Борис дважды был на зоне, однако после второй отсидки то ли присмирел, то ли поумнел, но пить стал мало, работал на ткацкой фабрике «Красная заря», что располагалась у метро «Сталинская» (ныне «Семеновская»). Когда передо мной после получения аттестата встал вопрос, что делать дальше, стал упрашивать: «Приходи к нам! У нас и футбольная команда есть, тебя возьмут, с моим мнением, брат ты мой, там считаются!»
Я все же пошел работать на завод торгового машиностроения учеником электромонтажника. В мои обязанности входила наладка оборудования электроплит, выпускаемых для нужд общепита. А выбор такой я сделал потому, что на заводе тоже была команда, играть в которой меня уговаривали, когда я еще играл за «крылышки». Уговаривал не просто болельщик и любитель футбола, а человек, в свое время поигравший за команду мастеров, – Николай Павлов.
Его имени нет в списках известных московских футболистов. Это, как говорится, не тот случай. При иных обстоятельствах Н. Павлов, я просто уверен, добился бы многого, но к тридцати своим годам он был уже, как говорят, отработанным материалом. Виной тому – травмы и водка. Пет, не так: сначала водка, а потом травмы.
Из-за пристрастия к алкоголю раньше времени ушли из большого футбола ребята очень даже известные, те, кому пророчили всесоюзную славу, и даже те, кто этой славы добился: В. Воронин, Э. Стрельцов, А. Медакин, Н. Абрамов, В. Денисов, А. Масленкин, В. Банишевский.
Но вернемся к Н. Павлову. Ему было немного за тридцать. Высокий, сухощавый, он обладал сильным и точным ударом, но скорости и выносливости ему уже не хватало. На поле он выходил только в наколеннике и все равно играл с осторожностью, как бы с оглядкой: при нагрузках выскакивала коленка. Он загубил себя как футболиста, но тренер, настоящий тренер, стратег и тактик одновременно, в нем жил. Благодаря правильной расстановке и умной установке на игру мы даже в ослабленном составе одерживали победы. Беда была лишь в том, что часто он даже тренировки проводил «под мухой». Рвался сам показывать каждый финт, мяч его плохо слушался, Николай злился, выходил из себя.
На нас он, правда, зло не срывал. Лишь однажды я увидел его разъяренным: когда два игрока пришли на тренировку, что называется, с бодуна.
– Дураки! – кричал он и стучал кулаком по лбу. – Ни черта соображать не хотите! У вас же есть шанс людьми стать! Что ж вы на себе крест ставите?!
Ребята пробовали было оправдываться:
– Коля, но так ты же и сам...
Павлов резко оборвал их:
– Да, я и сам пил и пью! И где я по этой причине? Где? А меня ведь когда-то в «Спартак» приглашали!
До этого он никогда не вспоминал о своем пришлом, и сейчас его признание вырвалось как бы непроизвольно. Тренировку он отменил, все разошлись по домам. Я немного задержался у кромки поля, и Павлов сказал:
– Если не торопишься, давай немного посидим.
Ему, видно, хотелось выговориться. Трибун на заводском стадионе не было, мы просто уселись на зеленую кашку.
– Меня зрители, – начал он, – после каждой игры чуть ли не на руках носили. Потом наливали, естественно.
– Ты в какой команде и фал? – спросил я.
– Теперь это все равно, – Николай лишь махнул рукой. – Важна суть, так ведь? Меня в «Спартаке» заметили, а мне тогда восемнадцать было. Приглашают, говорят: «Ты, парень, талант, но слышали, что пьешь. Завязывай, и в конце сезона к этому вопросу вернемся». А я не завязал, понесло меня. Думал, да что мне там «Спартак», я вон какие голы забиваю, меня и в «Динамо», и в ЦСКА возьмут. Из- за пьяного куража к красно-белым я не попал. Обиделся! Великие – они часто обижаются! Вышел на очередную игру после стакана – и получил травму. В общем, так, – закончил он, – кто будет пить, тех буду гнать к чертовой матери! Так команде и передай.
Павлов держал нас в форме, даже за курево отчитывал. При заводе была секция лыжного спорта, и зимой мы, чтобы не терять физические кондиции, бегали кроссы. Я тогда получил третий разряд.
А Борис Джага все же уговорил меня играть и за «Красную зарю». Так что с согласия Павлова некоторое время выступал сразу за две команды. Был в этом и материальный интерес. За завод мы играли бесплатно, а фабрика игрокам приплачивала.
Что можно сказать о тех играх? «Газоны», конечно, были неважные, сетки на ворота привозили с собой хозяева поля, не хватало формы. Но чего было в избытке, так это самоотверженности. Много позже, даже на стадионах с тысячами зрителей, редко приходилось видеть, чтобы Так болели за своих. Без заученных кричалок, без плакатов и профессиональных дирижеров действа, люди действительно сопереживали происходящему на поле. Ведь играли их друзья и товарищи по цеху. Поэтому и футболисты отдавали себя игре полностью, чувствуя свою ответственность перед трибунами.
Трибуны – это, конечно, громко сказано. Если на фабричном стадионе сколотили хотя бы скамьи, то на заводском не было и их, болельщики просто стояли вокруг поля.
В пятидесятые годы в первенстве Москвы среди коллективов физкультуры участвовало около трехсот команд, разбитых на четыре группы. Вообще в послевоенные годы футбол стал массовым увлечением, знаком престижа региона, города, предприятия. Стадионы, на которых не стыдно было проводить матчи первенства Союза и даже международные игры, появились в Волгограде, Ростове-на-Дону, Краснодаре, Днепропетровске, Донецке, Свердловске. Когда, к примеру, игравшие в высшей лиге ростовские армейцы принимали у себя кого-нибудь из лидеров чемпионата, в столицу Дона приезжали на специально выделенных для этого автобусах болеть за своих любители игры из многих городов области.
В Ленин фале именно благодаря стараниям руководства знаменитого оптико-механического объединения (ЛОМО) появилась команда «Зенит», московские «Крылья Советов» основал 45-й авиационный завод, а «Торпедо» – ЗИЛ – завод имени Лихачева. Почти на каждом матче торпедовцев присутствовал директор завода Павел Дмитриевич Бородин. Рядом с ним сидели секретарь парткома, председатель профкома, комсомольский вожак, руководители района и почетные гости. Одним из них был министр внешней торговли, соратник Л.И. Брежнева Н.С. Патоличев. Партийный комитет завода возглавлял в то время Аркадий Иванович Вольский, недавно ушедший из жизни, но оставивший весьма заметный след в жизни современной России. А в те годы именно Аркадий Иванович сыграл решающую роль в том, чтобы в большой футбол после заключения вернулся Эдуард Стрельцов.
Я работал на заводе и играл в футбол за две команды, пока не пришло время призыва в армию.
Первомайский военкомат, куда я должен был явиться с вещами ранним утром, располагался у метро «Семеновская». От дома это было километрах в десяти. Друзья и родственники, собравшиеся с вечера проводить меня «во солдаты», тронулись в дальний путь с восходом солнца.
К месту назначения пришли вовремя. Капитан стал зачитывать фамилии призывников, тут же уточняя, кому в какую из двух шеренг становиться.
– Колосков, влево!
Влево так влево.
– Минскер!
В ответ – тишина! Капитан оглядывает толпящихся во дворе военкомата людей, еще раз выкрикивает:
– Григорий Минскер!
Всхлипнула и замерла чья-то гармошка. Собравшиеся завертели головами, как бы пытаясь найти призывника, не желающего отзываться на команду офицера.
Капитан не дождался ответа, захлопнул блокнот, по которому зачитывал фамилии, приказал:
– По машинам! – Показав на шеренгу, где стоял я, уточнил: – Вы занимайте места во втором грузовике.
Машины выехали за ворота военкомата, когда на дороге показалась еще одна группа провожающих. Капитан, сидевший в кабине, что-то спросил у них, до наших ушей донеслась только последняя его фраза:
– Негоже с опоздания службу начинать. Садитесь в кузов, быстро!
Приказ относился к бритому высокому парню. Он одним махом перевалился через борт и оказался у меня на коленях, я сидел с краю. Заулыбался, тут же представился:
– Григорий Минскер, собственный персоной! Ребята, я так понимаю, мы вместе служить будем? Тогда давайте знакомиться. Может, дорога дальняя предстоит, чего ж в молчанку играть?
Так мы познакомились с моим самым близким по жизни другом.
К обеду того же дня прибыли в один из населенных пунктов Подмосковья, где размещалась войсковая часть. Сначала думали, что пообедаем здесь и помчимся дальше, но оказалось, это и есть место нашей службы.
Капитан опять построил нас, представился:
– Шихин Владимир Михайлович, начальник физподготовки полка, обеспечивающего дублирующей радиосвязью Главный штаб Ракетных войск страны.
Он сообщил, что, начиная с нашего призыва, было решено сформировать роту, в которую входили бы спортсмены и музыканты.
– Мы рассчитываем, что вы станете для других сослуживцев примером в физической подготовке и будете повышать их культурный уровень, – говорил Шихин. – Но никаких поблажек и послаблений не ждите! Вы в первую очередь солдаты!
