Вслед за ним в Шаолиньский монастырь в мае 1372 г. прибыл сын Дачжи, принявший монашеское имя Дэши. Как гласит одна из шаолиньских историй, Дэши должен был покинуть монастырь через три года, но монахи, подружившись с ним и увидев чистоту его сердца, испросили разрешение настоятеля оставить Дэши еще на несколько лет. Дэши продолжил обучение уже «тайным» разделам цюаньфа, к которым испокон веков допускались только старшие монахи.
Нет оснований утверждать, что японцы приезжали в то время в Китай специально изучать ушу. Оно, видимо, воспринималось как одно из чаньских «искусств» наравне с каллиграфией и медитацией. Иллюстрацией тому может быть отрывок из биографии японского монаха Чжаоюаня в «Хрониках Шаолиньского монастыря»: «Он искушен в китайском языке, искусен и в каллиграфии. Сначала он занимал пост делопроизводителя, а затем – старшего монаха, к тому же он в совершенстве овладел техникой шаолиньского боевого искусства». Чжаоюань обучался в Шаолине в 1347–1379 гг. и стал одним из самых известных в Китае монахов-бойцов из Страны восходящего солнца. Вернувшись на родину, он приобрел такую славу, что его прозвали «Национальный дух» (Хонги). Чжаоюань одним из первых привез в Японию систему шаолиньского боевого цигун, а также начал преподавание китайских методов боя с оружием и цюаньфа при дворах аристократов.
Сегодня в первом дворе Шаолиньского монастыря стоит несколько стел в память о японских последователях Шаолиня. Сложно сказать, насколько велико было влияние шаолиньского учения и боевого искусства на средневековую Японию. Очевидно лишь то, что значительно большую роль играли китайские стратегические трактаты типа Сунь-цзы и У-цзы, а не монашеское ушу. А первая проповедь шаолиньской системы боя в Японии началась еще в XIV в., что намного столетий опередило «окинавскую дорогу» каратэ.
Искусство монашеского посоха
Во все времена кулак считался не самым надежным оружием, если можно было воспользоваться палкой, длинным посохом, а еще лучше – мечом или копьем. Но ношение буддийскими монахами холодного оружия ограничивалось монастырскими уставами, а вот посох был всегда под рукой, особенно в дальних путешествиях. К нему в качестве навершия прикреплялся металлический набалдашник, иногда он заострялся или затачивался в форме полумесяца. Таким образом, мирный монашеский посох превращался в грозное оружие.
Регулярные упражнения с посохом были введены в монашескую тренировку знаменитым наставником Фуюем в XIV в. Устные предания гласили, будто бы сам Фуюй «мог одним взмахом посоха свалить на землю трех человек, вооруженных мечами», а его подручные монахи «безо всякого труда и без малейшего страха на лице отбивали посохами град стрел».
Монастырские хроники с гордостью утверждают, что блестящее умение монахов биться на палках поражало всех заезжих бойцов. Обратимся к более объективной информации.
Источником такой информации могут стать системы боя со многими видами оружия, в том числе с копьем и палкой, созданные «старейшиной всех боевых искусств» эпохи Мин, блестящим наставником ушу Юй Даю (1503–1580 гг.) и его учеником, человеком-легендой генералом Ци Цзигуаном.
В середине XVI в., т. е. почти через три столетия после смерти Фуюя, сформировалась концепция о том, что базовыми видами тренировки бойцов должны являться кулачный бой (цюаньфа, цюаньшу) и бой с палкой. До того единой стратегии обучения не существовало, все зависело от привычек и особенностей инструкторов: кто начинал обучение с прямого меча, кто отдавал предпочтение копью, кто делал особый упор на использование алебарды.
Кулачный бой служил вспомогательным тренировочным средством. Но Юй Даю, Ци Цзигуан и другие светские мастера ушу разработали другую концепцию тренировки. Кратко ее смысл выразил автор «Записок о ведении боя» («Чэнь лу»), ученик Ци Цзигуана Хэ Лянчэн: «Кулачный бой и техника палки являются основой и истоком боевых искусств».
Десятки воинских инструкторов путешествовали по всему Китаю в поисках мастеров боя с палкой. В 1561 г. сам Юй Даю заехал в Шаолиньский монастырь в надежде встретить здесь великих мастеров. Но его постигло жестокое разочарование – к своему удивлению, он не обнаружил никаких откровений в монашеском искусстве. В результате Юй Даю констатировал, что то ли умение вести поединки с посохом полностью утрачено среди монахов, то ли его никогда и не было. В своих дневниках великий воин с грустью отмечал: «То – великая ложь о долгой традиции [искусства боя с палкой], истинные поучения в этом предмете уже все утрачены». Показательно, сколь убедительными были легенды о Шаолине уже в то время: Юй Даю никак не мог поверить, что этого искусства вообще могло никогда не быть в монастыре!
Юй Даю сам принялся обучать монахов бою с оружием, в том числе с палкой! Руководители монастыря упросили генерала взять с собой двух монахов для постоянного обучения. Юй Даю не стал возражать, и два усэна отправились вместе с его войсками на юг, где армия генерала вела сражения с японскими пиратами. Три года монахи находились в действующей армии, а вернувшись в Шаолиньсы, обучили около ста человек искусству ведения поединка с длинным оружием, в том числе с палкой.
Этот факт опрокидывает устоявшееся мнение о том, что монахи обучали профессиональных воинов и на голову превосходили их в мастерстве. Одновременно подтверждается наша мысль: долгое время шаолиньские усэны были скорее старательными учениками у светских (в основном армейских) мастеров, нежели их учителями, а шаолиньское ушу формировалось под решающим влиянием светских и народных школ, но никак не наоборот. Итак, шаолиньское искусство долгое время было вполне заурядной, ничем не выделявшейся школой ушу, а слава Шаолиня держалась больше на легендах, чем на реальных фактах.
Дабы не быть голословным, приведу еще один любопытный документ, относящийся к светской традиции боевых искусств того же времени. Юй Даю и Ци Цзигуан по результатам своих многочисленных путешествий составили большой список школ боя с палкой. Все школы были разделены на четыре категории в зависимости от эффективности. В первую категорию попала «палка приморских городов Восточного моря», т. е. тех местностей, где население вело регулярные бои с набегами японских пиратов и бойцы реально представляли, что допустимо, а что неприемлемо в поединке. К первой категории были также причислены «палка поднимающейся змеи» и «палка цзывэй». Вторую категорию составили семейные школы: «палка семьи Чжан», «палка с крюком Хэшу», «палка семьи Ню с Западных гор». А вот искусство «шаолиньской палки» попало в последнюю категорию наряду с «палкой уезда Цинтянь», «палкой области Бацзы» и «палкой семьи Сунь». Таким образом, техника «шаолиньской палки» была оценена более чем скромно.
Дабы понять, как развивалась шаолиньская техника владения оружием, нам придется перенестись на несколько веков назад, в середину XIV в., в период правления монгольской династии Уоань. В то время в Китае началось массовое антимонгольское движение. Наибольшую опасность для юаньского двора представляли отряды, объединенные названием «Красные войска». Именно они привели в конечном счете на трон будущего императора китайской династии Мин («Пресветлая») Чжу Юаньчжана. Пострадал от китайских повстанцев (не от монголов!) и Шаолиньский монастырь, причем набеги Красных войск привели к самому крупному разрушению и разграблению Шаолиньсы за всю его историю. Монастырь практически опустел.
В такое время разрухи и упадка в Шаолинь пришел загадочный монах. Вид его был необычен: «всклокоченные волосы, непокрытая спина и босой». Согласно хронике «Рассказы с гор Суншань» («Шо Сун»), пришелец никому не назвал своего имени, ни с кем в разговоры не вступал и даже не присутствовал на коллективных медитациях, принятых в монастыре, предпочитая «индивидуальное созерцание» (даньчань). В течение нескольких лет он занимался хозяйственными делами в монастыре, в основном носил дрова для готовки пищи.
Но вот однажды отряд «красных войск» подошел к стенам монастыря. Хроники даже называют точную дату этого события – 26 число третьего месяца 1352 г. Когда повстанцы были готовы ворваться в святую обитель и уже начали выламывать ворота, загадочный монах схватил в руки горящую палку и уже начал стремительно вращать ее перед собой, разгоняя врагов. В этот момент он вдруг вырос до десяти чжанов (около 30 м), «стал подобен одиноко стоящей горной вершине» и вскричал громовым голосом: «Я – правитель Кинара!». Повстанцы в ужасе бросились бежать, а монах неожиданно исчез.
Шаолиньские послушники сочли, что к ним на помощь снизошел сам бодхисатва Кинара (кит. Цзиньнало). Он считался божественным небесным музыкантом, постоянно меняющим свой облик, но обычно представал перед людьми в виде человека с рогами. Приемы, которые якобы применял Кинара в той памятной схватке, были обобщены в нескольких комплексах боя с шестом, которые стали называться «Огненная палка» и «Шест темной руки».
