в развлечение и назидание остальным. Но Клаус отказался, поэтому Заро был ему должен. Об этом никто уже не говорит… Но и это припомнят после смерти Эроса. Он мне никогда не нравился, вообще-то, но… – она ведёт плечом и улыбается коралловыми губами, переведя на Кару будто бы взволнованный взгляд. – Но я всё-таки так рада, что ты жива! А ты скучала по мне?
Кара сидит, будто сросшись с креслом, и качает головой с мрачным видом, чего никогда раньше себе не позволяла в присутствии драконов.
– Нет, не успела.
Раз от неё отказался тот, у кого она была готова жить даже в гареме, ей уже всё равно. Только если Сара не будет угрожать её семье, но ведь вряд ли?
Сара резко тормозит и приподнимает брови:
– Я что, ослышалась?
– Нет, – упрямо глядит перед собой. – Нет. Простите, Госпожа.
Сара касается пальцами её плеча.
– Ну, моя девочка… Моя хорошая девочка, не надо такой быть…
И Сара вдруг поддаётся ближе и касается волос Кары горячей ладонью. Та терпит, и во взгляде Сары мелькает что-то холодное и острое, когда она останавливается и выезжает на дорогу.
– Тебе нравится Ангус, не правда ли? Не понимаю, что в нём может привлекать, он сильно сдал, когда потерял свою жену. По традиции, она была и с другими… И в одну из таких ночей, один из драконов перестарался…
Кара хмурится:
– Зачем вообще делить с кем-то жён?
Сара хмыкает:
– Ну, они слишком большая редкость, не каждый дракон найдёт свою единственную, которая, к тому же, сможет принести ему ребёнка. Зато от него может понести другая, которая не может сделать это с мужем. Шанс упускать нельзя, иначе мы просто вымрем.
– То есть, дело не в похоти?
Сара усмехается:
– Такие уж мы существа, похоть всегда будет идти рядом рука об руку.
Ангус опрокидывает в себя стопку коньяка, а затем осушает и всю бутылку, глядя в разгоревшийся по его воле огонь в камине. Его оранжевые глаза дико мерцают, из раздумий выводит лишь звон разбитого стекла – слишком сильно сжал бутылку. По ладони растекается кровь, она кажется чёрной и густой. Порез затягивается. Ангус криво усмехается.
Он вспоминает, как почувствовал боль, словно в нём появилась рваная, незаживающая рана, которая растёт каждое мгновение, пока он находится вдали от невесты сына.
Это было, когда Кара была в самой большой опасности, когда он был ей нужен больше всего.
И он приехал, едва успев, увёз её подальше от дома Заро, делал вид – насколько это возможно, – что ничего не чувствует.
Отпустил её с Сарой. И теперь сдерживается, чтобы не сорваться, и не увидеть Заро. Это его сын. Младший. И единственный родной по крови. Его ужасно любила его жена. Он на неё похож.
И всё не может закончиться его смертью из-за безродной девчонки. Которая по каким-то причинам так подходит ему, что она вполне могла бы стать драконом. Чего в своё время так до конца и не удалось его жене. Возможно, это её и погубило.
И обычаи, которые он поклялся более не соблюдать, за что его и отвергли.
– К чёрту… – Ангус закуривает и убеждает сам себя, не сводя взгляд с синеющего пламени. – Я не люблю её.
И, будто чтобы закрепить решение не вмешиваться в жизнь Кары и своего сына, Ангус зовёт в свою спальню двух девушек
Глава 7. Правая рука
Когда Сара останавливает машину у кованных ворот с торчащими острыми пиками, у Кары так больно ёкает, казалось бы, и так истекающее кровью сердце, что она вскрикивает, а глаза на мгновение загораются расплавленным золотом. Сара замечает это и от удивления касается запястьем приоткрывшегося рта. Золотые браслеты звенят, и это заставляет Кару крепко зажмуриться. По позвоночнику пробегает холодок, изнутри её разрывает ноющее чувство, царапающее изнутри крысиными лапками, и на фоне будто кто-то скребёт когтями по стеклу.
Кара мрачнеет с каждой секундой и разбивает окно в машине со своей стороны. Она чувствует себя брошенной. Всеми навечно покинутой. И это куда сложнее и острее, чем любая физическая боль.
Так ли чувствовал себя Ангус, когда у него умерла жена, память о которой дороже ему, чем она сама, Кара – живая и любящая…
Она открывает глаза и смотрит на свою окровавленную руку, на то, как на джинсы капает кровь, как раны затягиваются, так быстро, что становится жутко.
– Боже, дорогая… – Сара вдруг хватает Кару за подбородок и притягивает её побледневшее лицо ближе к себе, – благодаря связи с кем произошла трансформация? Надеюсь, мой муж тут ни при чём, – она фыркает, а Кара вырывается, вцепляется пальцами в сидение и переводит взгляд на дыру в стекле, скорее всего, пуленепробиваемом.
– Прости за это.
Сара усмехается:
– Ничего… Я вообще здания крушила, период становления – не простой. Это из-за Заро?
Кара качает головой.
– Слава богу нет.
Сара приподнимает брови:
– Неужели Ангус? Обычно у драконов редко бывают истинные пары, и они, говорят, раз и навсегда… Это всё так странно.
– Да, – Кара заправляет за ухо прядь волос, пытаясь собраться с мыслями. – Да… Что теперь со мной будет?
Сара ведёт плечом и выходит из машины, чтобы через пару мгновений открыть дверцу и для Кары, выпуская её во двор.
– Я о тебе позабочусь.
И она берёт Кару за руку, отводит прямо в свои покои, приказывает слугам накрыть на стол, и стягивает с неё свитер, включая в купальне горячую воду, от которой вверх поднимаются клубы пара.
У Сары купальня едва ли не больше спальни, всё красно-чёрно-золотое, кое-где пол и стены выложены странными, поблёскивающими камушками, горячими и чуть влажными от ароматических масел. Кара чувствует, как быстро меняется её восприятие окружающего мира: она чувствительнее к звукам и запахам, горячая вода лишь привлекает, не причиняя никакого дискомфорта, действия других людей часто раздражают и вызывают агрессию. Это-то и пугает больше всего. Она видела, как легко завёлся Заро, не совладав со своими эмоциями, и теперь гораздо лучше понимает, что произошло. Даже люди иногда срываются и творят жуткие вещи, когда и жизнь, и чувства выходят из-под контроля, а тут дракон, который, к тому же, мстил за свою…
– Ты такая красивая, не знаю, что-то в тебе притягивает, это сложно объяснить, – Сара прерывает размышления, подплывая ближе и принимаясь мять белые, узкие плечи Кары.
