14 декабря 1933 года Вернер Марх представил в имперской канцелярии три варианта проекта, которые имели в своей основе общую идею. Речь шла о наличии оси, в которой важнейшими координатами были: площадь для проведения демонстраций и массовых действ, а также возвышающаяся над всем олимпийским комплексом «башня фюрера». Гитлер выбрал один из проектов (проект Б). Именно на его основе должна была создаваться Имперская спортивная площадка. Предфасадная площадь, стадион, рассчитанная на 150 тысяч человек площадь для проведения демонстраций, трибуна для фюрера находились на одной оси, проходившей с запада на восток. Водный стадион, который в отвергнутых проектах должен был примыкать к стадиону с восточной стороны, в утвержденном варианте находился к северу от основного спортивного строения. Здания «Немецкого спортивного форума» находились за водным бассейном, что предусмотрено проектом 1931 года.
Одновременно с этим началось планирование широких улиц, по которым можно было бы без проблем достигнуть Имперской спортивной площадки. Финансирование этих работ было возложено на городские власти Берлина. К объектам олимпийского комплекса должны были вести три основные транспортные магистрали (Хсерштрассе, Рейхсштрассе и шоссе Шпандауэр), к которым примыкали семь подъездных улиц. Даже по предварительным подсчетам, необходимо было учитывать, что на Имперскую спортивную площадку могло одновременно прибыть около миллиона человек. Однако вскоре программу дорожного строительства пришлось свернуть. Произошло это после того, как Вернер Марх подсчитал, что совокупная вместимость объектов Имперской спортивной площадки едва ли превышала 400 тысяч человек. В итоге к концу 1933 года строительный проект предполагал возведение легкоатлетического стадиона («Олимпийский стадион»), площадки для проведения демонстраций («Майское поле»), водного стадиона, стадиона для хоккея на траве, поля для конкура, теннисного корта, который по своим размерам более напоминал небольшой стадион, сцены под открытым небом («Сцена Дитриха Эккарта»), здания Имперской академии физического воспитания, здания «Дома немецкого спорта» и больших размеров ресторана.
22 января 1934 года состоялось очередное заседание правления Организационного комитета по подготовке Олимпийских игр 1936 года. Председательствовавший на мероприятии Теодор Левальд заявил присутствовавшим, что с этого момента функции строительной комиссии переходили к специальному комитету, который при Имперском министерстве внутренних дел возглавлял статс-секретарь Пфундтнер. Новый строительный комитет решил привлечь к своей работе несколько специалистов по оформлению скверов и аллей. Скорее всего, это было сделано с учетом просьб имперского руководства «Союза борьбы за немецкую культуру» и Густава Аллингера, являвшегося президентом Немецкого садоводческого общества. В этом не было бы ничего странного, но оформление скверов и зеленые насаждения как таковые должны были быть согласованы с Вернером Мархом как автором проекта «Имперской спортивной площадки», который был утвержден лично Гитлером. Только к марту 1934 года удалось добиться того, что консультантом Марха по вопросам ландшафтного дизайна будет Эрих Мауэр. Мауэр считался одним из лучших специалистов в своей отрасли. Являясь профессором садового растениеводства, он в конце 20-х годов возглавил Учебное и исследовательское учреждение садоводства, которое располагалось в Далеме, одном из районов Берлина.
В марте 1934 года Немецкий гоночный союз получил обещанное возмещение убытков, связанных с использованием трасс в Грюневальде, после чего началась основательная переделка «Немецкого стадиона». Его чашу пришлось опустить на 12 метров. Эти земельные работы постоянно преподносились столичной публике как одно из средств по борьбе с безработицей. Изъятая земля использовалась для сооружения так называемого западного вала, на основе которого предполагалось возвести трибуны «Майского поля». Одновременно с этим велась подготовка к началу строительства «Сцены Дитриха Эккарта» и водного стадиона. Но только лишь в апреле 1934 года Вернеру Марху было официально поручено контролировать все строительные работы и художественное оформление объектов. Летом 1934 года было принято решение, что оформлением площадей, на которых будут иметься зеленые насаждения, придется заниматься Генриху Випкинг-Юргенсману. Этого специалиста но ландшафтному дизайну привлекли к сотрудничеству по линии «Строительного управления нового имперского стадиона», а потому с Вернером Мархом его связывали исключительно договорные отношения. Поскольку к тому моменту, когда Випкинг-Юргенсман начал планирование, была уже утверждена общая концепция строительства Имперской спортивной площадки. То есть общий план озеленения должен быть привязан именно к ней. Предполагалось высадить деревья и озеленить территории, примыкавшие к площадке для конкура, к «Сцене Дитриха Эккарта», а также области близ входов на стадион и места, предназначенные для отдыха.
В июле 1934 года министру внутренних дел Вильгельму Фрику из Имперского министерства финансов было направлено письмо. В нем выражалось сожаление по поводу того, что отсутствовала проектная документация для значительной части олимпийских объектов. В случае со «Сценой Дитриха Эккарта» и с трибунами на площадке для конных видов спорта имелись только проектные рисунки. По этой причине нельзя было составить даже приблизительную смету расходов, связанных с возведением Имперской спортивной площадки. Министерство финансов просило «повлиять» на Вернера Марха, дабы тот в самые сжатые сроки предоставил если не точную документацию, то хотя бы ее проекты. Только при этом условии можно было рассчитывать на выделение зарезервированных 9,2 миллиона рейхсмарок. Кроме этого было совершенно непонятно, достаточно ли было этой суммы для того, чтобы завершить строительство всех спортивных и культурно-массовых объектов. Тут за дело пришлось взяться Рихарду Шпонхольцу — руководителю «Строительного управления нового имперского стадиона», который к 23 июля 1934 года подсчитал, что при 11,6 миллиона рейхсмарок общих затрат на Имперскую спортивную площадку более 4 миллионов рейхсмарок должно было пойти исключительно на оплату строительных работ.
Буквально пару дней спустя статс-секретарь Пфундгнер направил письмо Фрицу Рейнхарду, своему коллеге из министерства финансов. В нем сообщалось, что финансовые затраты на строительство должны были быть больше приблизительно на 2 миллиона рейхсмарок: «Это связано с волей фюрера, который хочет, чтобы все используемые материалы были высшего класса. В данном случае национал-социалистическое государство сможет произвести впечатление на весь мир. Результатом этого, например, является более обширное использование тесового камня, нежели это было предусмотрено ранее». Пфундгнер просил незамедлительно уведомить о сроках поступления денег: «Мы должны быть уверены в том, что необходимая сумма будет иметься в распоряжении не позже 1935 года. Только в данном случае мы сможем распределять подряды и заказы. Я был бы весьма благодарен, что если бы вы в предельно сжатые сроки дали информацию, пока не предназначенную для оглашения, относительно наших финансовых возможностей». Однако в министерстве финансов этому письму не уделили должного внимания. В итоге в министерство внутренних дел информация не поступила «ни в предельно сжатые сроки», ни даже несколько недель спустя. Причина этого, скорее всего, крылась в том, что статс-секретарь Фриц Рейнхард находился в отпуске. 20 августа 1934 года Пфундгнер направил письмо уже на адрес курорта Аммерзее (Херршинг). Тон сообщения был не просто раздраженный, а почти угрожающий: «Я прошу вас предоставить затребованную мною информацию не позднее чем к 1 сентября сего года. В противном случае я буду вынужден доложить о сложившейся ситуации непосредственно фюреру. Я уже обсуждал вопрос с министром Геббельсом, который не имеет никаких сомнений относительно того, что фюрер без проблем санкционирует увеличение сметы расходов».
Нельзя не учитывать, что Пфундтнеру приходилось решать не только вопросы финансирования, по и улаживать конфликты, назревавшие между тремя сторонами, которые были причастны к строительству олимпийских объектов. О том, что такие конфликты рисковали вырваться наружу, стало ясно в августе 1934 года. 25 августа 1934 года Пфундтнер составил специальную докладную записку, в которой изложил позиции сторон. Ганс фон Чаммер, к тому времени уже занимавший пост Имперского руководителя спорта, опасался, что реализация архитекторской программы приведет к тому, что совершенно будут забыты моменты, которые интересовали лично его, например Медицинский институт. Имперское управление строительства подозревало, что Вернеру Марху будет недостаточно выделенных финансовых средств, что в итоге приведет к срыву сроков строительства, за что «виновным» будет провозглашено именно управление. В свою очередь Вернер Марх боялся, что собственно художественное оформление Имперской спортивной площадки начнется с большим запозданием, а потому вместо выдающегося творения («на которое рассчитывает фюрер») на свет появится вариант сугубо казенного дизайна.
