– Филипп! Филипп! – позвал он. Но здесь никого не было. В нетерпении он расшвыривал циновки, перевернул вазы с цветами, все ещё стоявшие строго симметрично в каждом углу комнаты. Мальчик исчез вместе со своими картинками. Наверное, он почувствовал запах пожара и убежал. Наверное, так оно и было, и ещё, наверное, он подумал, что его отец погиб.
На секунду Уилл задержался у окна. Ворота крепости рухнули, но Тоетоми все ещё сопротивлялись, умирая на месте, – целые цепочки закованных в латы самураев, падавших под натиском нападающих отовсюду солдат Токугавы. Теперь бой уже шёл и на крепостных стенах, и во дворе, во всех переходах. А из городских домов доносились вопли и крики женщин Тоетоми, отданных победителям – после столь долгой осады, после многочисленных потерь.
И разительный контраст представлял совершенно пустой двор самой цитадели. Здесь не было ни криков, ни крови, ни смерти, ни людей – замок отделяли от этой резни лишь одна стена и один ров. Что же случилось с Тоетоми? Может быть, они сейчас спасались каким-нибудь потайным ходом из обречённой цитадели?
Он выбежал наружу, нырнув в облако дыма. Сбежал по лестнице, оказался на первом этаже и, шатаясь и кашляя, добрался до наружных дверей. Здесь ему удалось наконец глот-нуть чистого воздуха. Он поднял глаза к башне Асаи, окутанной дымом, вырывающимся изо всех окон, с каждого этажа, скрывающим знамя с изображением золотой тыквы, все ещё гордо трепетавшее в полуденном бризе.
Было жарко, солнце только перевалило через зенит, и дым столбом валил в синее небо, а шум боя по-прежнему не утихал. А ворота цитадели никто не защищал. Они стояли закрытые, пряча от глаз и ушей ад, кипевший снаружи. Но неохраняемые. Цитадель падёт перед каждым, у кого хватит храбрости пробежать вперёд и ворваться внутрь.
Он стоял посреди пустынного двора, сжимая меч обеими руками, не зная, куда направиться, когда вдруг услышал сзади какой-то звук. Он мгновенно обернулся, одновременно выбросив меч вверх и вперёд, готовый отразить нападение.
Сначала он не узнал стоявшую перед ним женщину – её покрытое белилами лицо было измазано грязью и сажей, кимоно выглядело не лучше. Потом до него дошло, что это принцесса Дзекоин.
Он поклонился.
– Моя госпожа принцесса, – произнёс он. Насмешка? Гнев? Ненависть? Только лишь нетерпение. – Где прячется ваша сестра?
– Она в арсенале, Андзин Миура, – ответила Дзекоин. – Вместе со своими фрейлинами и сыном.
– А Норихаза?
– Он тоже там, Андзин Миура. И господин Оно Харунага. Уилл кивнул и шагнул мимо неё. Арсенал – приземистое, квадратное здание со стенами из цельных глыб камня, толщиной в пять футов и каменной крышей, – примыкало изнутри к наружной стене цитадели сразу за башней.
– Подожди. Они пустят тебя внутрь, Андзин Миура. Арсенал неприступен. Ни один человек, ни одна армия не смогут проникнуть туда, пока двери не откроют изнутри.
– Они не устоят перед моими пушками, госпожа принцесса. Да и не смогут же спрятавшиеся просидеть там вечно.
– Достаточно долго, – возразила Дзекоин. – Я хочу переговорить с принцем.
– Вы хотите начать переговоры? Теперь?
– Ты поможешь мне в этом, Андзин Миура. Твоя любовница и твой сын тоже там.
– Филипп? Но…– Он выбрался из комнаты, чтобы наблюдать за твоим поединком с господином Норихазой. Он решил пойти с нами. Он, конечно, подумал, что ты погиб, свалившись с лестницы, – как подумали и мы все. Ну что, проводишь ты меня к принцу?
Уилл заколебался. Она сидела тогда рядом со своей сестрой, наслаждаясь его мучениями. Но ведь там Магдалина. В конце концов, там ведь Магдалина. И Филипп.
А Асаи Едогими?
– Поспешим, – бросил он наконец, и они с принцессой побежала к воротам. По дереву уже барабанили кулаки, древки копий, рукояти мечей, и огромные двери содрогались под этим натиском. Ему пришлось налечь на них всем телом, чтобы сбросить громадный засов. В ту же секунду ворота распахнулись с такой силой, что и его, и принцессу отбросило к стене.
Солдаты Токугавы хлынули внутрь, издавая крики ярости и возмездия, их мечи и копья были тусклы от свежей крови. И тут все разом остановились, удивлённо разглядывая пустой двор и горящую башню Асаи.
– Победа за вами! – закричал Уилл, стоя перед ними.
– Андзин Миура! – радостные крики взмыли над двором гигантским победным гимном. – Андзин Миура жив! Мы победили! Крепость взята!
Они расступились, пропуская вперёд сегуна. Хидетада стащил с головы шлем. Кровь была на нём повсюду – на его лице, в волосах, на мече, на латах. Его братья шли за ним, их оружие тоже было покрыто кровью.
– Рад видеть тебя снова, Андзин Миура, – сказал Хидетада. – Вот уж, действительно, удача твоя неисчерпаема. Мы думали, ты давно мёртв. Ты в одиночку захватил цитадель?
– Вовсе нет, мой господин. Я считаю, что неприятель проиграл из-за своей нерешительности. Моя госпожа принцесса?
Дзекоин показалась из-за его спины.
– Женщина твоя, – произнёс Хидетада. – А потом ею займутся мои солдаты.
Воздух с шумом вырвался из ноздрей Дзекоин.
– Ей нужно поговорить с принцем, мой господин сегун, – возразил Уилл. – Я обещал ей это.
– Принц, мой отец, отдыхает, – ответил Хидетада. – Битва окончена. Здесь командую я. – Тем не менее, мой господин сегун. Я обещал, что принцесса Дзекоин сможет поговорить с ним. Она – представитель принца Хидеери и его матери.
– Они побеждены, Андзин Миура. Они не могут рассчитывать на снисхождение.
– Они хотят заключить мир, мой господин сегун, – сказала Дзекоин. – Вся Япония лежит теперь у ног Токугавы. Они хотят того же.
– Они хотят просить милости у Токугавы? – изумился Хидетада. – Вот уж правильно говорят, что предки человека всё же проявятся в нём в конце концов. Проведите принцессу Дзекоин к моему отцу, Андзин Миура. – Он обернулся. – Замок ваш. И всё, что вы найдёте в нём.
Казалось, небеса рухнут сейчас на землю.
Факелы горели во всех покоях принца. Стражники стояли навытяжку, некоторые плакали. Принц был плох. Говорили, что он умирает. Ведь невозможно для семидесятитрехлетнего старика, раненного в почку, провести целый день в седле, командуя своими войсками, и ещё жить после этого. Все Токуга-ва, вся армия, а может, и весь мир смотрели сейчас на Минамото но-Иеясу.
Он лежал на постели и, казалось, почти не дышал. Но глаза его оставались такими же молодыми, как и всегда.
– Уилл? – прошептал он. – Уж на этот раз я не надеялся, что ты выкарабкаешься. Но ты… Ты неуязвим.
– В Англии есть пословица, мой господин принц, – мерзавец всех переживёт.
Тонкие губы раздвинулись в подобии улыбки.
– Ты ещё способен шутить. Что они делали с тобой, Уилл? Я лежал без сна ночи напролёт, думая, что они могут сделать с тобой. А они называли тебя трусом.
– Когда-то вы сказали мне, господин принц, что прошлое не обсуждают. Только будущее. Со мной здесь принцесса Дзекоин.
Голова Иеясу чуть повернулась.
– Она пришла, чтобы просить вас сохранить жизнь принцу Хидеери и его матери. И их людям, мой господин принц.
– А они до сих пор живы?
– Они заперлись в арсенале, мой господин принц, и прислали со мной принцессу, умоляя пощадить их.
– И принцесса Едогими тоже? – Да, мой господин.
– И португальская полукровка?
– Да, мой господин.
Глаза Иеясу не отрывались от его глаз. И больше ни о ком не спрашивает? Знал ли он о Филиппе? Но разве не знал Иеясу всего, что происходило в одном из замков Японии? Разве не сам он хвастался этим?
Но взгляд принца перешёл на Дзекоин.
– Итак, ваша сестра молит меня о пощаде.
– Принцесса Едогими хочет положить достойный конец вашей вражде, мой господин принц, – ответила Дзекоин. – Эту войну начали не Тоетоми, сколько бы вы ни утверждали обратное. Эта война – следствие вашего страха перед именем Тоетоми, вашей ненависти к принцессе Едогими. Что ж, мой господин, вы сражались и победили. Теперь Тоетоми просят вашего снисхождения. Во имя Хидееси, вашего друга и господина.
Теперь Иеясу повернул голову полностью. Он пристально взглянул на женщину.
– Токугава не признают никакого господина, кроме микадо, и никогда не признавали. Передайте своей сестре и её сыну – если уж они притязают на величие своего рода, так пусть и судьбу свою встречают с подобающим величием. Скажите им, что, если они захотят, они смогут выйти из арсенала. Всякий, кто пожелает, может выйти и отдаться на суд Токугавы. Те, кто не захочет, могут оставаться там до конца своих дней.
Дзекоин судорожно сглотнула.
– Вы хотите уничтожить сына Хидееси, мой господин?
– Хидеери сам нарушил перемирие, – ответил Иеясу. – Пусть он выходит. Токугава поступят с ним по справедливости.
– Так же, как вы поступили с Исидой Мицунари, мой господин?
– Я обошёлся с Полицейским лучше, чем он того заслуживал, принцесса Дзекоин. А теперь идите, или я брошу ваше тело солдатам. Вас не тронут на обратном пути к сестре, это я гарантирую.
