради удовольствия несколько км гребла по полю на ваш огонек?

Мои зубы клацали от мороза. Спортивная куртка не спасала – она просто задубела на холоде. Ноги горели ледяным огнем от кончиков пальцев до самой попы. Ох, нехорошо это.

– Где ваша машина?

– Упала в кювет.

– Час от часу не легче. А эвакуатор вызывали?

– Не знаю номера телефона… И телефон замерз… разрядился.

– Кто бы сомневался. Баба – она и в Африке баба.

Мужчина отступил, приглашая пройти, глядя на меня совсем не приветливо. Мне было не до ворчуна. Я еле нашла в себе силы разуться, заплакав от слабости, от бессилия и от всего, что случилось со мной за всю мою тридцати пятилетнюю жизнь. Размазывая слезы рукавом подстёжки, которую я не стала снимать, чтобы быстрее согреться, я прошла туда, куда ушел впустивший меня грубиян. В доме было жарко натоплено. Огонь в большом камине, швыряясь искрами, весело расщелкивал сухие дрова. Большой мягкий диван в форме буквы «П», занимающий центр комнаты стоял спиной к очагу. Почти всю стену напротив занимал плоский экран телевизора. Вдоль двух остальных стен стояли массивные книжные шкафы, среди которых за тяжелыми непрозрачными шторами спрятались окна.

Мужчина подвинул кресло ближе к камину.

– Садись, и сними все лишнее. Надо быстро оттаять тебя, ледяная баба.

Замерзшими красными от мороза руками я еле могла подцепить собачку молнии. Мышцы задеревеневших ног больно сводило. Увидев мои мучения, бородатый козел сжалился.

– Давай помогу. Принес тебя черт на мою голову.

Сняв с меня подстежку, он взялся за застежку на джинсах. Я даже не думала сопротивляться. Во-первых, сильно хотелось в туалет, а во-вторых, я бы все равно не смогла их самостоятельно расстегнуть окоченевшими руками. Оставшись в футболке и капроновых колготках, я спросила:

– Можно… в дамскую комнату?

– У меня есть только мужская комната. Подойдет?

– Подойдет.

– Тогда прямо до конца по коридору. Там же душ. В тумбочке найдешь полотенце. Халат там тоже там висит. Да воду погорячее делай. И… на-ка, выпей.

Мужчина налил полный стакан коньяка и подал мне. Я сморщилась. Не пью коньяк. Меня от него тошнит. Заметив, что меня передернуло, он неодобрительно скривился и, приложив стакан к моим губам, заставив хлебнуть. Практически насильно влив в меня половину, он отстал. По пищеводу и через желудок дальше в кровоток побежал жидкий огонь, согревающий изнутри. Я поспешила в ванную. Тошнота подкатила к горлу. Ну не переносит мой организм коньяк. Приняв горячий душ и согревшись, я завернулась в толстый полосатый серо-черный халат. Вернувшись в комнату с камином, я не увидела там хозяина. Мой телефон стоял на зарядке. Рядом лежала моя раскрытая сумочка. Я села в кресло. Вытянув ноги поближе к огню, я старалась прогреться до костей, так же, как промерзла. Мужчина в гостиную не возвращался. А я, встреченная нелюбезно, боялась двинуться дальше отведенного мне кресла. Как собака. Указали место, я и сижу. Это наследство от бывшего – напрочь поломанная психика и страх наказания за неповиновение. Наконец, согрев ноги чуть не до состояния жаркого, я подогнула их под себя и, натянув халат на голову, задремала.