Очаровательные тайники, красивые коробочки и сундуки, полные сокровищ, появляются во всех классических женских романах середины XIX в. в строго определенном смысле. Доктор Риз в своей работе «Рассказывает викторианская вагина: Шарлотта Бронте и мастурбирующая женщина» исследует роман «Городок» (УШеИе), который рассказывает историю тихой, скромной гувернантки Люси Сноу и ее триумфа над противниками в бельгийской школе, а также о том, как в конце концов она обретает страстную сексуальную и супружескую любовь. Доктор Риз подробно рассматривает, как Шарлотта Бронте использует метафоры для обозначения вагины [15].
Доктор Джон, «неподходящий» объект любви, который обманывает Люси, прежде чем она находит надежного спутника жизни, дает ей недозволенные любовные письма, и Люси украдкой закапывает их под грушевым деревом: «И вот я отодвинула плющ и отыскала дупло; бутылка без труда помещалась в нем, и я засунула ее подальше вовнутрь». «Я надумала упокоить там не только мое сокровище, но и похоронить мое горе», — пишет Люси. «Люси тщательно скрывает предметы в коробках, ящиках и столах… Подобно пациентке доктора Пуле, она должна скрывать свои желания», — отмечает доктор Риз.
Люси Сноу подает сигнал месье Полю — «подходящему» возлюбленному — о том, что готова начать с ним романтические отношения, отдавая ему свою драгоценную шкатулку, которая «лежала наготове» у нее на коленях.
И достав из открытого стола шкатулку, я подала ее ему — Утром она лежала у меня на коленях, — продолжала я, — и если бы мосье запасся терпением, а мадемуазель Сен-Пьер не вмешивалась бы столь бесцеремонно, и, быть может, вдобавок, будь я сама спокойней и рассудительней, — я бы сразу ее подарила.
Он посмотрел на шкатулку: я видела, что ему нравится чистый теплый цвет и ярко-синий венчик. Я велела ему открыть ее.
Невозможно более ясно выразить чувство радости, которое испытывает женщина, отдаваясь любимому, даже если викторианские приличия требуют, чтобы эти сцены были переданы через метафоры и аллегории.
В середине XIX столетия появилось Братство прерафаэлитов. В 1850 г. они начали издавать свой журнал «Зародыш», развивая явную иконографию вагины. Эта тема нашла яркое выражение в популярных картинах Данте Россетти, брата Кристины Россетти. Данте Россетти часто изображал гранаты, неправильные с точки зрения ботаники, но очень напоминающие по своему строению губы и вагины: на написанном им портрете воспетая Данте Беатриче представлена как красавица, держащая один из таких гранатов — с надрезом на коже плода, и по обе стороны разреза изображены складки, напоминающие половые губы. Такие же вагиноподобные гранаты затем появились на его гравюрах по дереву, которые он сделал для своей сестры
Кристины Россетти, чтобы проиллюстрировать ее очень сексуальный эпос о женском искушении «Базар гоблинов» [16]. Прерафаэлиты позиционировали себя как ниспровергатели общественных устоев и инакомыслящие, поэтому изображение вагины — свободное от традиционного для XIX в. репрессивного контекста — было частью их устремления к социальной свободе и открытому творческому самовыражению.
В 1860-е гг. британские женщины буквально глотали книги, относившиеся к жанру так называемых «чувственных романов». В такого рода произведениях героиня не была пассивной и послушной, как в классической викторианской мужской художественной литературе, например в романах Диккенса, напротив, вместо этого она была волевой и решительной. Эти романы подарили читательницам множество описаний «сладострастных» чувств этих женщин. В рамках культуры того времени эти книги рассматривались как чрезвычайно опасные для женщин, особенно для девочек и молодых девушек, потому что они воспринимались как способствующие их сексуальному возбуждению. «Чтение романов», особенно «французских романов», которые, как правило, еще более откровенно рассказывали о женской сексуальности и желании, служило метафорой для обозначения пути к нравственному падению и описывалось в выражениях, очень похожих на те, что использовались для предупреждения молодых женщин об опасностях мастурбации. Женщины, читающие чувственные романы, и женщины, занимающиеся мастурбацией, часто характеризовались почти одинаково, и таким образом на уровне языкового восприятия они связывались воедино.
В 1880-1890-е гг. влиятельным передовым движением стал эстетизм, и тогда на авансцену вышла эстетическая вагина. Художник Обри Бердслей использовал схематические изображения вагины в качестве фона для литографий к сказкам и пьесам
Оскара Уайльда, в частности к запрещенной цензурой пьесе о непреодолимом и даже убийственном женском сексуальном желании «Саломея» (1892). (Но, кроме «эстетических», в тот период существовали и страшные изображения вагины: анонимные авторы, включая, возможно, и Оскара Уайльда, в 1893 г. написали эротический роман «Телени, или Оборотная сторона медали», в котором вагина изображается то восхитительной, то как нечто ядовитое, скользкое, чудовищное.)
В 1890-е гг., одновременно с колоссальными сдвигами в отношении образования и социального освобождения европейских и американских женщин, мир увидел и стилизованные изображения вагины в виде павлиньего пера и папируса, которые вошли в ключевой для модерна и ар-деко мотив перевернутого треугольника. Павлинье перо изображалось вертикально, а «сердечко» на пере символизировало раскрытую вагину.
В Европе и Америке 1880-1890-е гг. оказались поистине революционным периодом, когда ключевыми трендами стали эстетизм, а затем и декаданс — движения, стремившиеся поставить под сомнение и пересмотреть общественные и сексуальные устои. Писательницы поколения «новых женщин», такие как Кейт Шопен, Олив Шрейнер и Джордж Эджертон (оставшаяся в литературе под мужским псевдонимом), начали писать о женском сексуальном желании. Образ «новой женщины», ставший предметом бурной общественной дискуссии, рассматривался как сексуально эмансипированный и потому пугающий.
К концу XIX в. атмосфера жесткого подавления и усмирения вагины стала рассеиваться, в том числе и благодаря сексологам. Одним из таких специалистов стал Рихард фон Крафт-Эбинг. Его работа «Сексуальная психопатия» появилась в 1886 г. Правда, Крафт-Эбинг определил «чрезмерное» женское желание как «нимфоманию» и утверждал, что оптимальный уровень либидо у женщин должен быть «невысоким». «Если бы это было не так, — писал он, — весь мир превратился бы в бордель» [17]. Более либеральный подход отличал Хэвлока Эллиса, написавшего в 1889 г. «Исследование психологии секса».
Серьезные перемены в понимании женской сексуальности и переосмыслении роли вагины произошли благодаря Зигмунду Фрейду и его последователям. В то время как викторианские консерваторы рассматривали вагину как часть механистической системы для воспроизводства потомства, клитор как источник женского порока, а матку как причину душевных болезней и невозможности для женщин получения высшего образования, Фрейд пересмотрел роль вагины с позиций психоанализа. В своей работе «Три очерка по теории сексуальности» (1905) он ввел понятие дуализма клитора и вагины, и эта идея захватила умы в 1970-е гг. и до сих пор влияет на нас. «Кто хочет понять превращение маленькой девочки в женщину, тот должен проследить дальнейшую судьбу этой возбудимости клитора», — писал Фрейд [18]. До него клитор и вагина рассматривались, пусть и не всегда с восхищением, как разные части одной половой/репродуктивной системы. Фрейд популяризировал идею о том, что с точки зрения развития женщины между ними существует некое противостояние, и, если говорить о моральной стороне, есть «лучшие» и «худшие» виды женского оргазма. В его понимании «зрелые» женщины больше склонны испытывать вагинальный, а не «незрелый» клито-ральный оргазм. Ученики Фрейда разделяли эту концепцию, благодаря чему она не теряла популярности до середины XX в. и заставляла многих женщин из поколения наших матерей и бабушек сомневаться в себе.
В своем эссе о зависти к пенису Фрейд также утверждал, что мужчины воспринимают вагину как первоначальный кастрирующий объект, а в другой работе изобразил ее как темную движущую силу психодрамы эдипова комплекса. Благодаря Фрейду восприятие пожирающей, кастрирующей вагины как источника мужских неврозов было широко распространено на протяжении всего XX в.
Другие врачи и психологи взяли на вооружение тезис о том, что вагина и клитор имеют политическое значение. В книге Вильгельма Стекелса, вышедшей в 1926 г. под называнием «Фригидность у женщин», в главе под названием «Борьба полов» говорится о том, что феминизм отрицает сексуальное удовольствие женщины. Стекелс считал, что то, что он называл женской «сексуальной анестезией», у современных женщин было связано с желанием доминировать над мужчинами. Он также видел связь между женскими эмоциональными и духовными потребностями и их сексуальной восприимчивостью. Раньше мужчина должен был обратиться к одному виду духовности женщины, писал он, прежде чем она могла достичь оргазма, в то время как «современные» женщины не могут достичь оргазма, если с ними не обращаются как с «новыми женщинами». Именно в этом, отмечал он, заключается «проблема Норы у Ибсена!» «Когда это требование выполнено, — заключает он, — любой тормозящий фактор, который стоит на пути ее сексуальности, будет отпущен» [19]. Примечательно, что в XX в. женские сложности в достижении оргазма авторитетные эксперты по-прежнему чаще объясняют эмоциональной нестабильностью женщин, вместо того чтобы признать, что дело в недостаточной мужской соблазнительности или неумелой технике.
