— Я всё понял. Значит… Это значит, что народ Израилев не предавал своего Мессию-царя. Это значит, что все эти века нас обвиняли ложно! — продолжал улыбаться Яков. — Знаешь, я прошу прощения у тебя, Гэбриэл за то, что оскорбил тебя в порыве. Прости, друг.
— Я не сержусь на тебя. И рад, что ты узнал что-то радостное для тебя. В этом вы с Иаковом Праведным похожи: сначала гневались на меня, а потом прощения просили. Видишь, не только люциферов оболгали. Похоже, вся история человечества — сплошной обман да фальсификация.
— Да. То, что ты нам поведал, достойно открыться миру. Пусть все узнают, что нас оболгали, нас оклеветали в своей ненависти и зависти. Не было ни Иуды-предателя, не было слабовольных раввинов, предавших Христа. Наоборот! Всё было диаметрально противоположно!
— Отец, поберегите своё сердце, — улыбнулся Лука, поглаживая отца по плечу, пытаясь его немного успокоить.
— Теперь я знаю правду. Я знаю истинную историю Грааля, утраченную историю, — удовлетворённо выдохнул Яков, и его глаза вновь заблестели от нахлынувших слёз радости.
— Возможно, Сарра продолжила начатое Вараввой объединение колен Израилевых, — предположил Лука. — И именно поэтому стали заключаться брачные союзы с представителями правящих династий древней Европы. И может быть… сегодня уже есть где-то человек, который соединил в своей крови все двенадцать колен, как гласит древнее пророчество?
— Судя по тому, что ты, Лука, существуешь, могу предположить, что этим человеком является…
— Вы что, намекаете на меня? — удивился Яков. И Лука, и Гэбриэл растерянно смотрели на священника и многозначительно молчали.
— Моя мать нашла… наследника?
— Потрясающе! — только и смог выдохнуть Гэбриэл.
Когда отец Лучиано вышел из больницы и объявился в костёле у Якова, то Луки и Гэбриэля уже не было в городе. И потому старому священнику не было уже страшно. Он знал, что его сын далеко, и никто не причинит ему вреда. Помимо всего этого, он знал то, что никто другой в мире не знал. И эта тайна теперь ещё больше грела его душу и вселяла покой и уверенность. А ещё больше она давала ему силу жить.
* * *
Самолёт набрал высоту; за иллюминатором поплыли облака. А над горизонтом вовсю царствовало солнце.
— Кажется, я понял, что на самом деле означает фраза Крестителя: «Вот агнец Божий, который берёт на себя грех мира». Грех Мира, значит, грех Рая. А мы теперь знаем, что за грех случился в Раю. То есть за грехи древних богов, за ошибки тех далёких времён пришлось впоследствие расплачиваться последнему поколению богов, то есть ангелов… А в буквальном смысле — тебе лично расплачиваться. Я правильно понял? — обратился Лука к Гэбриэлу, сидя рядом с ним в самолёте, взявшем курс на Американские острова.
— Наверное, да, — вздохнул Гэбриэл.
— «Берёт на себя грех Мира…», — задумчиво повторил Лука, глядя куда-то вдаль. — А если я перелью тебе свою кровь, ты ещё поживёшь?
— Твоя кровь не подойдёт. Иначе мы бы на самом деле были бессмертными.
— Почему не подойдёт?
— Мне можно вливать кровь только моих бессмертных детей, которых никогда не было, или моих бессмертных родителей. Но их уже нет в живых.
— А потомки Мариам?
— Они обыкновенные люди, помнишь?
— Я понял. И никогда-никогда не появлялись генетические сбои и никогда у твоих смертных потомков не рождались бессмертные?
— Увы, нет. Кстати, поведай-ка мне, как ты питаешься?
— Не понял. Что ты имеешь в виду?
— Сколько раз в неделю кушаешь, то есть принимаешь пищу. Теперь понятно?
— В неделю? — скривился Лука. — Два раза в сутки. Иногда один раз, когда забываю.
— Это плохо… — потом спохватился. — Хотя ты ещё растёшь, поэтому это, наверное, нормально. Я уже не помню, как сам питался в твоём возрасте.
— А сейчас ты сколько раз ешь?
— Один раз в неделю. С нашим метаболизмом питаться чаще — опасно для здоровья. Ну, со временем ты всё узнаешь.
— Удивительно как-то…
— Да, — печально покачал головой Гэбриэл и тяжело вздохнул. — Я не стал уже при Якове говорить…
— О чём? — заинтересовался Лука.
— Тебе предстоит не только создать новый народ, но и избрать его прородителя, чьи потомки в будущем станут именоваться «богом избранный народ».
— Ты шутишь? — усмехнулся Лука.
— Вовсе нет.
— Разве это не Израиль?
— Уже нет. Именно так и были созданы все народы. Они служили базисом для богов, потом эти народы со временем развращались, истощались и оскудевали, и боги переселялись в другие, избирали другие народы и племена в надежде, что эволюция подскажет им, наконец, настоящий народ богов. Поэтому тебе предстоит найти себе жён из тех народов, что ещё не развратились под гнётом научно-технического прогресса и которые сохранили почтение к Великой Богине земле и к Господу Разуму.
— Не евреи?
— Даже не русские и не славяне, в общем.
— А они-то в чём виноваты?
— Они не виноваты. Но они обезглавлены. В них не осталось потенциала. Всех благородных зверей и высшее сословие ангелов уничтожили за последнюю тысячу лет.
— Неправда! — искренне возмутился Лука.
— Ну, не знаю, — неопределённо пожал плечами старик. — Вот если бы все русские вернулись на свою историческую родину…
— Так это сейчас и происходит.
Но старик промолчал, что красноречиво говорило, что это не вариант для Луки.
— Тогда какой же народ достоин стать народом богов?
— Похоже, тебе предстоит отправиться в Эфиопию и Кению или Мали, ну может ещё в Индию.
— А индейцы не подойдут?
— Нет. У них в памяти человеческие жертвоприношения. И они потомки «южан».
— Но и в Африке, и в Индии в своё время приносили в жертву людей, — резонно возразил Лука. — А в России никогда не жертвовали людьми.
— Ошибаешься. Именно последние полтора столетия России особенно несут в себе жертвоприношение людей в этой культуре. Две мировые войны, лагеря Сталина, эмиграция десидентов и свободомыслящей интеллигенции, гражданские войны, голод, репрессии, демократизация. Оставим это. Время тебе укажет народ… Помнишь Иоанна Павла I и Иоанна Павла II? У-у-у… Они знают правду.
— Они? Кто — они?
— Папы. Наместники Христа, так называемого, — пренебрежительно заметил Гэбриэл.
— То есть ты явно не поклонник христианства, верно? Ты из гностиков и назорян?
— Я бы предпочёл вообще не соотносить себя с кем-либо из перечисленных тобою.
— Если бы я не знал, кто ты, я бы решил, что ты — ярый поклонник Ницше.
— Я несколько раз слушал его лекции. Жаль, что он сошел с ума.
— Не пойму я тебя что-то, — Лука внимательно посмотрел на него.
— Не вздумай рассуждать как смертные! — серьёзно предупредил его старик. — Не вздумай думать, как христиане! Яков хочет их спасать, пусть он и спасает. У тебя другая миссия. Не смей о людях думать, как о равных тебе!
— Знаешь, в тебе говорит…
— Что, — Люцифер? Хотел сказать, что такие речи подстать дьяволу? А ты думаешь, за что нас ненавидели иудеи, потомки Грааля, христиане, мусульмане и всякие пацифисты, гомосексуалисты, марксисты, либералы и прочий…? — он осёкся. — Потому что мы знаем правду о мире и эволюции, о Моисее и Аврааме, об Иисусе Христе и ещё об очень многом, что скрывает нынешнее человечество. Со временем ты всё поймёшь, сам убедишься в правильности моей нынешней позиции относительно смертных, ты сам убедишься в низости большинства людей. Вот увидишь. Мы все через это проходили в своё время. И наши радужные мечты разбивались о ничтожность смертных. Играя с волчонком, не забывай о том, что он хищник.
— Ты это так о людях?
— Разумеется. Люди хороши только в юности. Потом они становятся неуправляемыми. Поэтому мы и не позволяли им жить дольше сорока лет. Теперь они живут около ста лет, и мир катится к чертям. И запомни: человек никогда не будет тебе верен. Он может быть другом, только если ему самому от тебя что-то нужно. И как только он потеряет к тебе интерес, он тебя тут же предаст.
— Ты меня пугаешь. Не надо так говорить обо всех людях! Яков прав. Не хочешь помогать спасать их души, — не помогай. Но и не мешай тогда другим.
— Ты весь пропитан идеей христианства, — осуждающе покачал головой Гэбриэл и трагично вздохнул. — Ницше прав: христианство и есть Антихрист… Но ничего. Пройдёт время, и ты всё сам поймёшь. Набьёшь шишек, настрадаешься из-за предательств и разочарований, повзрослеешь, наконец…
— И что я пойму, что я — высшее существо? Чем я лучше их? Тем, что просто живу дольше? В этом нет моей прямой заслуги. Моя мать писала о том, что наша миссия — спасти Бога. Думаю, у людей такая же задача. И спасти Бога можно, только спасая обычных людей, спасая их разум. Землян нужно вернуть к земле, к природе, к жизни и радости. И тогда планета будет спасена.
