— А где Бен? С ним всё в порядке? — спросила я со страхом в голосе.
— Тебе не всё равно? Почему ты беспокоишься о нём? Он хотел тебя изнасиловать. Он избил тебя, — гневно произнёс он.
— Да, всё так. Но он всё же не чужой мне человек, — промямлила я, уткнувшись носом ему в грудь. Такой интересный запах. Костра. Что это за духи такие?
— С этого дня чужой, — тон не терпящий пререканий. — Всё ясно?
— Да, — просто согласилась я. — Он чужой, а ты такой родной.
— Посмотри на меня, — мягко попросил он. — Анна, ты очень симпатична мне. И я чувствую твою заинтересованность во мне. Но не знаю смогу ли ответить тебе взаимностью. Понимаешь?
Нет.
— Да, — неуверенно сказала я. — Я тебе не нравлюсь как девушка. К тому же, делаю плохие рефераты, — сказала я и театрально вздохнула.
— Нет, Анна, реферат здесь абсолютно не причем. Я не готов к отношениям, но ты мне очень нравишься, — сказал он с болью в голосе.
— Не готов? Я что предлагаю тебе взять меня в жёны и завести кучу детишек?
— Я не могу объяснить тебе этого, Анна. Не могу. Ты не поймёшь, — с горечью сказал он.
— Ну, конечно не пойму! Куда мне до вас, всё понимающий мистер Кристиан Арана, — сказала я и стала вставать с постели, когда он притянул меня обратно и лёг сверху.
— Не глупи, Анна. Дело не в тебе, во мне, — прошептал он мне в губы.
— Да, конечно. Дело в тебе, ты прав. Ты слишком хорош для такой как я, — сказала я с обидой.
— Глупая, глупая, Анна, — шептал он и целовал моё лицо, все мои синяки и опухлости. Потом начал спускаться вниз, уже целует грудь сквозь лифчик. Стягивает, нежно дует. Как же хорошо! Берёт в рот сосок, посасывает, затем прикусывает. Опять эта боль, приносящая наслаждение. Этот мужчина сведёт меня с ума, хотя нет, уже свёл. Что-то стало совсем больно. Кристиан видно стал забываться.
— Ай! Больно, Кристиан! — вскрикнула я.
Что это было? Опять его глаза. Может, это болезнь какая-то? Они же опять кроваво — красные! Чертовщина. Снова. Внезапно он отлетел от меня, ударился о стену и спустился вниз, закрыл лицо руками и часто задышал. Что там с моей грудью? Ну нихрена себе! Левая была вся в крови. Сказать, что я на время потерялась в пространстве-не сказать ничего. Что он с ней сделал?
— Что это, Кристиан? — спросила я дрожащим голосом.
— Прости меня, Анна, прости. Я потерял контроль на время, — прохрипел он. Глаза снова стали чёрными, но лицо было каким-то изменённым что ли. Черты лица заострились и он явно побледнел. — Иди в ванну, смой кровь, — приказал он.
Я так и сделала. Смыв кровь, я увидела два глубоких шрама вокруг соска. Потрогала их. Больно. Прям как какие-то метки. Он меня что укусил? Ну даёт. Выйдя из ванны, я обнаружила Кристиана в костюме с бесстрастным выражением лица, ждущего меня на кухне.
— Завтракай и одевайся. Я отвезу тебя домой.
Снова этот ледяной тон.
— Кристиан, всё хорошо. Иди ко мне, — сказала я и потянулась к нему для поцелуя.
Но он сжал мои руки и наклонившись сказал: "Не хочу больше никогда тебя целовать. Ты — не то, что мне нужно. Одевайся. Позавтракаешь дома."
Только теперь я узнала, что такое боль. Боль-это не удары Бена, это не крики мамы и не уход отца. Боль-это осознание своей ненужности для кого-то очень важного в твоей жизни. И когда он успел стать таким важным? А сердцу и не надо много времени.
— Кристиан, всё хорошо, правда. Не отталкивай меня, прошу, — всхлипнула я. — Мне и так больно.
Глаза его прожигали моё лицо. Взгляд горел диким огнём. Наверное, он сейчас убил бы Бена. Потом его взгляд опустился мне на грудь, на 2 синяка на левой груди. Мне кажется, или на кухне завибрировал пол? Теперь он убил бы и себя тоже.
— Анна, это всё было ошибкой. С этого дня я клянусь тебе, что не подойду и близко. И оденься уже, наконец!
Урод. Самый настоящий козёл. Ненавижу его и всех мужчин вообще.
Быстро одевшись, я направилась к выходу, но быстро опомнилась.
— Я не могу пойти домой. У меня всё лицо разбито.
— Тогда звони своей подружке. Я тебя отвезу к ней, пусть загримирует тебя.
Точно! Бобби. Как же она была нужна мне сейчас.
Через минут 20 я уже сидела у неё дома и ревела. Рыдала я, наверное, с час, не произнося ни слова. И она всё поняла. Ждала, когда я буду готова поделиться своей болью с ней.
— Он бил тебя? — вскрикнула Бобби и сжала кулаки. — Я убью его! Прямо сейчас пойду в универ и изобью до полусмерти. А потом попрошу Мэта его изнасиловать.
Мэтт-брат Бобби. Хм. он был геем. Поэтому в эту угрозу я поверила, не задумываясь.
— Не надо, Боб. Кристиан с ним разобрался. Вроде как. Я не знаю что с ним и где он сейчас. Но он явно получил по первое число.
— А как Кристиан узнал, что ты у Бена? — удивилась Бобби.
— Не знаю….я не знаю, Боб. Он просто взялся из ниоткуда, — прошептала я и посмотрела на Бобби, будучи в глубоком шоке. — Не имею ни малейшего представления, откуда он узнал.
— Не проблема. Спросишь завтра. Вы же встречаетесь, как я поняла?
Здесь моё сердце опять не выдержало, и я залилась слезами с новой силой. По прошествии ещё получаса, я рассказала и об этом ей.
— Недостаточно хороша? Да это он не стоит и мизинца твоего, Энни. Какие же они все уроды! Давай последуем примеру Мэтта и станем лесбиянками? А что! Из нас выйдет отличная пара. Ну, соглашайся, Энни!
Умеет же она поднять мне настроение. За это я её и любила.
— Я люблю тебя, Боб.
Просто, но так важно.
Замазав лицо тремя слоями тоналки, я пришла домой. Дома опять никого не было. Только записка, говорящая о том, что мама сегодня работает, а вечером ужинает с Джеком. Ну, хоть у кого-то всё хорошо. Выпив успокоительного, я легла спать. Завтра буду решать, как жить дальше. Если я вообще смогу жить дальше.
У нас что землетрясение? Почему так трясёт? Открыв глаза, я увидела маму в слезах, трясущую меня за плечо.
— Что, что случилось? — не могла понять я спросонья.
— Кто это сделал, Энни? Те же подонки, что избили Бена? — спросила она, всхлипывая.
Чего? В голове туман, перед глазами тоже. Ничего не пойму.
— Мам, давай я сейчас встану, умоюсь, и мы поговорим. Пожалуйста. Я ничего не понимаю.
— Хорошо. Жду тебя на кухне через 10 минут.
Мама была настроена решительно узнать всю правду. Значит правду и узнает. В последнее время я стала придерживаться такой линии. Умывшись, я рассмотрела лицо и оценила как "нормальное". Синяки стали менее заметными, губа зажила. Мазь от синяков действует. Нанесла ещё, да побольше, собрала волосы в хвост и вышла, собираясь откровенно поговорить с мамой.
— Чай или кофе, Энни?
— Кофе, мам. Спасибо.
— Итак, кто это сделал? — спросила она жёстким тоном.
— Бен, — сказала я как что-то само собой разумеющееся.
Мама даже чашку выронила. Ну вот, теперь мыть полы и собирать осколки. А ещё делать ей новый кофе.
— Я не ослышалась? Ты сказала Бен?
— Да, мама, это сделал Бен. Я сказала, что мы должны расстаться, и он накинулся на меня с кулаками.
— Не может этого быть. Это же Бен, которого я знаю с детства. Как он мог?
Мама была в шоке. Да я сама с трудом в это верила, но я была как бы непосредственным участником этого всего шоу, поэтому сомнений быть не могло.
— А что с Беном, мам? — спросила я, вспомнив, что она говорила о том, что его избили.
— Он сейчас лежит в больнице. В реанимации. Его кто-то зверски избил. Переломаны обе ноги, правая рука, ключица, сломана челюсть, сотрясение мозга. Врачи боялись, что он не выживет.
Господи! Это Кристиан. Как он посмел? Он же мог его убить! Придурок. Но ведь он был со мной всю ночь. Хотя, с чего я это взяла? Я же спала как убитая. Теперь на моих руках будет кровь Бена. И я опять заплакала.
— Не плачь, милая. Ты ни в чём не виновата. Бен получил по заслугам. Он избил тебя, за это судьба его наказала, — сказала печально мама.
Судьба. Как же. Кристиан его наказал.
— В какой он больнице, мам? Я хочу его навестить, — сказала я, всхлипывая.
— В 80 городской. Но к нему сейчас нельзя. Только мать с отцом пускают.
Как же мне смотреть им в глаза? С другой стороны, я то ничего ему не сделала.
— Тогда я зайду к нему позже. А сейчас пора в универ собираться.
— Конечно, милая. Только будь осторожна. А лучше я тебя подвезу сегодня, а потом сразу на работу.
— Спасибо, мам. Как у тебя дела с Джеком?
— У меня отпуск начинается в ноябре, и он пригласил меня в Ливерпуль, к своим родственникам погостить. Но я скорее всего откажусь, не могу оставить тебя одну сейчас.
— Ты что, мам? Я — взрослая девочка, да и ничего такого не случилось. Не смей рушить свою жизнь, мама. Она только начала налаживаться.
Мама обняла меня и согласилась пока не отказываться от предложения. Может хоть кто-то из нас будет счастлив? Женщины семьи Вишес не умеют выбирать мужчин. Горько вздохнув, я ушла одеваться.
