Но и противник тоже видит ее. Когда вы приближаетесь к противнику, готовому нанести удар, вы видите, откуда начинается опасность. И вы чуете ее носом или любой другой частью тела, по которой бьют. Вы видите, но не видите по той же причине: не надо загромождать свое зрение во время боя. Видеть надо главное, а подобное видение надо переводить в неосознаваемую часть восприятия.
Более того, вы накладываете поверх его видения околицы еще и свое видение его околицы, так создавая двуслойность этого явления сознания. При этом, как вы понимаете, ваши представления о том, где у противника проходит околица, могут быть не точны. Вы же не знаете действительной длины его рук и ног, а значит, и длины ударов. Поэтому в бою мы какое-то время заняты уточнением своих представлений о противнике. Если мы достаточно опытны, конечно. Или же, по крайней мере, должны быть этим заняты, если не хотим получать лишних повреждений.
Необходимо учитывать и то, что во время боя вы оба видите свои околицы, то есть те расстояния, на которых уверенно достанете противника. И оба видите его околицы, то есть те расстояния, с которых он достанет вас. Хорошо, если у вас равные тела. Но если у противника руки и ноги сильно отличаются от ваших, околицы перестают совпадать, и вам приходится во время боя все время помнить, где его околица, а где ваша.
И если, к примеру, он длиннее вас, вам приходится играть с тем, чтобы проникнуть внутрь его околицы, чтобы достать его своей, а по ней и нанести удар. Как вы понимаете, это уже сложная игра, и ею стоит заниматься, чтобы обрести мастерство.
Но в этой книге я ограничусь лишь тем, что сказал о возможности видеть околицу, как начальным уровнем обучения. Начните, все остальное придет само, просто потому, что вы будете использовать это знание в бою и думать о нем. Скажу больше, старики-мазыки умудрялись использовать видение околицы для того, чтобы очаровывать противника, отводя ему глаза или замутняя видение.
Как вы понимаете, если видишь околицу не просто как теплый воздух над огнем, а почти материально, становится возможным многое. Такое очарование называлось мороком. И я точно знаю, что и без мазыков многие одаренные бойцы овладевают искусством обморачивания противников. Особенно хорошо владеют этим люди, много дерущиеся на улице.
Ядро схватки самая узкая или тесная часть поединка. Схватка шире ядра, но уже боя. Бой уже битвы, а битва уже войны. Собственно говоря, схватка — это действенная часть поединка, но бой не всегда состоит из поединков. Иногда приходится биться и сразу с несколькими противниками. Поэтому мазыки видели овладение воинским искусством состоящим из нескольких ступеней — ядро схватки, схватка, поединок, бой, битва, война.
Соответственно делилось и то искусство, которым ты овладеваешь. До какого-то уровня боевые действия ведутся кулаками или оружием, а начиная с битвы ты должен сражаться бойцами. И тогда искусство боя превращается в искусство полководца. Впрочем, и то, и другое являются частями воинского искусства, потому что и боец и полководец могут быть воинами. А могут и не быть…
Итак, схватка.
Это та часть поединка или боя, в которой противники — один или несколько — сходятся лицом к лицу. Надо сразу оговориться, что даже когда противники сходятся как отряды или полки, схватка всё равно рассматривается как своеобразный поединок, потому что войска тут перестают рассматриваться как множество отдельных бойцов. Тут из них рождается войско, которое в схватке ведёт себя как одно большое существо или общественная личность. Так что язык для разговора о любой схватке у нас один и тот же, хотя действия в них, конечно же, могут быть и разными.
Но как научиться распознавать то, что относится именно к схватке? Конечно, пока только двух людей, двух поединщиков?
Для этого мы уже ввели одно ограничение: мы узнаём ядро схватки, как действия, ведущиеся внутри околицы. Это внутренняя часть схватки. Теперь надо научиться отделять то, что, условно говоря, снаружи. Надо научиться видеть, из чего состоит поединок вообще, и тогда станет ясно, что в нём относится только к схватке.
Поединок, если мы вспомним свидетельства старины — былины, исторические песни и сказки — ведётся двумя богатырями как некий обряд перехода. Кто-то из них двоих, если не оба, уйдёт из этого мира. Поэтому к поединку не относились так, как сейчас делают отморозки, задача которых зарезать, обобрать и смыться быстрей с места преступления. Поединок, даже завершающийся смертью, не был преступлением, он был подвигом. Победителя славили в веках, как Мстислава, убившего Редедю.
Поединщики хотели быть готовыми к переходу и предполагали такое же право за противниками. Поэтому, как вы помните, они ведут долгие разговоры перед схваткой, нанося сначала удары словами. Там они выясняют, не струсит ли кто-то и не отступит ли без боя. Это очень похоже, как рычат или орут животные перед тем, как подраться. Зачем проливать лишнюю кровь, если победить можно без неё?!
Вот это последнее и важно для понимания схватки. Схватка случается только тогда, когда естественный человек понял, что исчерпал все остальные средства для победы над своим врагом, и надо начинать сражаться руками и ногами, попросту, телом. Вот когда в бой выпускаются тела, тогда и начинается схватка.
До этого бой или поединок тоже ведётся, — и это надо видеть, — но не руками. Хотя тела, конечно же, участвуют и в этой части поединка, но не в качестве оружия. Они нужны, чтобы правильно пропеть слова битвы. Они нужны, чтобы правильно показать свою силу, для этого на тела одевают одежду и оружие, способные вызвать уважение и страх. Они нужны, чтобы показать, насколько боец владеет движением, а значит, опасен в бою.
Поэтому противники уже в поединке, но ещё не в схватке, ходят, говорят, показывают себя, но не бросаются махать кулаками.
А затем что-то происходит, и они уже сцепились в клубок рвущих друг друга тел, как кажется невнимательному, а точнее, неподготовленному наблюдателю. На самом деле всё не так просто.
В какой-то миг противники понимают, что угрозы не работают. Они замолкают, но ещё не сцепляются. Они начинают искать пути сближения, а точнее, пути входа в ядро схватки. Они двигаются вокруг друг друга. Вот это и есть схватка. Как только слова потеряли значение ударов, оружием стало тело. Вот тогда все движения становятся направлены на то, чтобы поразить противника телесно, и это есть начало схватки.
Не надо забывать, что ядро — это не особая часть битвы, а часть схватки. Поэтому схватка состоит из движений, необходимых, чтобы вывести своё тело на удар или бросок, и движений ударных. Но разница тут в том, что ударные и бросковые движения совершаются строго против тела, а вот движения к ним подводящие, чаще всего призваны обмануть защиты, которые отнюдь не только телесны.
Всевозможные приёмы, которым обучаются бойцы, — это хитрости, свойственные людям, но могущие вовсе не соответствовать естественному для человека способу двигаться в пространстве и по земле. Поэтому схватка может вестись как на основе земных любков, так и на основе любков людских или хитрых. Именно поэтому движения, предваряющие вход в ядро, могут быть очень сложными и подобными плясу. Они должны раскрыть защиты противника и позволить перейти к простой и действенной части боя.
Соответственно и обучение схватке часто велось в любках через плясовые, в которых надо было взаимодействовать со множеством условных «противников» сразу. Как это, к примеру, происходит в плясках вроде Тимони или Ворыхана, где надо и женщин успевать обхаживать, и помехи убирать. И там вполне принято наносить удары противникам, хотя и не поражающие, но вполне ощутимые, как рассказывают те, кто плясал со стариками.
Пляска такая особенно хороша для обучения бойцов, привыкших выступать на соревнованиях, потому что раскрывает видение, которое у них сводится к узкому коридору, нацеленному только на противника. В живой драке, как и в бою, противников может быть много, и они подкрадываются к тебе со всех сторон. Их всех надо видеть, и не попадаться только на того, кто захватывает твоё внимание.
Впрочем, плясы далеко не единственный способ обучения схватке.
В действительности, главным, что определяло это обучение, было искусство находить сквозняки в защите противника. То есть выявлять своими непредсказуемыми движениями слабости в его способности видеть и двигаться, позволяющие тебе проскользнуть в ядро схватки. Учили и выманивать противника из его защиты.
Движение боя — похление, сквозняк и манок — это важнейшие приёмы схватки, подводящие к косанию — нанесению ударов. Как говорил Поханя, чтобы укосать противника, его нужно перепохлить. То есть переходить.
Как переходить противника, пожалуй, в словах и не расскажешь. Это искусство. Но для опытных бойцов оно и так понятно.
