Эту историю журналисты припоминали достаточно долго, пока на очередной встрече с прессой с последних рядов не встал один мужчина и не сказал: «Света, а вам не кажется, что вы слишком много ругаетесь матом?» Услышав это, я тоже встала: «А вам не кажется, что вы на моем месте сделали бы так же?» А сидевший рядом Аркаев поддержал меня единственно верной в тот момент фразой: «Молодец!»
Кстати, в родном Белгороде в молодежной газете «Зебра курьер» на первой полосе вышла статья, посвященная моему выступлению в Сиднее, и вот отрывок из нее: «Весь мир видел эту трагедию. Наша Света, наша золотая Света оказалась на коленях в прямом и переносном смысле этих слов после опорного прыжка. В одно мгновение все рухнуло. Четыре года напряженнейших тренировок, четыре года отчаяния от подстерегавших травм, психологически нездоровой обстановки в сборной с постоянными подсиживаниями и нашептываниями конкурентов, четыре года разучивания новых, доселе никому не подвластных элементов, борьбы за поддержание формы… Горечь, боль и недоумение от невозможности понять, как же это могло случиться, написанные на ее лице после злополучного прыжка, усиленные телевизионными мониторами, заставили содрогнуться миллионы сердец даже далеких от спорта людей…
Так или иначе, но, казалось, ничто не может устоять перед этим напором: покорить-таки непокоренную еще на этой Олимпиаде вершину. И не устояли соперники, не устояли судьи, рассыпавшиеся перед нашей Светой в «комплиментах»— оценках. Ее упражнение было безукоризненным. Казалось, сами брусья притягивают к себе ее руки после сложнейших пируэтов и умопомрачительных сальто, а маты, много повидавшие гимнастические маты, словно сами впечатали ее ноги после приземления и держали, держали, не давая сойти даже на миллиметр. И вот они, самые высокие баллы! Вот она, столь драгоценная золотая медаль! И вот они, мириады ослепительных звездочек из ее счастливых глаз, озарившие весь этот сиднейский дворец спорта, где проходили соревнования, вот она, такая ослепительная улыбка, согревшая наконец сердца всех, кто переживал за нее в этот миг. И все зрители, пришедшие на соревнования гимнасток (да, наверное, и все, кто следил за ними у нас в стране и во всем мире) встали, приветствуя победу нашей гимнастки и ее многострадального тренера Б. В. Пилкина. Потому что такие победы сродни подвигу, подвигу человеческого духа над самыми жесткими испытаниями, самыми несправедливыми ударами судьбы.
Вот так Светлана Хоркина, не получив заветную награду в абсолютном первенстве, стала, как когда-то знаменитая Ольга Корбут, настоящей героиней сиднейской Олимпиады. И этого звания у нее уже не отнимут никакие обстоятельства».
Хорошо помню декабрь 2001 года. Я лежала в больнице. Вдруг раздался звонок мобильного телефона, и журналист сообщил мне, что Европейский союз спортивных журналистов объявил лауреатов завершившегося года. Лучшим спортсменом континента был объявлен немецкий автогонщик Михаэль Шумахер, чемпион мира в «Формуле-1», а меня назвали лучшей спортсменкой «за фантастическое выступление на чемпионате мира в Генте». Журналист искренне удивился, что я об этом ничего не слышала, мол, такая многогранная личность и не следит за фактами признания своих многочисленных талантов. Я же на самом деле не предполагала, что меня могут признать лучшей спортсменкой на континенте, да и вообще, что есть такая награда. На самом деле, это было круто — оказаться на одной финишной черте с Шумахером. Чемпионат в Генте стал, пожалуй, на тот период самым успешным в моей карьере. Сравниться с ним может разве что Олимпиада в Сиднее. Тогда журналист поинтересовался, не воодушевил ли меня успех в Генте на новую олимпийскую высоту? Не задумываюсь ли над тем, чтобы выступать в Афинах? На что я скромно заметила, что уже и так всем надоела и весь гимнастический мир только и ждет, когда эта старушка закончит выступать. Кокетничала, конечно.
Честно говоря, мне всегда нравилось флиртовать с прессой. И я смеялась, читая про себя такие строчки: «Ничего нет удивительного, что некоторые двукратные олимпийские чемпионки, многократные абсолютные чемпионки мира и Европы соглашаются на интервью и съемки в некоторых откровенных журналах. Тем более есть что показать и есть чем гордиться на зависть другим». Мне было весело давать такие куражные интервью, как, скажем, это:
— Тебе уже говорили, что у те — бя удивительно сексуаль — ный голос? Просто жалко, что его нельзя сфотогра — фировать и показать на — шим читателям. Что ты сделаешь первым делом, когда закончишь ка — рьеру?
— Наберу шесть килограммов, и буду выгля — деть идеально. Все-таки когда я в форме, я немного суховата.
— Да ты что! Ты изумительно выгля — дишь!
— Правда? Ну, значит, буду выглядеть еще изумительнее. А еще буду чаще пить хо — рошие вина — я их очень люблю. И есть сыр.
— То есть пойдешь по стезе порока?
— Ага. Видишь, уже начала — снимаюсь в мужских журналах.
Конечно, я никогда всерьез не думала о перспективе стать фотомоделью. Мне казалось это слишком примитивным. Вначале, как и любая девушка, воспринимала предложения сниматься у известных фотомастеров как комплимент. Тем более когда мне предложили позировать первый раз — это было для меня ново, а я люблю все новое. Но большинство людей на протяжении многих лет почему-то знали и говорили исключительно о моем сотрудничестве с Playboy. Это можно расценить не иначе как тягу к тому, что «погорячее». Я работала с разными изданиями во всем мире и всегда с удовольствием. Для меня такая работа сродни театру: тоже нужно входить в роль, передавать настроение, понимать режиссуру мастера. Между прочим, кроме «обнаженки», у меня ведь немало и других работ: и революционерка, и женщина в возрасте. Представляете? Это настоящий шок — увидеть себя 50-летней! О, это было нечто! Когда меня гримировали — мне нравилось. Но при просмотре готового материала первой реакцией было отвращение: пусть никто, кроме меня, этого не увидит! А потом подумала: раз такая реакция, значит, действительно кажусь себе 50-летней, значит, замысел фотомастера реализован. Это было забавно. Но все-таки в этой сфере деятельности нет того главного, без чего я не могу, — нет живого общения с публикой. Я ведь держала в напряжении стадионы! А это сумасшедший адреналин, это ни с чем не сравнимая энергетика.
И совсем другая история — съемки для журнала Maxim. Журнал вышел в августе 2004 года, как раз в тот месяц, когда я выступала на афинской Олимпиаде. Когда мне предложили фотосессию для этого мужского журнала, я прежде всего ознакомилась с тем, как выглядят в нем известные личности. Ну а поскольку ничего пошлого и шокирующего там не увидела, я согласилась. Но главным моим условием было то, что я готова сниматься либо в красивом элегантном купальнике, либо в суперэффектном белье. Меня убедили, что будет красивая стильная прическа, эффектный макияж, дорогое и изящное белье, которое вызовет большой интерес у представительниц прекрасного пола. И что они, глядя на то, как оно шикарно на мне сидит, будут бегать по магазинам в поисках такого же, как у Хоркиной в журнале Maxim…
Конечно, снимаясь для Playboy, я была еще почти подростком. Здесь же, накануне Олимпиады в Афинах, я была влюблена и расцветала как молодая женщина, появились не только формы, но и понимание себя, красоты своего натренированного тела, его привлекательности и сексуальности. Хотя тогда я была все-таки немного худоватой. Сейчас тело стало выглядеть гораздо женственнее и привлекательнее.
Конечно, и тогда мое появление в Maxim было воспринято неоднозначно. Но в те времена ведь и реклама женского белья на центральных улицах и проспектах Москвы не висела. Да и немногие задумывались о том, как это красиво, когда в женщине продумано все до мелочей: от нижнего белья до верхней одежды и аксессуаров. И сегодня многие мужчины, стремясь сделать своей возлюбленной красивый подарок, покупают изящное и сексуальное белье. Да и сами женщины, чтобы побаловать себя любимую, с большой тщательностью подбирают белье, чтобы выглядеть перед зеркалом ничуть не хуже топ-моделей с мировыми именами, которые теперь не менее охотно демонстрируют его на подиумах, чем бальные платья и наряды невест от кутюр. А уважающие себя женщины тратят сегодня очень немалые деньги на нижнее белье, продумывая его до мелочей, чтобы нравиться, подчеркнуть бельем все свои достоинства, индивидуальность и скрыть недостатки.
Кстати, после многих фотосессий для глянцевых журналов я стала всерьез задумываться над тем, а что я ношу, что мне больше подходит, а что меньше. И всегда охотно соглашаюсь на съемки для дорогих журналов, потому что понимаю: там со мной будут работать опытные стилисты, которые подберут лучшую одежду, в соответствии с последним «писком» моды.
Журналисты часто спрашивали меня в интервью:
