Я тогда даже слоган придумал: «Футболизм с человеческим лицом».
И с обилием слухов хотелось покончить как фактором, провоцирующим утечки. Хотя, учитывая интерес к «Спартаку», это представлялось маловероятным.
Кстати, о слухах. Отчего-то вдруг за Федуном, Перваком и мной закрепилась слава болельщиков киевского «Динамо». То ли фамилии обязывают, то ли обрывки интервью инфицировали Интернет, но это муссировалось с удовольствием. Что тут делать имиджмейкеру? Срочно организовывать интервью руководителей с целью насильственной коррекции футбольно-генеалогического древа и нарочитой присяги на верность «Спартаку»? Это было бы шито белыми нитками. Да и не было нужды в лишних уверениях. По делам человека вера оценится. Кстати, многие фанаты делают вид, что верят искусственным признаниям некоторых руководителей и футболистов (к примеру, когда герой «с детства болел за «Луч-Энергию», живя в Киеве). Зачем вешать лапшу на уши? Ведь игроки говорят то, что хотят слышать болельщики. И какой смысл мериться стажами и степенью «спартаковскости»? По мне, так Федун за пять лет или Первак всего за год своими конкретными делами принесли клубу гораздо больше пользы, чем десятки фанатских вождей в сумме своими многолетними воплями о любви к «Спартаку». Кто много говорит, тому работать некогда. Иными словами, должен ли человек быть футбольным фанатом-«фундаменталистом»? Вряд ли. Повторюсь, это мешает делу. Судье или врачу, сталкивающемуся на работе с родней, положено брать самоотвод. Иначе такого «мяса по живому» нарежешь…
Команда очень скоро становится твоим вторым домом, второй семьей. Ты переживаешь за все: за результат, за быт, дух, настроение ребят. И равнодушных сотрудников, уверяю вас, вы не встретите ни в одной команде, ни на одной должности. Не тратьте время на пустую полемику, болеет ли, к примеру, Федун за «Спартак». Еще как болеет! Но к его любви примешаны также и громадные расходы, ответственность, репутация, в конце концов. Он — болельщик «в кубе», вынужденный к тому же сдерживать свои эмоции на публике. Статус обязывает. Как ни крути, обычный фанат любит команду потребительски. Ему все должны. Он все время что-то требует от своей «любимой». То взаимной любви, то отработки вложенных в нее цветов и конфет. Он запросто может на нее обидеться, оскорбить ее, даже руку поднять (люди-то разные). Но, протрезвев, как ни в чем не бывало, продолжает брачные игры. А владелец команды — это отец вашей «девушки». Он что, любит ее меньше, чем вы? Да бросьте! А ведь на нем еще и ответственность за ваше обоюдное счастье. Вы ведь по молодости не можете его обеспечить и гарантировать. На рай в драном шалаше вы, поди, и сами не согласны. А чего только Федуну не ставят в вину. Дескать, взял клуб, чтоб заработать на бренде. Бог с вами, даже на этом бренде всерьез заработать невозможно. И то, что Федун думает о самоокупаемости, только громадный плюс клубу. Он же русским языком сказал, что хочет выстроить такую структуру, которая оставалась бы жизнеспособной при любом владельце. Где тут измена «красно-белым идеалам»? Зачем авторитеты фанатского движения умышленно раскачивают лодку и подставляют Федуна под топор извращенного «общественного мнения»? Вам что, президент-мазохист понятнее? Или стучащий себе в грудь авантюрист вам больше по нраву? Может, я и не прав, рассуждая за Федуна, но видит Бог, он мне за рекламу не платит. А ответы даст сама жизнь.
Должность пресс-атташе придумали в мировом футбольном правительстве. Чтобы те помогали прессе освещать жизнь команд. Вот какая с ними стала Лига чемпионов — сытая, румяная! То есть бездельники бездельниками, но польза какая-то общему бизнесу и от пресс-офицеров есть. У нас (не только в «Спартаке») эту культуру развил Александр Либкинд. Который Львов. Милый человек, классик жанра. Я с ним познакомился на церемонии вручения футбольной премии «Стрелец».
Кстати, жаль «Стрельца», хорошая была затея у Виталия Павлова. За десять лет стала явлением. И не потому хвалю, что сам когда-то был ею отмечен. Просто пришел Мутко — и нет «Стрельца». Чем мешал? За бренд платить не захотели?
Львов, знакомясь, сразу бил вопросом в лоб: «А вы за кого болеете?» И, не дожидаясь ответа, косым, но тонным взглядом расстреливал проходящего мимо знакомого вражину-журналиста. А вражину он, по-моему, видел в каждом. Умел Львович сразу взять быка за рога. На всякий случай. Было бы за что, вообще убил бы. Теория антиспартаковского заговора явно была кому-то выгодна. Надо же свою значимость повышать.
А уже в разгар моей службы в «Спартаке» Александр Львов предложил мне совместно с ним возобновить выпуск одноименного журнала.
Не «Львов», конечно, — «Спартак». Это совпадало с клубной PR-стратегией, и мы встретились. Бросилось в глаза, что он в роли навязывающегося, чуть ли не просителя, чувствует себя неловко. Он предлагал заведомо непроходной по стоимости вариант, но, если бы его разделить на 48 — шансы были. Оставалось разделить и пробить проект «сквозь» Денисевича…
Да не родился еще такой человек!
А до Львова в «Спартаке» был и вовсе Трахтенберг. Леонид Федорович, как основоположник жанра спортивно-фантастической журналистики, достоин отдельной главы. В будущей книжке. В этой же ограничусь любимой байкой о нем, живущей в «Спартаке» по сей день. Однажды в гостинице, в присутствии персонала команды, возмущенный чем-то Леонид пожаловался Романцеву: «Представляешь, Иваныч, лежу я, значит, у себя в номере, работаю…»
Потом был Леша Зинин, которого прозвали «пионером». Как выяснится позже, это не самое плохое прозвище для клубного работника. А он не пионер — он,
как и все «писатель», а в душе и кризисный пиар-менеджер. Червиченко мешал ему самореализоваться.
«Погоди немного, — сказал мне Леха, сдавая дела, — сейчас могут из передачи «Кто хочет стать миллионером?» позвонить. Там наш игрок. И тут же: «Да, Максим, я узнал вас. Звонок другу? Я готов. Какой вопрос? Кто играл в одной тройке с Валерием Харламовым? (30 секунд.) Сейчас… Хм-м-м…» ( Три, две, одна… Гудки…)
Плакали наши денежки.
Нынче Алексей стал целым генеральным директором футбольного клуба первого (уже) дивизиона, но от привычки всерьез порассуждать о себе и своих достоинствах в прессе, используя при этом катастрофическое количество «я» на квадратуру печатной площади, так и не избавился.
Особенно часто он повторяет: «Я обладаю аналитическим складом ума». Здорово. Это лучше, чем синтетическим.
В клубной стае пресс-атташе обычно держатся между докторами и администраторами. Первыми не нападают. Не высовываются. Если спросят, найдут, что миру посоветовать. У них на все есть алиби и производственная мотивация. Их на всякий случай боятся журналисты, ибо Львов напугал на поколения вперед. Пресс-атташе живут в команде не меньше, чем в родной семье. Они тоже часть отряда опекунов-воспитателей. которые знают о подопечных все: кто что съел, у кого животик пучит, все ли в семье спокойно и так далее. Своих не сдают, денег за доступ к телу звезд команды не берут. Я не верю, что чем-то подобным занимался Львов. Разве это деньги?
Пресс-атташе иногда таскают ворота и бегают за мячиком во время тренировки, чтобы лишний раз показать, что они — часть команды. Если приглядеться, то в их глазах можно прочесть вопрос: «А нет ли для меня еще какого-нибудь поручения на благо команды?» Александр Старков посылал меня иногда за «линию фронта» с поручением «взять языка». То есть информацию какую-нибудь нестандартную отыскать. Но сам и так все знал, поэтому, не исключено, просто придумывал коллеге работу, чтобы тот тоже чувствовал причастность к общему делу. Хотя один раз «языком» Петрович воспользовался. Заметил я однажды, что Кавенаги при родственниках на трибунах играет лучше, вот в следующий их приезд в Москву и сказал об этом Старкову. Кави к тому моменту лавку уже до блеска отполировал, А после моего сигнала Петрович подумал, подумал, да и поставил его в стартовый состав. Надо же было деньги хозяйские оправдывать. Но… после первого тайма заменил. С тех пор за «линию фронта» я больше ни ногой. Подвел меня Фернандо. Может, отомстил за съемку для одного популярного журнала, которая состоялась сразу по приезде в Москву? Фотограф, который делал репортаж, оказался конченым художником и потащил нас на крышу старой восьмиэтажки по наружной открытой лестнице. Ее еще «пожарной» называют. Я карабкался за Фернандо, страхуя эти 14 миллионов долларов, и с каждой следующей ступенькой, касаясь взглядом бездны, все отчетливее слышал ее зловещее: «страхуй — не страхуй…» и, пытаясь прикинуть, сколько же лет я буду компенсировать эту художественную авантюру, ежели не дай бог что случится.
Ну, как он после этого мог заиграть в России?
Но парень оказался отчаянный. Видели бы вы ту лестницу с недостающими ступеньками.
В офисе пресс-атташе меняют спортивный костюм — на цивильный с галстуком. В меру личного творческого развития и коммуникабельности могут даже стать заводилой и душой коллектива, если он есть. До расцвета Шавло в «Спартаке» коллектив был. И душа была. Но Сергея Дмитриевича, похоже, это раздражало. Ничего, в свой последний новогодний «утренник» он с коллективом так поквитается — век не забудет. Об этом позже.
