Ветер швырял нас, пытаясь сбросить с шоссе. Мы бежали, тесно прижавшись друг к другу. Надо было как-то добежать до Гнездово, так как транспорта на окружной нет и останавливаться здесь негде...
Вот, кажется, и поворот на Витебское шоссе. Слава богу, ещё «десятка» позади. Руки, ноги не гнутся, но это ерунда, главное — конец ветру, вдоль шоссе с двух сторон тянется лесозащитная полоса. И вдруг Костя заявляет, что у него сильно болит правая стопа и предлагает прекратить бег. Мне стало обидно, оставалось пробежать немного, и я сказал:
— Разнюнился тут... Мужчина ты или нет?!
Тогда Костя понесся вперед огромными прыжками на одной ноге и пробежал так больше километра.
— Остановись, — кричал я ему вслед, — хватит!
Куда там!
— Чтобы я тебе проиграл! — орал он.
Внезапно я тоже скис. Продолжать бег не имело смысла, я остановился и заковылял к автобусной остановке. Увидев это, Костя тоже прекратил бег. Он опередил меня метров на 200. Мы не добежали до цели 1 км — первый и последний раз. У меня зуб на зуб не попадал, оказывается, уже было 15° мороза! А я в футболке... Был уверен, что заболею, но, как ни странно, даже не чихнул.
Через три недели мы опять бежали по окружной, но в другую сторону, налево, и возвращались домой через Миловидово. Всего 27 км («Дорога жизни»). Зимой это очень удобно. Но я еще полностью не отошел после«марафона», и мы решили бежать до трамвайной остановки. Всего 24 км. На этот раз ветра не было, но на трассе был сильный гололед, туфли проскальзывали. Я выбился из сил.
Появилась слабость, острое чувство голода и непреодолимое желание прекратить бег. В бедрах резкая боль — мышцы свела судорога. А Косте хоть бы что: привык к силовой работе. Кое-как дотащился я до трамвайной остановки и вздохнул с облегчением. Как вдруг Костя заявляет, что это не дело останавливаться посередине дороги и нужно бежать до самого дома. Еще 3 км.
— Мы же договаривались, — еле выдавил я.
Тогда он не выдержал и поинтересовался, к какому полу я принадлежу. И еще целых 18 мин. я бежал и хрипло ругал его сквозь сжатые зубы, а он смеялся... Потом он мне объяснил, что у меня был очень смешной вид: туловище резко наклонено вперед, голова и шея вытянуты, как у гуся, апрямые, негнущиеся ноги безнадежно оставались где-то далеко позади. Это была жалкая пародия на бег. Прохожие останавливались, а я бежал... Это был самый трудный забег в моей жизни, эти последние 3 км, даже хуже, чем марафон, который мне довелось потом пробежать.
Как ни трудно бывало с Костей, но когда приходилось бегать одному по далеким загородным трассам, вдали от жилья и людей, тоже иногда приходилось туго. И тогда я развлекался. Знойным летом представлял впереди себя, в прозрачном голубом мареве, легкую, парящую фигурку Татьяны Казанкиной. А морозной зимой, в снег и метель, это был неистовый Вирен с горящим взором, неудержимо влекущий меня вперед... Или стремительный Снелл... Легко бежать с чемпионами, все проходит: и боль, и страх.
Зимой наши мужчины бегали меньше, но зато очень много ходили на лыжах. Саша накатывал до 600 км в месяц.
— Плохо наше дело, — волновался я. — Летом они нас задавят.
— Не задавят, — успокаивал Костя. — Они разленились и отвыкли терпеть. Ты будешь на голову сильнее их.
И он оказался прав. Летом на трассах Красного бора Сашу и Игоря мы обходили, как «стоячих», они даже не пытались увязаться за нами. Пробовал сопротивляться лишь самолюбивый Миша, но бесполезно. Как-то в забеге на 16 км я очень легко, даже не желая этого, выиграл у них больше 10 мин. Меня поразило, что Саша показал результат пятилетней давности — 1 час 30 мин., а я пробежал за 1 час 18 мин. Не меньше меня были удивлены и ребята.
— Это его Костя натаскал, — заявил Миша.
— Вы ничего не понимаете, — горячился я. — Все дело в системе. У вас постоянная скорость, одинаковые нагрузки, бегаете каждый день. Адаптация у вас — вот что! Нагрузки должны волнообразно изменяться.
— Ты просто псих, — сказал Саша. — Совсем свихнулся со своим бегом. Бегать нужно для здоровья.
Он прав, конечно, невозмутимый Саша. Но я торжествовал. Это была настоящая, большая победа. Победа моейсистемы.
А Костя исчез. Побыл с нами 2 года, промелькнул как метеор, и нет его. Переехал к родственникам в Рязань. Боли в животе у него прошли. И язва зажила, даже на рентгене не обнаружили.
Снова, как и много лет назад, я остался один. Но со мной был бег. Это главное. И мои чемпионы!
— Если так пойдет и дальше, то скоро от нас останется один Осман, — сказал я. — Надо провести набор в группу.
И я дал объявление в газету с краткой заметкой об успехах нашего клуба. По странной иронии судьбы в группу записалось... 100 женщин и один мужчина, который вскоре выбыл. Эти женщины были в возрасте от 25 до 60 лет, почти все с отклонениями в состоянии здоровья. Пришли они с надеждой на лучшие времена. Поэтому новый клуб мы так и назвали — «Надежда».
Мы учли прошлые ошибки. Клуб был создан при парке культуры со штатным методистом, занятия проводились регулярно, 3 раза в неделю. Место для занятий у нас было отличное: рядом с парком чудесный городской сквер Блонье с отличной кирпичной дорожкой вдоль ограды длиною ровно 800 м. И с тренером нам повезло. Исключительно добросовестный и трудолюбивый, мастер спорта Саша Кононенко отлично знал свое дело.
Методика занятий сложилась легко и просто, сама собой. Наши женщины не могли бегать — только ходить. И они начали ходить по 2—3 круга вдоль Блонье (1600—2400 м).
Нас поразила частота пульса, которая у них была 20, а у некоторых даже 24 уд. за 10 сек. И это во время обычной «бодрой» ходьбы! О каком беге могла идти речь?! 800 м они проходили за 8—9 мин., а некоторые — за 10. «Они будут ходить до тех пор, — решили мы, — пока не смогут легко проходить круг за 7 мин. (максимальная скорость ходьбы по Куперу) при частоте сердечных сокращений (ЧСС) не более 20 уд. за 10 сек. Тогда можно будет разрешить короткие отрезки бега».
Мы сразу же обратили внимание на то, что наши женщины адаптировались к нагрузкам значительно медленнее мужчин. Всю весну и лето они только ходили и лишь к осени начали бегать по 20—30 м, да и то далеко не все. С точки зрения физиологии это было не совсем понятно, так как известно, что при работе на выносливость женщины очень немногим уступают мужчинам. Скорее всего это объяснялось плохим состоянием здоровья. У большинства артериальное давление было 150 на 90 и выше. Вот, например, Тамара Александровна Ч. — 60 лет, в медицинской справке двенадцать диагнозов, давление 180 на 110, через раз отправляем с занятий. Или Оля А. — всего 25 лет, а постоянно беспокоят колющие боли в области сердца с иррадиацией в левую руку. Она проходит 800 м за 10 мин. и бледная как полотно падает от усталости.
И все же черепашьими шагами, но мы двигались вперед.
Через год, к следующему лету, наших женщин уже было не узнать. Мы все еще чередовали бег с ходьбой, но длина дистанции уже достигала 3—5 км. Начиная с мая по воскресеньям мы регулярно выезжали в Красный бор, и наши женщины совсем расцвели. Зиму мы перенесли хорошо, а еще через год это уже была не группа здоровья, а настоящий КЛБ. Больше половины перешло на непрерывный бег.
Группа женщин в возрасте от 30 до 40 лет пробегала в Красном бору «десятку» за 60 мин., а Надежда Ш. и Ангелина М. (57 и 58 лет) 13 км за 1 час 15 мин. У Оли А. отличная ЭКГ после нагрузки, легко пробегает 5 км.
А ведь раньше она задыхалась после 100 м обычной ходьбы!
Про боли в сердце забыла. У Тамары Александровны Ч. артериальное давление стало 140 на 85, и она тоже легко пробегает «пятерку»!
У нас с Сашей на душе праздник. Все хорошо, все очень хорошо, просто здорово! Наша система работает четко, безотказно. Можно действовать смелее, увереннее, расширить группу, набрать еще сто, двести человек, начать тотальный поход на гиподинамию и физическую инертность, превратить Смоленск в бегающий город. Наполеоновские планы. Мне уже мерещится что-то вроде превращения Смоленска в Нью-Москву, а Москвы — в СтарыеВасюки.. Но вдруг произошел один случай...
«Бегом от инфаркта», — говорили мы. «Бегом к инфаркту», — говорили нам те, кому было лень бегать. Я знал, конечно, что инфаркт возможен, но сугубо абстрактно, так, например, как чума в Африке. «От инфаркта умерло еще два джоггера», — читаем в книге К. Купера «Новая аэробика».
Ну, это далеко, в Америке, не у нас. Бегают по дюнам, делать им нечего. В Смоленске нет дюн. И вот удар в сердце.
Умирает от инфаркта страстный любитель и пропагандист бега, известный ученый, киевский профессор В. С. Нестеров.
Умирает после бега на 20 км.
«Но Нестеров начал бегать поздно, в 54 года, был очень тучным, бегать было тяжело. Если бы не бег, он умер бы гораздо раньше своих 74 лет. Да и вообще можно умереть лежа в постели, без всякого бега», — говорили поклонники «трусцы». Да, конечно, все это так. И все-таки он умер после бега. Сразу после тренировки. От инфаркта! Вот и врачи против бега. Хотя сами-то они небось бегают.
