Он протянул мне руку, помогая подняться с пола.
- А можно я еще попробую?
- Конечно, можно, - улыбается.
Я сел на стул, ухватился руками за сиденье и повалился назад.
- Я еще попробую, - радостно кричу я.
- Да, да, наслаждайся.
* * *
- По нашему заказу Академия наук разработала методику прыжков из поезда, автомобиля, трамвая... Математические формулы тебе не нужны, запомни только вывод: из стремительно несущегося поезда надо прыгать задом и назад, приземляться на согнутые ноги, стараясь сохранить равновесие и не касаясь руками земли. В момент приземления нужно мощно оттолкнуться и несколько секунд продолжать бег рядом с поездом, постепенно снижая скорость. Наши ребята прыгают с поездов на скорости 75 километров в час. Это общий стандарт. Но есть одиночки, которые этот стандарт значительно перекрывают, прыгая с гораздо более скорых поездов, прыгая под уклон, с мостов, прыгая с оружием в руках и со значительным весом за спиной. Запомни, главное - не коснуться руками земли. Ноги вынесут тебя. Мышцы ног обладают исключительной силой, динамичностью и выносливостью. Касание рукой может нарушить стремительный ритм движения ног. За этим следует падение и мучительная смерть. Потренируемся. Вначале тренажер. Настоящий поезд будет позже. Начнем со скорости десять километров в час...
* * *
А через месяц мы вдвоем стояли на перилах железнодорожного моста. Далеко внизу холодная свинцовая река медленно несет свои воды, сворачиваясь в могучие змеиные кольца у бетонных опор. Я уже грамотен и понимаю, что человек может ходить даже по телеграфному проводу над бездонной пропастью. Все дело в психической защите. Человек должен быть уверен, что ничего плохого не случится, и тогда все будет нормально. Цирковые артисты тратят годы на элементарные вещи, и все равно ошибаются. У них нет научного подхода. Они базируют свою подготовку на физических упражнениях, не уделяя достаточного внимания психологии. Они тренируются много, но не любят смерть, боятся ее, стараются ее обойти, забывая о том, что можно наслаждаться не только чужой смертью, но и своей собственной. Только люди, не боящиеся смерти, могут творить чудеса.
- Дураки говорят, что вниз смотреть нельзя, - кричит он. - Какое наслаждение смотреть вниз на водовороты!
Я смотрю в глубину, и она больше не кажется мне жуткой и влекущей, как змеиная пасть для лягушонка. И ладони мои больше не покрываются отвратительной холодной влагой.
* * *
Главный элемент снаряжения диверсанта - обувь. После парашюта, конечно. Матерый диверсант со шрамом на щеке выдал мне со склада пару ботинок, и я с интересом их разглядываю. Обувь эта - не то что ботинки, но и не сапоги. Нечто среднее. Гибрид, сочетающий в себе лучшие качества и сапога, и ботинка. В ведомости эта обувь числится под названием БэПэ - Ботинки Прыжковые. Так их и будем называть.
Сделаны эти ботинки из толстой мягкой воловьей кожи и весят гораздо меньше, чем кажется по их виду. Ремней и пряжек на каждом ботинке много: два ремня вокруг пятки, один широкий вокруг ступни, два - вокруг голени. Ремни тоже очень мягкие. Каждый ботинок впитал в себя опыт тысячелетий. Ведь так ходили в походы наши предки: обернув ногу мягкой кожей и затянув ее ремнями. Мои сапоги-ботинки именно так и сделаны: мягкая кожа да ремни.
Но вот таких подошв предки не знали. Подошвы толстые, широкие и мягкие. Мягкие, конечно, не значит, что не прочные. В каждой подошве по три титановых пластинки, они как чешуя, одна на другую наложены - и прочно, и гибко. Такие титановые пластинки-чешуйки в бронежилетах используются - пулей не пробьешь. Конечно, в подошвы они не против пуль вставлены. Эти титановые пластинки защищают ступни от шипов и кольев, что в изобилии встречаются на подступах к особо важным объектам. При случае с такими подошвами и по огню бегать можно. Пластинки и еще одну роль выполняют, они чуть выступают в стороны из подошв и служат опорами для лыжных креплений.
Рисунок на подошвах ботинок скопирован с подошв солдатской обуви наших вероятных противников. В зависимости от того, в каких районах предстоит действовать, мы можем оставлять за собой стандартный американский, французский, немецкий или любой другой след.
Но все же главная хитрость не в этом. Диверсионный, точнее прыжковый, ботинок имеет каблук впереди, а подошву сзади. Так что когда диверсант идет в одну сторону, его следы повернуты в другую. Понятно, что каблуки сделаны более тонкими, а подошвы более толстыми, чтобы ноге было удобно, чтобы перестановка каблука и подошвы не создавала трудностей при ходьбе.
Опытного следопыта вряд ли обманешь. Он-то знает, что при энергичной ходьбе носок оставляет более глубокую вмятину, чем пятка. Но много ли людей всматривается в отпечатки солдатских подошв? Кто из них знает, что носок оставляет более четкий след? Многие ли обратят внимание на то, что вдруг появился след, у которого все наоборот? Многие ли смогут по достоинству оценить увиденное? Кому придет в голову идея сапога, у которого каблук на носке, а подошва на пятке? Кто догадается, что, если следы ведут на восток, значит, человек шел на запад?
Да ведь и мы не глупые. Диверсанты, как волки, они по одному не ходят. И, как волки, мы идем след в след. Пойми поди, сколько нас в группе было, трое или сто. А когда по одному следу прошло много ног, то уловить тонкий нюанс, что наши каблуки вдавили грунта больше, чем носки, практически невозможно.
К диверсионному ботинку есть только один тип носка: очень толстый, чистой шерсти. И куда бы мы ни шли, в тайгу или в знойную пустыню, носки всегда будут одинаковыми: толстые очень, шерстяные, серого цвета. Такой носок и греет хорошо, и хранит ногу от пота, не трет ее и сам не стирается. А носков у диверсанта две пары. Хоть на один день идешь, хоть на месяц. Две пары. Крутись, как хочешь.
Белье льняное, тонкое. Оно должно быть новым, но уже немного ношенным и минимум один раз стиранным. Поверх тонкого белья одевается "сетка" - второе белье из мягких веревок в палец толщиной. Так что между верхней одеждой и тонким бельем всегда остается воздушная прослойка почти в сантиметр. Умная голова это придумала. Если жарко, если пот катит, если все тело горит, такая сетка - спасение. Одежда к телу не липнет, и вентиляция под одеждой отменная. Когда холодно воздушная прослойка хранит тепло как перина, и вдобавок не весит ничего. Сетка еще одно назначение имеет. Комариный нос, проткнув одежду, попадает в пустоту, не доставая до тела. Ведь диверсанта в поле только злая судьба выгнать может. Диверсант в лесу да на болоте обитает. Он часами в жгучей осоке, в огневой крапиве лежит под звенящим комариным зудом. Только сетка его и спасает. А уж сверху брюки и куртка зеленые, из хлопчатобумажной ткани. Швы везде тройные. На сгибах, на локтях и коленях, на плечах материя тоже тройная, для большей прочности.
На голове диверсанта шлем. Зимой он кожаный, меховой, с шелковым подшлемником. Диверсионный шлем из двух частей, собственно шлем и маска. Шлем не должен слетать с головы ни при каких условиях, даже при десантировании. На шлеме не должно быть ничего, что могло бы помешать куполу и стропам парашюта четко раскрыться - никаких пряжек, ремешков и выступов на внешней части. Поэтому десантный шлем выполнен точно по форме человеческой головы и плотно закрывает ее верхнюю часть, шею и подбородок, оставляя открытыми глаза, нос и рот. Во время сильного мороза, а также ради маскировки глаза, нос и рот закрываются маской.
Есть у диверсанта еще одна куртка. Она толстая, теплая, легкая, непромокаемая. В ней можно в болоте лежать - не промокнешь, и спать в снегу - не замерзнешь. Длина куртки - до середины бедра - и ходить не мешает, и если надо на льду сутками сидеть, чтоб она сиденьем служила. Снизу куртка широкая. При беге и быстрой ходьбе это очень важно вентиляция. Но если нужно, нижняя часть может быть стянута туго, облегая ноги и сохраняя тепло. Раньше диверсанты и брюки такие же имели, толстые да теплые. Но это было неправильно. Когда идешь сутками, не останавливаясь, такие брюки - помеха. Они всю вентиляцию нарушают. Наши предки мудрые никогда меховых брюк не носили. Вместо этого были у них длинные шубы до пят. Правы они были. В меховых брюках сопреешь, в длинной шубе - нет. Древний опыт теперь учтен, и диверсант имеет только куртку, но в случае необходимости к ней пристегиваются длинные полы, которые закрывают тело почти до земли: всегда тепло, но никогда не жарко. Эти полы легко отстегиваются и скручиваются рулоном, не занимая много места.
Раньше куртки выворачивались на две стороны. Одна сторона белая, другая пятнистая, серо-зеленая. Но и это было неправильно. Куртка изнутри должна быть нежной, ласкать диверсантское тело. А снаружи она должна быть грубой, как шкура носорога. Поэтому куртки теперь не выворачиваются на две стороны. Они нежные изнутри и корявые снаружи. А цвета они грязно-серого, как прошлогодняя трава или как грязный снег. Цвет выбран очень удачно. Ну, а если нужда острая, поверх куртки можно надеть белый легкий маскировочный халат.
