— Я могу спросить тебя, Норт? Только если ты обещаешь ответить честно.
— Валяй, мой сладкий. Зачем мне тебе врать?
— Ты бы выполнил свое обещание? Отпустил бы эльфов, если бы я провел с тобой месяц?
Норт вдруг весело, искренне рассмеялся.
— Ты, никак, по ночам не спал, думая над этим? Неужели тебе не приходило в голову, что я отпустил бы и десять, и сотню твоих плаксивых сородичей, только бы ты остался со мной еще на месяц, на год… навсегда. Да я с ума от тебя сходил, красавчик.
Гилморн почувствовал, как краска заливает его щеки. Слушать это было приятно, и хоть ему было стыдно своего тщеславия, он ничего не мог с собой поделать.
— Ты, наверное, очень разозлился, когда я… когда увидел, что меня нет, — пробормотал он.
— Я бы не назвал это «разозлился». Я бы сказал, что я был вне себя от бешенства. Если бы я вас догнал, то приказал бы перебить всех, кроме тебя.
Гилморн вздрогнул. В это он легко мог поверить.
— Но больше всего меня злило то, что я сам был во всем виноват. Ведь потайную дверь вашим показал тот заморыш, которого я отпустил, верно?
Помедлив, эльф молча кивнул.
— А эти два ублюдка, которых я приставил тебя охранять… — вспышка ярости исказила его лицо. Норт замолчал, стараясь справиться с собой.
— Значит, ты знаешь?.. — тихо спросил Гилморн.
— Было нетрудно догадаться, почему они валяются там с расстегнутыми штанами, и повсюду разбросана твоя одежда. Я же не дурак и не слепой. Жаль только, что им посчастливилось легко умереть. Я бы… — прервавшись на полуслове, он сжал кулаки и отвернулся.
Гилморн коснулся его плеча.
— Они ничего не успели мне сделать. Ну, полапали немножко, поставили пару синяков, и все.
— Хоть за это спасибо твоим эльфам, что вовремя подоспели, — проворчал Норт со злостью. — А так весь кайф поломали. Ты ведь уже был готов, я это видел. Еще немного — и ты бы валялся у меня в ногах, умоляя тебя трахнуть.
Эльф улыбнулся, не собираясь ни подтверждать, ни оспаривать его слова.
— Кстати, блондинчик, ты ведь должен мне пять дней. Я намереваюсь провести их здесь, с тобой, пока купцы не снимутся с места. Ты будешь ложиться со мной каждую ночь и выполнять все мои желания, правда, сладкий?
Краснея, эльф опустил ресницы в молчаливом согласии. Разве он мог отказаться?
— И что ты собираешься делать потом? — спросил Гилморн и тут же мысленно обругал себя за этот вопрос. Только сейчас ему пришло в голову, что теперь Норт может захотеть вернуть его. Если человек прикажет ему следовать за ним, сможет ли Гилморн ему противостоять? А если Норт просто свяжет его, перекинет через седло и увезет с собой?
С замиранием сердца эльф ждал его ответа. Норт не торопился отвечать, с удовольствием растягивая молчание. Его взгляд как бы оценивающе скользнул по стройному обнаженному телу, прижавшемуся к нему. Как будто он никак не мог решить, что он собирается делать потом.
— Вернусь обратно, разумеется, — наконец, сказал он.
— Один?
— А ты бы хотел пойти со мной? — Норт удивленно приподнял брови.
— Н-нет, — выдавил эльф и отвел глаза. Ни за что на свете он не хотел бы снова оказаться в Мордоре, будь там хоть десяток Нортов.
— Я и не сомневался, что ты так скажешь. Наверное, я бы и сам этого не хотел. Тебе не место в моей крепости. Я бы еще подумал, будь я богатым лордом с роскошным замком…
— Угу, королем Арнора и Гондора, — хихикнул Гилморн. — А я был бы твоим постельничим.
Норт рассмеялся и поцеловал эльфа в голое плечо.
— Уж я бы нашел тебе занятие, — сказал он. — Хотя не знаю, умеешь ли ты еще что-нибудь делать так же хорошо, как заниматься любовью.
— Пить, — подсказал Гилморн с широкой улыбкой. — Так что мог бы быть и виночерпием. Подливал бы тебе в чашу вина, а сам бы лапал, пока никто не видит.
Оба расхохотались и несколько минут не могли успокоиться.
— А ведь когда-то ты краснел даже от слова «постель», — смеясь, сказал Норт.
— Теперь мне приходится сдерживать свой язык, чтобы не повергать родичей в шок. Ты, знаешь ли, сделал все, чтобы вышибить из меня стыдливость.
— И результат мне чертовски нравится. Очень возбуждает, когда твой хорошенький сладкий ротик говорит пошлости. Но я знаю для него лучшее применение…
Норт встал на колени, и его член, на глазах поднимающийся, оказался перед самым лицом эльфа.
— Давай, поработай язычком, мой сладкий. Возьми в рот, — приказал он, и голос его снова был хрипловатым от желания.
Гилморн повиновался беспрекословно, и когда на рассвете смертный оделся и ушел, эльф все еще ощущал на своих губах пряный вкус его семени…
* * *
Ночью они встретились на том же месте. Гилморн ждал Норта, завернувшись в плащ. Обнаружив, что под плащом на эльфе нет ничего, если не считать цепочки на шее, человек так завелся, что взял его прямо стоя, прижав к стволу дерева, и через пару минут после оргазма снова был готов к сексу. Чем больше он трахал эльфа, тем сильнее его хотел. Гилморн отдавался ему с изумлявшей его самого страстью и потрясающим бесстыдством. Как заправская шлюха, он охотно и с желанием раздвигал для него ноги, неутомимо ласкал Норта, терся об него всем телом, сопровождая это непристойными выражениями, из которых «Трахни меня!» было самым приличным. Теперь ему не нужно было притворяться, и эльф чувствовал облегчение. На пять ночей с него как будто сняли цепи, и он был свободен. Был собой.
Впрочем, собой ли? Он не узнавал себя в этом нахальном и распущенном существе, которое с ненасытным пылом принимало противоестественные ласки от смертного мужчины и отдавало их в ответ. Вначале Гилморн еще удивлялся сам себе, а потом перестал об этом думать. Это было как помутнение рассудка, которое должно было кончиться через пять дней. И тогда эльф снова вернется к своей обычной жизни, в которой окружающие чопорны и велеречивы, а ночи одиноки и холодны… Все потом, а сейчас он подставляет зад смертному и стонет: «Мать твою, Норт, засади мне… еще, глубже!» Норт зажимает ему ладонью рот и начинает трахать его сильнее, бедра его яростно ударяют по ягодицам эльфа, и вот снова, уже в который раз за ночь, эльф чувствует внутри горячий фонтан спермы и слышит собственный полузадушенный вопль. Смертный не собирается слезать с него — не вытаскивая члена, он тискает эльфа до тех пор, пока его неутомимое орудие снова не встает, и он снова входит глубоко в тесное отверстие, медленно, с наслаждением…
Однако и человеческая, и даже эльфийская природа подвержены усталости, и какое-то время им приходилось отдыхать в объятиях друг друга. И ночи в Лихолесье не были похожи на ночи в Мордоре — не было настороженного молчания или яростных перепалок, теперь они могли позволить себе просто лежать рядом, наслаждаясь близостью друг друга после соития… Могли говорить друг с другом, шутить, иногда — даже быть откровенными.
— Мы никогда больше не встретимся?
Эльф сам не знал, хотел бы он этого или нет, но вопрос вырвался у него сам собой.
Норт поцеловал его и произнес почти что нежно:
— Я бы хотел, чтобы ты подольше оставался со мной. Но это невозможно. Ты мечта, мой прекрасный эльф, а мечтой нельзя обладать.
Гилморн с удивлением взглянул на него. Норт редко бывал в таком романтическом настроении. Если быть точным, то Гилморн еще никогда не слышал от него таких речей.
— Я предпочитаю, чтобы со мной рядом был тот, кто больше похож на меня. С кем легко и просто, кто может быть мне близким, кто меня понимает… — Норт заложил руки за голову и мечтательно поднял глаза к звездному небу, просвечивающему сквозь кроны деревьев.
Улыбаясь, Гилморн потерся щекой о его плечо и промурлыкал:
— Ты ведь любишь его?
— О ком ты?
— Об этом красивом юноше, с которым мне пришлось по твоему приказу разделить постель. Об Артагире. Ты любишь его?
— Ну… черт, я не знаю. При чем тут любовь? Мне просто хорошо с ним, — сказал Норт, сам не замечая, как черты его сурового лица озаряются нежностью при одном упоминании имени своего возлюбленного. — Арт великолепный любовник, и… черт, ты что, мысли читаешь? Я слышал, что эльфы проницательнее людей, но чтоб настолько?
— По вам это было видно. Только слепой бы не заметил, как много он для тебя значит.
— Эльфийские штучки… — пробормотал Норт. — А сам ты, мой сладкий? — вдруг спросил он. — У тебя есть кто-нибудь?
Когда Гилморн вспомнил Дэла, тоска на миг сжала его сердце.
— Да, есть, но сейчас нам пришлось расстаться на время, — сказал эльф со вздохом.
— Ты его любишь? Ему чертовски повезло, мой сладкий.
Гилморн снова горько вздохнул.
— Он так не считает…
— Да уж кто бы сомневался. Наверное, бедняга думает, что его постигло проклятие Намо или что-то в этом роде. Тебе надо было выбрать человека, не эльфа.
