Каждый знаток – сторонник определенной команды. Хотя, к примеру, в спортивной журналистике признаться в этом – значит проявить неэтичность, дурной тон. Другое дело, что одни более, а другие менее объективны.
Скажу о себе. Я давний поклонник армейской команды. Знавал вместе с нею и радостные годы, и обиды, и разочарования. И состав сменялся множество раз, и команда, по сути, другая, и что она мне, а вот не отпускает что-то, задевает, хоть и не так остро, как когда-то. Большинство почитателей этого клуба – люди военные или бывшие военные. Я отдал ей предпочтение еще до войны, когда туда перешел из «Металлурга» потрясший мое воображение Григорий Федотов. Любопытно, что я знаком с некоторыми футболистами и тренерами, но они, как правило, из других команд. У меня никогда не возникало потребности поехать в ту, «свою» команду. Из нее я знал лично, пожалуй, лишь покойного ныне превосходного полузащитника Александра Петрова, да и то знакомство с ним произошло случайно и естественно.
(Мне рассказывали, что когда за один из итальянских клубов выступал знаменитый аргентинец Сивори, то в Италии образовалось общество или кружок его почитателей. Они собирались специально для того, чтобы поговорить о нем и его игре, посмаковать наиболее впечатляющие ситуации. Так вот, первым пунктом устава этого кружка значилось – никогда не приглашать на заседания самого Сивори и не встречаться с ним. Они боялись разочароваться в своем кумире.) За ЦСКА (в прошлом ЦДКА) болеют многие мои друзья и знакомые. Ян Френкель почувствовал тягу и симпатию к команде в конце войны, но не только потому, что был солдатом, а благодаря поразительной игре молодого Боброва.
Критик Ал. Михайлов, вернувшись с войны домой, в Нарьян-Мар, был околдован игрой невиданного армейского клуба в художественном пересказе Вадима Синявского. Переехав в Москву, он стал и остался одним из ярых приверженцев команды, не пропуская почти ни одной ее игры и до сих пор доверчиво ожидая от нее былых радостей. В дни футбольного чемпионата мира 1966 года телевизионная трансляция матчей из Англии часто совпадала по времени с играми нашего внутреннего первенства. Разумеется, посещаемость стадионов резко упала: все сидели по домам я смотрели команды Англии, Бразилии, Португалии, ФРГ. Да и наша сборная выступала довольно успешно… Матч ЦСКА – «Торпедо» (Кутаиси) собрал 500 зрителей. 498 из них были уроженцы солнечной Грузии. Двое – Ал. Михайлов с сыном.
Критик Евгений Сидоров получил кровную привязанность к ЦДКА в наследство от отца, возившего мальчика в переполненном трамвае на «Динамо».
Роберт Рождественский – тоже, у того отец был военный.
А вот Евгений Евтушенко – давний сторонник московского «Динамо». Почему – не знаю. Ведь он сам гонял когда-то мяч на 4-й Мещанской вместе с будущим спартаковским капитаном Игорем Нетто.
Андрей Вознесенский интересуется главным образом международными встречами.
Булат Окуджава – за тбилисцев (как грузин), за московский «Спартак» (как довоенный арбатский мальчишка). Есть у него и другие симпатии.
Евгений Винокуров тоже вырос возле Арбата и тоже болел за «Спартак» («за тот «Спартак»). Теперь к футболу равнодушен.
Юрий Трифонов жил в середине пятидесятых на Верхней Масловке, возле стадиона «Динамо». Начал ходить туда. Прибаливал (футбольный жаргон) за ЦДКА по личным мотивам, тоже из-за Боброва. На трибуне познакомился с закоренелыми «спартаковцами»: А. Арбузовым, И. Штоком, начинающим тогда статистиком футбола К. Есениным. Они убедили его в том, что «Спартак» лучше. Редкий случай.
Михаил Луконин до войны сам выступал за сталинградский «Трактор». В дальнейшем не отдал сердце ни одной из команд. Лишь выделял московское «Торпедо», пока там играл Александр Пономарев.
Да, писатели и артисты в большинстве своем ярые приверженцы спорта, и не только у нас в стране. У артистов это более заметно, ибо театр – коллектив и, как правило, сторонник одной команды. Быть не со всеми не рекомендуется. Публика, сидящая в зале, не подозревает, что за кулисами зачастую включен телевизор (тс-с-с!) и артисты не только в антракте, но и, освободившись по ходу действия на несколько минут, в костюмах, в гриме, смотрят, переживают, но о роли не забывают, характер «держат» – сигнал помрежа, и они вновь на сцене. Это в театре, или, как они сами говорят, на театре, – чисто специальное, профессиональное выражение, вроде на флоте – не стоит пытаться применять его широко. Твардовский всегда говорил и писал только «во флоте». Но это к слову.
Спортсмены схожи с артистами прежде всего тем, что и здесь самое важное, каковы они в деле. На вечере в Доме кино, посвященном присвоению почетных званий группе артистов, среди прочих выступал с поздравлениями большой актер и разочаровал присутствующих претенциозной поверхностной речью. Видя мое недоумение, Марк Бернес тогда сказал: «Ничего. Умного он, если нужно, сыграет…»
Конечно, очевидна близость спорта к видам искусства, требующим высокого физического напряжения, – балету или другой исполнительской деятельности с таким же безжалостным тренингом. А театральные репетиции, помимо спектаклей! А проза!… Выносливость, сохранение дыхания на длинной дистанции. Вспомните, поскольку часов в сутки работали классики.
Но откуда все-таки эта тяга, скажем, артистов к известным спортсменам? Ведь они сами знаменитости, и, таким образом, отпадает распространенное стремление к общению со «звездой». Это нежность к неконкурирующим собратьям и смутное сожаление – и к себе тоже, – что грозное время скоро заменит их другими. Превратности судьбы. Игрок, которого «не ставят». Недели на скамье запасных. Да что недели – сезон, два! Актер, играющий «кушать подано», но знающий назубок все роли и дождавшийся своего часа. И в спорте – основной заболел, травмирован, еще один, полуосновной, тоже не может, сник, скис, в семье беда, жена уходит. У тренера выбора нет – ставит запасного. Тот забивает, решает исход встречи, закрепляется в составе, приглашен в сборную. И в театре – триумф, овации, цветы, рецензии. А если не будет такого счастливого, рождественского стечения обстоятельств? Актер с годами еще сыграет хотя бы роль отца и деда. А футболист? К тому же в театре не одна игра в неделю – много спектаклей.
Но есть и другие причины такой взаимной тяги – причины более высокого порядка. Юрий Карлович Олеша и Михаил Михайлович Яншин близко дружили с Андреем Петровичем Старостиным. Но это не была дружба выдающихся писателя и артиста с выдающимся спортсменом, это была дружба выдающихся людей. Андрей Старостин, один из славной фамильной когорты, довоенный капитан «Спартака» и сборной страны, – блестящая личность. Он образован, знает литературу, языки, прекрасно пишет. Он естествен, изящен, красив. До войны у него было прозвище: «Лорд». Как-то он сказал мне о своих повседневных делах: «Все погибло, Константин Яковлевич!» – «То есть как?» – не поверил я. Он с видимым удовольствием пояснил: «Кроме чести».
Это его присказка. Потом я не раз слышал ее от него. Он действительно человек чести.
Что футбол! Золотая крупица
Той действительно общей игры,
Что в мирах, завихряясь, клубится,
Что вбирает и нас до поры.
Да, мне нравится, как Вы живете,
Широко – как цыган, как игрок.
Как в поэме на самом разлете,
Где немало еще между строк.
Выделяясь из лучшего ряда,
Доверяясь не всяким словам.
И поэтому искренне радо
Сердце, если случается Вам
Прирожденной походкой ковбоя
В старый клуб ненароком войти,
Обжигая собою, судьбою
Не нарочно, а лишь по пути.
С дорогим сотоварищем вместе
В уголочке устроиться здесь,
«Все погибло, – сказать, – кроме чести».
Кроме чести! – и в этом Вы весь.
Есть известный фильм «Подкидыш», где по ходу действия несколько раз теряется маленькая девочка. И там есть сцена встречи футболистов на вокзале. Так вот, раньше на подножке подходящего к перрону поезда стояли Андрей Старостин и его одноклубник Станислав Леута – не актеры, а самые настоящие, для достоверности, на волне своей славы. Потом эти кадры выпали и затерялись. А тогда я, мальчишкой, несколько раз ходил на эту картину, чтобы только увидеть их. И до сих пор, когда она иногда демонстрируется по телевидению, я смотрю во все глаза, боясь пропустить – вдруг они появятся! А тот поезд все подходит и подходит к перрону.
Как и в искусстве, в спорте огромна и всепобеждающа роль влияния старшего, мастера, кумира, метра – влияния на собственную манеру новичка, но самое важное – на его мировоззрение, характер, личность. Разумеется, главное – не потеряться в подражателях, таких большинство, а найти себя. Играя рядом с большими талантами – и на сцене и на поле, – расцвели и обрели себя многие. Это необходимо всем. Даже Пушкину. «Старик Державин нас заметил…» Но истинные гении уже в ранней молодости сами поражают стариков.
