Я сознательно не хочу касаться здесь откровенно информальных техник психо-энергетического тренинга «невидимок», поскольку уж это-то наверняка никоим образом не входит в тему нашего разговора. Все их излюбленные кинематографические «пальцовки» и черная магия отлично вписываются в знакомые строчки того же Высоцкого:
Пили зелье в черепах, ели бульники,
Танцевали на гробах, богохульники…
Гораздо примечательнее, что ниндзя являлись выдающимися мастерами импровизации, настоящими профессорами по использованию любых подсобных предметов, так как изменчивый калейдоскоп нештатных ситуаций требовал молниеносных решений и точных действий. Что бы ни попало в опытные руки, могло превращаться и в оружие, и в отмычку, и во что угодно. Насколько бы ни был обширен перечень носимого снаряжения, всего предусмотреть невозможно. Всегда могли проявиться неожиданные факторы, заставляющие на ходу сочинять и конструировать что-то новое из имеющегося или найденного поблизости. Трудно вообразить себе лазутчика, вышедшего на задание с пустыми руками. Разведка и диверсии всегда есть работа с теми или иными предметами, от сноровки обращения с которыми напрямую зависел успех или провал дела, и именно здесь лежат точки соприкосновения ниндзюцу и кобудо.
* * *
Царь обезьян в сраженьи был свиреп
И Царь-волшебник тоже был силен-
Друг друга меч и посох отражали…
(У Чэн-энъ, «Путешествие на Запад»)
Коль скоро профессиональные шпионы, оснащенные множеством заранее сконструированных и изготовленных инструментов, зачастую вынуждены были использовать простейшие, подвернувшиеся под руку предметы, что же оставалось делать крестьянам и горожанам для защиты от лихости разбойников и самурайского буйства? Наиболее остро эта проблема стояла не в центральных провинциях, где мощная власть даймё мгновенно подавляла малейшее неповиновение, и где бесконечные междуусобные войны давали возможность безо всякого труда собирать на полях сражений мечи, копья и даже доспехи, что наглядно продемонстрировал Акиро Куросава в знаменитом фильме «Семь самураев». Гораздо хуже обстояли дела на окраинах империи, особенно на самом юге, где наиболее крупный остров архипелага Рюкю, Окинава, расположен на стыке двух могучих культурных традиций – Японской и Китайской; причем бездонная китайская культура питала свою младшую сестру, и влияние это шло, в значительной мере, именно через Окинаву. Местные жители всегда отличались суровым нравом, а близость Поднебесной оказывала существенное влияние на все стороны жизни, включая боевые искусства. Официальная версия возникновения окинавского кэмпо относит его ла рождение к XIV веку, когда король Рюкю признал вассальную зависимость от Китая, и с континента на Окинаву прибыла дипломатическая миссия, в составе которой были мастера цюань-фа. Но реально знакомство с передовыми техниками боя произошло еще раньше. Как известно, XII век принес погибель огромному клану Тайра. Спасаясь бегством от победоносных Минамото, остатки разгромленных войск откатились на юг, осев в том числе и на Окинаве, принеся с собой полный багаж военных знаний и практических наработок, в корне отличных от классических китайских систем. Именно в этом заключается причина того, что древнейшие окинавские стили Тэ более всего напоминают как раз дзю-дзюцу, а не китайское ушу, да и культивировались они отнюдь не в простонародной среде, а в правящих самурайских семействах острова. То, что сегодня принято считать настоя-щнм окинавским каратэ есть гораздо более поздняя переделка южно-шаолиньского цюаня, преподававшегося в середине XVIII столетия легендарным мастером Кусянку, хотя по сей день не ясно даже, имя это, прозвище или некая должность. Именно от него пошли все современные стили и разновидности «китайского кулака», как испокон веку именовали данное искусство на Окинаве, пока, с подачи Фунакоши, оно не превратилось в «пустую руку». Разумеется, задолго до рождения этого самого Кусянку, китайские формы не могли не влиять на развитие Тэ. Исподволь шел непрерывный процесс взаимообогащения, результатом которого явилось чрезвычайно практичное, жесткое и бескомпромиссное окинавское кэмпо, в котором мастерство владения простейшим оружием неразрывно связано с работой голыми руками, и попросту две эти составляющие никоим образом не могут быть отделены друг от друга. Вся дальнейшая история острова лишь подтверждала древнюю истину, что любой запрет только усиливает сопротивление и будоражит дремавшие дотоле силы. «Сухой закон» тридцатых годов породил американскую мафию и расплодил гангстеров, а когда в XV веке королю Сё Ха-си вздумалось объединить север и юг Окинавы и ввести первый запрет на свободное ношение оружия, это лишь подхлестнуло развитие кэмпо и дало отменный стимул к поиску методик использования в качестве оружия безобидных сельскохозяйственных инструментов. Не стоит верить сказкам о том, что традиционное оружие Окинавы напрямую родилось из цепов и тяпок. Идея и техники пришли, опять-таки, из Китая, уже имея многовековую историю и традиции. Они всего-навсего обрели новую родину и претерпели незначительные изменения, оставившие нетронутой сердцевину искусства.
Окончательно подлил масла в огонь великий Иэясу Токугава в конце XVII века, издав повторный указ о категорическом запрете на ношение и даже хранение клинкового оружия. Словами дело не ограничилось. Была тотчас проведена первая (но не последняя) катана-гари, то есть «охота за мечами», прокатившаяся волной по всей империи и выразившаяся на своенравной Окинаве в самых жестоких и крайних формах. Доходило до того, что на всю деревню оставляли единственный нож, прикованный цепью к столбу на площади. Как и следовало ожидать, эта политика привела к созданию тайных сообществ, окончательной систематизации старых и появлению новых стилей кэмпо, а также к лавинообразному росту качественного уровня школ, оживленных идеей сепаратизма. Уже не интуитивно, а вполне сознательно и целенаправленно анализировался и обобщался опыт Китая и Японии.
Строго говоря, полный перечень вооружений окинавского кобудо достаточно обширен и включает в себя как деревянные, так и стальные предметы – сай, кама, тэкко и прочие. Однако это исключение из правил. Те же серпы являются оружием изначально, и вопрос лишь в технике работы с ними, тогда как палки и шесты – вещи мирные, требующие очень специфических навыков для превращения их в грозные орудия нападения и защиты под стать смертоносным мечам.
Из наиболее известных «инструментов» окинавского Кобудо можно назвать бо (палки всевозможной длины и толщины), нунчаку, тонфа, кама (серп), сай (трезубец), тэкко (кастеты), сурутин (цепь или веревка с грузами на концах), фундо (цепь длиной 2 сяку с рукоятками на концах), и так далее. Самой оригинальной из этого списка является снасть, представляющая собою нечто вроде узкого полотенца из сыромятной кожи, которое позволяло мягко гасить смертельные удары острого как бритва меча, и давало шанс для последующей контратаки. Практически на сегодняшний день реально живущими можно признать лишь традиции работы с бо, дзё, ханбо, сай, нунчаку, кама, тонфа и кай (веслом). Рассмотрим подробнее каждую из техник.
Сунь У-кун начал проделывать
Разные фокусы со своим посохом-
То он размахивал им над головой,
То вращал вокруг тела,
То подбрасывал его вверх,
То опускал вниз…
(У Чэн-энъ, «Путешествие на Запад»)
Бо-дзюцу представляет собой искусство ведения боя с помощью палок различной длины. Существует несколько более или менее канонизированных размеров оружия, в зависимости от чего меняется и само название. Ориентировочно такой перечень выглядит следующими образом:
Тамбо… зачастую суковатая палка длиной около 50 см;
Ханбо… «половинный Бо», от 30 до 110 см;
Дзё… несколько более тонкая палка, от 120 до 150 см;
Рокусяку Бо… классический шест длиной 182 см (6 сяку);
Хассяку Бо… длинный шест, до 240 см (8 сяку).
Как мы видим, длина предмета не ограничена строго, и зависит от личных вкусов владельца, его роста, телосложения, принадлежности к тому или иному стилю и так далее. Обозначение длинных шестов является производным от японской меры длины сяку (30,3 см) с указанием количества этих единиц. Наиболее популярной является работа с ханбо, дзё и рокусяку бо. Соответственно, и техники для дан ных разновидностей оружия проработаны полнее и глубже.
Обращение с ханбо внешне слегка напоминает кэндзю цу – в том случае, когда палку держат двумя руками за один край, словно меч, нанося ею все известные круговые и тычковые удары. Однако уступая клинку в способности рассекать препятствия, наша дубинка дает и немалые преимущества, позволяя совершать массу скользящих движений руками по всей своей длине, что сильно расширяет спектр приемов нападения и защиты. Например, это дает возможность совершать непредсказуемые и коварные тычковые удары «с выносом», значительно и неожиданно увеличивая рабочую дистанцию и поражая противника на расстоянии до двух шагов, а также выполнять ряд перехватов, характерных для нунча-ку-дзюцу, атакуя в нестандартных ракурсах. Также можно удерживать ханбо точно за центр, что породило массу оригинальных вариаций. Нелишне заметить, что сам Миямото Мусаси в зрелые годы почти полностью отказался от стального меча, предпочитая деревянный бокэн, который в целом аналогичен ханбо, если не принимать близко к сердцу легки а прогиб и овальность сечения. Причем, он не раз одерживал этим оружием блестящие победы над противниками, чьи руки ласкали великолепные мечи работы знаменитых мастеров.
