Но стоит защитнику соперников сыграть удачно, не поддаться на каскад финтов, воспрепятствовать высокой индивидуальной игре крайнего нападающего - и Месхи моментально скисает, прекращает борьбу, очень часто становится фактически сторонним наблюдателем происходящего на поле. Так, тактическое однообразие, ограниченность приемов ведения атаки снижают ударную силу этого бесспорно талантливого спортсмена.
Еще ценнее для спортсмена такое качество, как надежность игры, или игровое постоянство. Обладать им - значит играть всегда хорошо, всегда более или менее одинаково. Это качество великолепно проявляется в играх таких мастеров, как И. Нетто, В. Лобановский, В. Короленков и некоторых других.
И все же спортсменов и команд в целом, показывающих стабильную игру, пока еще сравнительно мало. Очень часто игрок, мастерством которого мы вчера откровенно восхищались, сегодня действует вяло и беспомощно. Подобная скачкообразность - следствие непрочности технических и тактических навыков, недостаточной психологической выдержки, слабых волевых качеств.
Одной из главных и тяжелых бед нашего футбола остается слабая результативность многих нападающих, недостаточно хорошо, а иногда и откровенно плохо поставленный удар по воротам. Избавиться от этой болезни может позволить нам только труд - упорный, систематический, хорошо продуманный. Снайперами футбола не рождаются, они воспитываются на тренировках, в условиях, максимально приближенных к боевым.
Разговор о недостатках и слабостях, присущих нам, разговор, начатый в начале книги, ни в коем случае не может и не должен породить мысль, что автор все отрицает и, дескать, не видит тех огромных сдвигов, которые произошли за последнее время в нашем футболе, тех успехов, которые одержаны им. Нет, эти успехи я вижу, признаю и горжусь ими. Но я говорю больше о недостатках потому, что всем сердцем желаю, чтобы их не было, потому что меня вместе с миллионами советских болельщиков искренне волнуют дальнейшие судьбы нашего футбола.
Я говорю о недостатках, о путях их исправления потому, что непоколебимо верю: настанет день, когда советские мастера кожаного мяча докажут, что они являются сильнейшими в мире. Если это не произошло в Сант-Яго - это может произойти в Лондоне 1966 года или в какой-нибудь другой из столиц. Я верю, что наш футбол будет неизменно двигаться вперед, мужать и крепнуть из года в год, черпая свои силы в невиданной массовости, в прочных и славных традициях прошлого.
Прошлое… Вот и опять вернулся я к нему. В неумолчной суете будней, в волнениях и заботах сегодняшнего дня иногда думаешь: стоит ли, в самом деле, возвращаться назад, воскрешать угасшие страсти, повторять ход за ходом давно сыгранные матчи? И голос в глубине сердца отвечает: стоит! Пусть узнает молодежь о пройденном нами пути, о славе первых крупных побед и горечи первых поражений.
Прошлое… Оно не только приносит воспоминания. Оно помогает лучше видеть сегодняшний день и тверже шагать в будущее!
Это глава о детстве. О детстве далеком, как сон.
Детство ушло, но оно никогда не изгладится из памяти - золотая, солнечная, яркая пора жизни!
Я родился в 1922 году в старинном русском городе Моршанске, но вскоре вся наша семья переехала в Сестрорецк, под Ленинградом. Здесь я и прожил со своей семьей до самой войны. Это один из живописнейших уголков нашей земли, с его знаменитыми дубками, посаженными еще Петром I, с огромным парком и тенистыми садами.
Семья у нас была большая и дружная. Отец Михаил Андреевич - старый, потомственный рабочий. До 1917 года работал на знаменитом ныне Кировском заводе, в годы революции сражался за Советскую власть в рядах боевой дружины Путиловского завода. Часто долгими зимними вечерами, помню, собирал он в кружок меня, брата Володю, сестренку Тоню и начинал свои волнующие, всегда увлекательные рассказы о героических октябрьских боях, о незабываемом штурме Зимнего, о бесстрашных революционерах, членах ленинской партии. Мы любили эти вечера, эти полные романтики, волновавшие и зажигавшие наши детские сердца рассказы. Вернувшись в Сестрорецк в 1922 году, отец стал работать инженером-инструментальщиком, а затем преподавателем школы ФЗУ при заводе имени Воскова. Он был очень хорошим специалистом, большим знатоком производства, человеком, беспредельно влюбленным в свое дело. Не было в Сестрорецке буквально ни одного, человека, который бы не знал Михаила Боброва.
Эта известность во многом объяснялась спортивной биографией отца. Выполняя свои служебные обязанности, обучая молодых рабочих сложному искусству инструментальщиков, Михаил Андреевич на протяжении многих лет выступал в сборной завода по футболу и особенно хоккею. Хоккей он любил самозабвенно, был бессменным капитаном первой команды и, по общему признанию, одним из самых надежных и техничных игроков. Выступал он все время на месте правого защитника.
День официальных игр, а им почти всегда являлось воскресенье, становился для всей нашей семьи большим и радостным праздником. С утра мать аккуратно, точно священнодействуя, утюжила форму, а отец прилаживал клюшку, точил коньки, складывал хоккейное обмундирование. Потом всей семьей мы шли на стадион. Отеи уходил в раздевалку, а мы выбирали себе места поудобнее на трибунах.
После матча, как правило, отец приглашал к себе в гости самых отличившихся во время матча спортсменов. Это было своеобразной традицией, и игроки команды очень дорожили ею. Мать готовила вкусный обед, пили чай с вареньем и пирогами, слушали патефон. Спиртного отец не признавал. После угощения отец с товарищами начинали разговор о прошедшей игре, еще и еще раз разбирали удачные комбинации и допущенные ошибки, спорили о будущем хоккея.
– Быстрее нужно играть,- как сейчас помню, часто повторял отец.- Скорость, она, брат, всегда в таком деле мать победы.
Каждый раз с наступлением зимы папа заливал во дворе нашего небольшого, уютного дворика семейный каток. Здесь по вечерам он катался вместе с нами, учил технике бега. В одном из углов катка устанавливались непременно хоккейные ворота. Хотя отец и был в команде защитником, но очень упорно, систематически изучал, отрабатывал нападающие удары. И не случайно, по-видимому, в играх он часто бывал автором забитых голов.
Первый раз я стал на коньки, когда мне было лет пять, а может быть, и того меньше. Как сейчас помню, это были очень старые, доставшиеся мне в наследство от старшего брата Володи, «снегурочки». У него и у сестры Тони к тому времени уже были клепаные «гаги», а я еще три-четыре года прикреплял свои к валенкам при помощи шпагата и карандашей. Карандаши я доставал в ученических ранцах брата и сестры.
Научившись как следует бегать, я тут же «заболел» хоккеем. Мы играли по вечерам: два брата и сестра против отца. Сначала он нас побеждал легко, потом забрал себе для усиления Тоню. Сражения шли азартные, долгие. Только когда мать выйдет на крыльцо, прикрикнет: «Да будете вы сегодня спать укладываться?» - мы нехотя возвращались в комнаты, сбрасывали коньки и аккуратнейшим образом протирали их, складывали мячи и клюшки.
Кстати, о клюшках. Делали мы их с братом тогда сами. Выпиливали из фанеры крючки и скрепляли их мелкими гвоздиками. Потом эти крючки приклеивали к палкам и плотно обматывали сыромятным ремнем. Получались, правда, у каждого своеобразные, сделанные стро-го по индивидуальному вкусу, но, в общем, совсем как настоящие.
В 1935 году мы переехали из маленького деревянного домика в новый - четырехэтажный, кирпичный. Рядом с ним, всего метрах в двадцати, была чудесная травяная площадка, а за нею начиналось маленькое болотистое озеро, которое все мы почему-то называли «бочагой». Площадка служила нам прекрасным летним стадионом, а «бочага» - зимним. Помню, лед еще совсем некрепкий, трещит даже под нашим ребячьим весом, а мы уже носимся по озерку со своими самодельными клюшками.
Здесь каждый день возникали жаркие, принципиальные спортивные битвы. Играли, как правило, подъезд на подъезд, улица на улицу, двор на двор.
В этих «свободных», не связанных никакими офици-альностями играх как нельзя лучше крепли, развивались индивидуальные качества и наклонности каждого. Хорошо помню, уже с самых первых своих шагов в хоккее я почувствовал непреодолимую страсть к скорости, к обводке, к стремительным проходам. Когда они мне удавались, ребята говорили:
– Здорово, Севка!
В 1935 году Сестрорецк выставил свою команду на первенство Ленинградской области среди школьников. Началось первое в моей жизни официальное состязание. В команду города Сестрорецка я вошел, когда мне едва исполнилось двенадцать лет. На два года старше был мой брат Володя. Должен сказать, что он и в футбол и в хоккей играл намного лучше меня. Он отличался точными ударами по воротам, комбинационным талантом. Он «выдавал» такие мячи, что не забивать их было просто невозможно. Я не сомневаюсь, что при удачно сложившихся обстоятельствах он стал бы яркой звездой в нашем спорте.
