— За Норта? Эру с тобой. Совет да любовь, как говорится.
— Да нет, — Артагир нетерпеливо дернул плечом и посмотрел Гилморну в глаза. — Я же Саурону служу. Ты, как эльф, должен меня ненавидеть.
— Должен, — легко согласился Гилморн и взял из вазы красное яблоко. — Только нет больше твоего Саурона. Сгинул. И голоса его больше нет. Тоже сгинул. И Норт Морадан, военачальник мордорский. И лорд Амран Эргелионский. Я почтил его память тем, что сделал его оруженосцу приятно. Два раза, между прочим. Война кончилась, время для любви, а не для ненависти. Кстати, ты ведь не придерживаешься таких же жестких предпочтений в выборе партнеров, как твой суровый лорд?
— Да, в общем, нет, — ответил несколько ошарашенный таким неожиданным переходом Артагир. — По-моему, глупо ограничивать себя одним полом, без разницы, своим или противоположным. А почему ты спрашиваешь?
— Потому что лорд и леди этого замка решили проверить, как ты устроился на ночь. Сейчас они стоят за дверью и не решаются постучать. Открыть им?
— Сделай одолжение. Зеленоглазые брюнеты (и брюнетки) — моя страсть. Интересно, Морадан меня выпорет, если я ему скажу, что леди сама меня трахнула?
После войны Итилиен расцвел под умелыми руками эльфов, как расцветает женщина, познавшая любовь. Кто-кто, а Гилморн знал, как это бывает. Если подумать, под умелыми руками эльфа женщина расцветает так же, как земля. И не только под руками. Некоторое время Гилморн развлекался малопристойными метафорами вроде «взрыхлять», «засевать», «увлажнять» и все такое прочее, а потом отдался бездумному любованию красотой здешних мест.
Он уже вручил лихолесским эльфам, поселившимся в Итилиене, увесистую пачку писем с родины. Кому-то, может быть, письмоношество казалось никчемным и скучным занятием, но только не Гилморну. Во-первых, после разгрома Дол Гулдура стражам границы стало совершенно нечего делать — лежи себе под деревом и поплевывай в облака. Во-вторых, роль гонца позволяла завести новые знакомства и увидеть новые края, в которых еще не бывал. Сейчас Гилморну предстояло впервые посетить Белый город, воспетый в песнях, прекрасный Минас-Тирит, заново отстроенный после войны, и от нетерпения он был сам не свой. Раньше ему не приходилось бывать там, только видеть издали. И в-третьих, адресаты так радовались письмам, что Гилморну доставалось немало улыбок, объятий и поцелуев. Почти совсем целомудренных, ага. Даже лихолесский принц, получив зеленый конвертик от отца и пару беленьких, изящно сложенных и надушенных листочков, в порыве чувств прижал Гилморна к сердцу, что совершенно явно означало прощение былых гилморновых шалостей. Гилморн воспользовался моментом и тоже немножечко потискал принца, сожалея в душе об эльфийском происхождении последнего, начисто лишающим его склонности к эротическим приключениям. Хотя, конечно, не будь Леголас эльфом, он не был бы столь хорошеньким и неприступным, а значит, и столь привлекательным для Гилморна.
Гилморн подумал, что ему больше подошла бы стезя не гонца, а дипломата. Знай Трандуил о его особых способностях, он посылал бы его с более деликатными поручениями, чем доставка писем. Вот, например, спор о торговых пошлинах с Эсгаротом. Эсгаротский старшина решил споить гонца и выведать у него побольше, но в итоге, как можно догадаться, сам напился до умопомрачения, и Гилморн позволил ему полапать себя в темном уголке. Протрезвев, старшина вспомнил прошедший вечер, пришел в ужас и умолял никому не рассказывать об этом позорном пятне в его биографии. Стоит ли говорить, что дело было улажено к обоюдному удовлетворению сторон!
Его последнее письмо — к государю Элессару и его супруге, Арвен Ундомиэль — подобных развлечений не сулило. Так, жест вежливости Трандуила и заодно — ключ к королевским палатам для Гилморна. Он был не уверен, что Арвен будет рада принять его, все-таки он оставил о себе в Ривенделле не слишком благоприятное впечатление… и он сам ее честно недолюбливал за слишком близкую дружбу с Дэлом. Какую-то сотню лет назад владыка Ривенделла даже надеялся выдать ее замуж за героя Нирнаэт Арноедиад и Войны Гнева, но Эру предназначил Золотому Цветку Гондолина другую судьбу. Ах, знать бы еще, какую. Привычная тоска сжала сердце Гилморна, но он так же привычно ее отогнал. Одной рукой Эру отнимает, другой одаривает. И когда нет здравура, жажду утоляют ключевой водой.
Он заночевал в маленькой харчевне по пути, чтобы въехать в Белый город с первыми лучами солнца и увидеть его во всей красе и величии. «Жаль, что я не поэт», — думал Гилморн, проезжая под исполинскими воротами, по широким улицам к королевскому дворцу, мимо статуй, затейливых арок и балконов. Кругом он видел довольство и благополучие. Война казалась далеким воспоминанием, и сколько уже лет прошло? Двадцать, наверное. Только воины с белым деревом и семью звездами на нагрудниках, несущие караул или наполняющие таверны, напоминали, что в окрестностях иногда бывает неспокойно.
Те же воины охраняли королевский дворец. Все они были статные красавцы, как на подбор, и Гилморн с удовольствием их разглядывал. Особенно ему понравился капитан, рослый и широкоплечий. Как раз такой тип мужчины неизменно будил в Гилморне сладкое томление. Ему страстно хотелось, чтобы капитан снял шлем, закрывающий почти все лицо. Но было и так видно, что брови у него густые и черные, а глаза — глаза зеленые, как изумруд, и взгляд такой пронизывающий, что Гилморн невольно потупился, как девица, чувствуя жар на щеках и прочих интересных местах.
Капитан учтиво приветствовал его и предложил последовать за ним в караульное помещение для более подробного разговора. Гилморн бросил поводья мальчишке-оруженосцу и подчинился, гадая про себя, требуют ли этого обычные правила безопасности, или он показался капитану подозрительным? Ну что ж, ему скрывать нечего, и нечего бояться. Зато, может быть, капитан все-таки сподобится снять шлем, и Гилморн увидит его лицо. Судя по голосу, он молод и жизнерадостен, а манеры его благородны. И эти мощные плечи, Эру Благословенный!
— Так значит, вы везете письмо нашей государыне от лихолесского короля, мастер эльф, — сказал капитан, притворив дверь, и уселся на край стола. — Не соблаговолите ли предъявить его?
Гилморн поспешно достал из дорожной сумки свиток в деревянном футляре с резьбой (Трандуил баловался этим ремеслом в свободное время), запечатанном королевской печатью. Капитан кивнул и продолжил:
— Вам придется также сдать все имеющееся у вас оружие.
Об этом Гилморн тоже был осведомлен и никаких неудобств не испытывал. Его главное оружие всегда при нем. Он снял лук и колчан, заплечные ножны с двумя длинными кинжалами, достал запасной нож из сапога и сложил все это на стол.
— Целый арсенал, — прокомментировал капитан.
— Дороги бывают небезопасны. Знаете, разбойники, дезертиры, лорды-самодуры, орки, наконец, — Гилморн чарующе улыбнулся. Да, орки хуже всего, их труднее соблазнить.
Капитан подчеркнуто медленно осмотрел эльфа с ног до головы, а потом с головы до ног.
— Надеюсь, вы понимаете, что мне придется вас обыскать.
Голос у него был такой, что Гилморн затрепетал. Он прислонился спиной к стене и облизнул губы, не зная, что сказать. Следовало бы запротестовать, никаких таких правил не было, и Трандуил считался союзником Гондора, да вообще государь Элессар сел на трон благодаря его сыну, недоверие к лихолесскому посланнику было оскорблением… он возмутился бы, если бы не этот огненный взгляд, от которого замирает сердце.
Капитан между тем встал со стола и двинулся к нему. Гилморн отступил на шаг, натолкнувшись спиной на стену.
— Делайте ваше дело, капитан, — хватило ему сил сказать.
Он закрыл глаза, когда руки капитана — без перчаток, когда он успел их снять? Перчатки снял, а шлем нет… — когда руки капитана прошлись по его плечам, груди, бокам, бедрам, коленям… сильные, грубые руки воина… сначала это было еще похоже на обыск, но потом движения стали более плавными, ласкающими… ладони погладили внутреннюю сторону бедра Гилморна, он вздохнул и раздвинул ноги, и откинул голову на стену, и закусил губу. Самое время было сыграть в оскорбленную невинность и возопить: «Что это вы делаете? Хам!» Но он почему-то молчал. Почему-то? Да ясно, почему. Капитан видел его насквозь и знал, чего он хочет, и знал, что Гилморн это знает, и знал, что тот позволит ему все, будто у Гилморна на лбу это написано… интересно, как слово «блядь» пишется эльфийскими рунами?
Руки уже были под его туникой и рубашкой, расстегнули штаны Гилморна… влезли под облегающую ткань, стиснули ягодицы, щекоча пальцами ложбинку между ними. «Еще немного, и я кончу прямо в штаны», — подумал эльф, кусая губы. «Он меня сейчас трахнет, а я даже имени его не знаю. Какое он право имеет так поступать? Пусть хотя бы поцелует для начала… Ну, попросит вежливо… Почему он молчит? Как будто знает, что я все равно никуда не денусь… Ах, никогда я не мог устоять перед уверенной наглостью самца…» Капитан властно потянул его вниз и поставил на колени. Гилморн открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как смертный расстегнул штаны и выпустил на волю крепкий член, налившийся темной кровью. Он взял его в руку и провел им по полуоткрытым губам эльфа, размазывая капельку семени, выступившую на головке, а потом грубо загнал прямо в розовый ротик. Что оставалось делать Гилморну? Он принялся сосать, одной рукой придерживая член капитана у основания, а другой стиснув собственный. Человек запустил лапы ему в волосы и нетерпеливо двигал бедрами, доставая Гилморну до самой глотки, трахая его в рот, как непотребную девку… сравнение это, как всегда, возбуждало Гилморна, его член в руке напрягся, пульсируя, и выплеснул семя прямо на сапоги капитана, капитан вошел ему в рот еще глубже, прижал к себе голову эльфа, так что тот уткнулся носом в жесткие кудрявые волоски в паху, и содрогнулся в оргазме. Отстранившись, Гилморн поднялся на ноги, вытирая сперму с губ.
