не мог. Он ей обязательно понравится, в этом я был уверен. Так и вышло. Она с восторгом осматривала каждую деталь, каждую комнату огромного дома.
– Здесь мы будем жить всей семьей, – обнимая ее за талию сзади, прошептал на ухо.
Она снова попыталась отстраниться, я мягко удержал.
– Семьей? – спросила она, поняв, что вырываться бесполезно.
– Конечно. Я хочу дочку, помнишь? – Я улыбнулся. – Такую же красивую и зеленоглазую принцессу, как ты.
– Я не готова… – начала она, но запнулась.
– Я знаю. Я готов ждать столько, сколько нужно.
– Готов? – повторила она эхом.
– Да, малыш, – и я все же коснулся поцелуем ее бледной щеки.
Она тут же сжалась, но не отстранилась. Я рад и этому.
Я живу, как во сне. Как-будто со стороны смотрю на собственную жизнь. Странное состояние. Саша говорит, так действуют таблетки. Какой-то очень сильный препарат, который мне принимать еще довольно долго. Дима все время рядом. Он работает из дома, а если нужно все же уехать, оставляет меня с Алексом или Ксюшей. Никогда – одну. Говорит, ужасно боится, что я снова что-нибудь выкину. Все время виновато смотрит, часто просит прощения и молотит несчастную грушу в спортзале до одурения, до стертых в кровь костяшек.
Да, у нас теперь свой спортзал, и два бассейна – открытый и закрытый. Дом в два с половиной этажа просто огромен. Полуподвальный этаж занял гараж, куда Дима пригнал свою небольшую коллекцию автомобилей. Там же хоз. помещения и небольшая автомастерская. На первом этаже расположилась просторная уютная гостиная, кухня, столовая, прачечная и другие комнаты различного назначения. А, главное, там есть отдельная каминная комната – она стала моей любимой. В ней располагается большой настоящий камин с дровами, огромный телевизор, домашний кинотеатр, у стены стоит небольшой мягкий диван и пара кресел, но самое классное в этой комнате пол. Он полностью застелен мягким плюшевым покрытием, и по всему периметру валяются подушки разного цвета и размера. Их можно обнимать и валяться на полу, смотреть любимые фильмы, слушать музыку или даже поиграть в приставку. Именно в этой комнате я провожу теперь большую часть времени.
Второй этаж полностью жилой, не считая кабинета. И все в этом доме хорошо: и дизайн, и атмосфера, но мне хочется обратно в нашу квартиру. Мне тут неуютно, наверное, поэтому я и провожу много времени в каминной.
Сегодня я проснулась от того, что у нас громко орала музыка. Так громко, что даже на втором этаже было отлично слышно. Вышла из своей комнаты (мы живем сейчас в отдельных спальнях), спустилась вниз и сразу стало ясно, откуда раздаются звуки. Мой муж снова мучает боксерскую грушу. Зашла в просторное помещение, уставленное различными тренажерами, села на скамейку в углу, музыка больно била по ушам, но я все равно осталась. Смотрела, как он снова себя изводит. На нем из одежды только спортивные черные шорты до колена, пот струйками стекает по позвоночнику, капельками рассеивается по всему телу. Он не видит и не слышит ничего вокруг, яростно нанося удары один за другим.
Я знаю, что ему тоже тяжело. Я вижу, каждой клеточкой своего тела чувствую его тоску, его переживания, его боль. Но мне страшно подпустить его к себе. Он не давит, не торопит. Он вообще сильно изменился за это время. И меня тянет к нему, но каждый раз закрывая глаза, я как наяву вижу все то, из-за чего мы имеем эту ситуацию. Я не знаю, как поступить. Ксюша говорит, что нам пора перестать друг друга мучать. Что я уже дала ему второй шанс, раз приехала сюда и осталась. Нужно просто решится и начать все сначала. Может быть она права, ведь я могла настоять, чтобы он отпустил, что я не могу и не хочу быть с ним и этот Дима отпустил бы меня, но я тут. Сижу и жалею себя, нас обоих… Может быть мне станет проще, когда мы уедем. Он сказал, что мы улетим сразу после свадьбы Максима и Ксюши. Уже сейчас мы готовились к поездке, она будет долгой.
За своими размышлениями не заметила, как стихла музыка. Подняла глаза и увидела, как он, присев на корточки, тяжело дышал и смотрел прямо на меня. На повязках, которыми были обмотаны руки, проступала кровь, его руки просто не успевают заживать. Сама от себя не ожидая, я подошла и протянула ему руку, он не верящим взглядом уставился на меня, но уже через несколько секунд осторожно взял ее в свою большую ладонь и поднялся, оказавшись совсем близко. В нос ударил запах пота.
– Прости, я мокрый, – тихо сказал он, но руку не отпустил.
– Тебе нужно обработать раны.
– Пройдет. – Он отмахнулся и продолжал смотреть на меня своими стальными глазами.
Я ничего не сказала, стала разматывать дурацкие тряпки. Он не отстранился, стоял и терпеливо наблюдал за мной. Когда снимала последний слой, он дернул рукой, ему было больно.
– Прости, – подняла на него глаза и увидела, что он улыбается.
Невозможно тепло и счастливо, просто смотрит на меня и улыбается. Ему, кажется, совершенно плевать на боль, а рукой он дернул скорее рефлекторно.
– Тут есть аптечка? – спросила я.
– Нет, на кухне есть. – Он осторожно взял меня за руку и повел в кухню. – Ты завтракала? – спросил вдруг, отпуская руку, чтобы открыть верхний шкафчик и достать ящичек с красным крестом.
Я тут же его открыла, достала перекись и бинты.
– Кись, – позвал он – Не надо, ну ты чего? Само пройдет, первый раз, что ли.
Но я не послушала и стала аккуратно, чтобы не причинить боль, обрабатывать раны.
Он терпеливо выдержал экзекуцию и, когда я уже убирала руку от него, поймал и прижал ладонь к своей щеке.
Не отстранилась. Позволила. Я соскучилась по нему. Я так соскучилась! Если бы не было так тяжело…
– Извини, – взглянув на меня, он отпустил мою руку, и в его серых глазах снова появилась тоска.
– Мне нужно время…
– Знаю. Я не тороплю. Я буду ждать столько, сколько нужно. – Он тяжело вздохнул, потом вдруг улыбнулся. – Давай поедим? Я тоже не завтракал. Только мне очень нужно в душ, сам чувствую, как от меня воняет.
Я не сдержала ответной улыбки. Кажется, я в первый раз за последний месяц улыбнулась ему.
– Давай, – только и ответила я.
Пока он был в
