Когда мы улетали из Москвы, наша столица с утра жила предстоящей вечером первой игрой Англия — Уругвай. Нам завидовали все — от родных до служащих аэропорта — и все что-то советовали, просили обратить внимание, поддержать, подбодрить своих...
В приподнятом настроении прибыли мы в Лондон и вдруг попали в зону спокойствия и житейского благоразумия. В аэропорту туристы разных стран еще вносили оживление. Жались по углам большими группами приехавшие на чемпионат посланцы Южной Америки, в одних рубашках и летних платьях цвета национальных флагов, когда надо было по погоде надеть костюмы и пальто. В самом городе, куда мы приехали через час, все выглядело по-будничному деловито. Та же атмосфера в пресс-центре чемпионата, в залах, холлах и вестибюлях фешенебельной гостиницы «Роял». Ни ажиотажа, ни споров, ни суеты — тишина и рассудительность. Хозяева задавали тон, да так убедительно, что даже корреспонденты южных стран сдерживали свой темперамент.
Быстро убедившись в бесплодности наших попыток попасть на открытие чемпионата в Уэмбли, мы поехали назад в аэропорт. Окончательно аккредитовать нас должны были в Сандерленде, куда самолет уходил в часы матча Англия — Уругвай.
— Ничего, посмотрим все по телевизору, — надеялись оптимисты.
— А если нет экрана в самолете, послушаем по радио, — подправляли скептики.
Разочарованы оказались те и другие. В машине не было ни громкоговорителя, ни экрана. Оставалась надежда на информацию от летчиков.
— Просите стюардесс регулярно справляться о ходе игры, — приставали мы к тем, кто владел английским.
Но день, так счастливо начавшийся, заканчивался одной неудачей за другой. Элегантная стюардесса отправилась выполнить нашу просьбу, но быстро вернулась. Она с привычной улыбкой разъяснила, что летчики не могут слушать репортаж о футболе, так как заняты своими прямыми обязанностями. Мы открыли от удивления рты: вот так родина футбола!
Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Пришлось смириться и предаться размышлениям. Подумал я, подумал и пришел к выводу, что и вправду незачем пускать так широко футбол в жизненный уклад и на работу. Вспомнил, что всю жизнь творится у меня дома, когда «Спартак» проигрывает. Возвращаюсь я в этих случаях со стадиона мрачным. Жена, дочери, все домочадцы знают, что я вне себя, и потому говорят тихо, смотрят озабоченно. Так длится день, а то и два, если проигрыш особенно огорчителен. Тут еще супруга моя в последнее время после участившихся проигрышей «Спартака» взяла в привычку, отворяя дверь, сразу переходить в наступление:
— Когда же вы научитесь играть наконец?!
Получается, что футбол, призванный дарить радости, оборачивается полной противоположностью. Даже после победы нервы настолько издергаются во время матча, что домой опять попадаешь усталым и разбитым. А вот в Англии все вроде по-другому. Футбол здесь любят, как театр, кино, концерты. Конечно, и здесь есть болельщики с повышенной чувствительностью, но общее отношение к спорту благожелательно-спокойное. Англичане верно понимают его принципы, за победы бьются изо всех сил, но из поражений не делают трагедии.
«Что ж, — подумал я, — пожалуй, зерно истины в более хладнокровном отношении англичан к его величеству футболу есть».
Самолет пошел на посадку в Ньюкасле, конечной цели нашего полета. Любопытство мучило нас, и мы, сбежав по трапу, окружили работников, снимавших багаж. Один из них на вопрос: «Какой результат?» — опустил большой палец вниз.
— Англия проиграла? — ахнули мы. Рабочий, угадав возглас, покачал головой и соорудил из пальцев два нуля.
— Зеро-зеро? — воскликнул кто-то.
— Йес, — кивнул англичанин и сделал недовольную мину.
Обсуждая на разные лады неожиданную ничью, мы уселись в автобусы и поехали в Сандерленд. Здесь в четвертой группе играли команды КНДР, Италии, Чили и ССР. Там меня и моего брата Андрея разыскали представители крупнейших радио— и телевизионных компаний. Видимо, им были известны наши статьи о футболе, систематически появлявшиеся в газете «Совьет Уикли», издающейся в Лондоне.
Футбольный обозреватель радио ФРГ г-н Миттенцвейн спросил меня:
— Считаете ли вы, что единодушная похвала английских газет своей команде искренна? Или они называют ее лучшей в мире необоснованно, стараясь запугать противников?
— Суп, сваренный моей женой, — ответил я, — тоже кажется мне воистину лучшим в мире, потому что я к нему привык. Не этим ли объясняется и безаппеляционная позиция английской прессы?
События показали, что немецкий корреспондент тревожился не зря.
Редактор журнала «Футбол» Мартын Мержанов утверждал, что прогнозы в футболе запрещены, как и подножки. А ведь в Англии от нас просили именно предсказаний, и мы, не желая прослыть людьми нелюбезными, вынуждены были такие прогнозы давать. Не скрою, угадали мы не до конца. Но ведь на то и было восьмое первенство сенсационным.
В футболе спорят все и обо всем. Одни и те же факты приводят в доказательство разных истин. Перед решающими схватками и в нашей компании все спорили до хрипоты, называя по меньшей мере полдюжины безусловных победителей.
И так везде.
В Европе на помощь была призвана даже электронно-счетная машина. В нее заложили подробнейшую программу. Сотни специалистов были заняты тем, что переводили на язык цифр сведения о весе, возрасте, росте, владении мячом, быстроте, ударе, прыжке, силе, ловкости и всех других качествах каждого игрока каждой сборной. Затем электронный мозг во многотысячных сопоставлениях переварил все эти сведения и выдал на-гора результат: новым чемпионом мира по футболу окажется сборная команда Италии.
Большинство газет всего мира восприняли это как должвое. Итальянский футбол в зените, итальянцы техничны, как никто, они могут повторить подвиги дедов — вот какие мотивы слышались в той футбольной увертюре, которая предшествовала восьмому чемпионату.
Правда, большая часть английской прессы упорно повторяла заявление главного тренера своей сборной Альфа Рамсея: «Англия победит».
На открытии чемпионата, после того как команды Англии и Уругвая сыграли вничью с традиционным в те времена результатом 0:0, канадский журналист в ложе прессы на Уэмбли, воскликнул:
— Футбол родился в Англии и умрет здесь на чемпионате от ничейной смерти.
Эту фразу через час знал весь мир, и у всех почитателей футбола холодок пробежал по спине. Но на этот раз правым оказался английский репортер, не пожелавший уступить последнее слово канадцу:
— Наши футболисты все умеют. Рамсею остается только сунуть им отмычку к чужим воротам.
Кто-то остроумно заметил, что вряд ли поможет даже наилучшая отмычка против тех, кто взамен ворот изобрел заслон из одиннадцати крепких мускулистых тел.
Сейчас всем ясно, что в 1966 году в Англии футбол нужно было спасать от скуки и безрезультативности, возвратить ему задор, азарт, радость — все то, что составляет его главную притягательную силу. Это, к счастью, свершилось.
В течение тридцати с лишним лет, что разыгрываются мировые чемпионаты, золотой статуэткой богини Ники владели по два раза Уругвай, Италия, Бразилия и один раз ФРГ. Страны, создавшие латиноамериканскую школу игры, никак не желали расставаться со столь привлекательной и выгодной гостьей. Ведь футбол приносил не только славу. Вокруг него неудержимо лилось и звенело золото.
На этот раз на футбольные поля Англии вышли биться за победу противники, отстаивающие свою тактику борьбы: броня и снаряд. Блистательными звездами в нападении и уплотненной защитой намерены были бороться южноамериканские команды и их последователи в Европе: Италия, Испания, Франция и Португалия.
Против них встали бойцы, заново вооруженные. Желание сбросить бразильское иго, обиды за многолетние поражения делали их рыцарями без страха (жаль, что кое-какие упреки они потом заслужили). Европейский лагерь возлагал надежды на Англию, Венгрию, СССР и ФРГ. Африка и Австралия не были представлены. От Азии, впервые за всю историю, выступила команда Корейской Народной Демократической Республики. И дебютант, мало кем принимавшийся в расчет, внес свой вклад в разгром оборонческих тенденций.
Итак, броня или снаряд? Как всегда, техника — союзница брони, а для снаряда нужен порох.
Незадолго до чемпионата Андрей обронил как-то фразу:
— Порох футбола — темперамент.
— Как можно отказать в темпераменте южанам? — возразили ему.
— И бразильцы и итальянцы горячи, — ответил брат, — но весь жар души они расходуют у своих ворот. От этого чужие штанги не зауглятся...
Ставка на оборону заведомо снижает шансы на выигрыш. Не зря говорят: «Победа зарыта в чужих воротах». Именно поэтому корейцы выбили из седла итальянцев, которых электронная машина возвела в чемпионы. Ошиблась машина — ей пока что не дано предугадывать степень людских эмоций, определять, как сильно заряжен человек энтузиазмом. Корейцы безусловно меньше умели, но они сильнее хотели, и воля к победе, то, что в футболе называют четвертым компонентом, решила все.
