Соперники на всякий случай всей командой высыпали на лед, начали обниматься, но гола-то ведь нет! «Ноу! – кричу я судье Пирсу. – Ноу!» А он и сам видит, что гола не было.
В третьем периоде Владимир Голиков увеличил счет, а через две минуты капитан сборной ЧССР Иван Глинка «раскупорил» мои ворота, и этот успех придал хозяевам новые силы. Что тут началось! Нам нужно было выстоять в течение десяти минут. Десять минут… Какими длинными могут они казаться!
Незадолго до конца, когда чехословацкие хоккеисты предприняли последний яростный штурм и судьба золотых наград висела на волоске, у нас почти не осталось игроков. С тяжелой травмой покинул каток Мальцев. Шайба едва не высадила глаз Лутченко, и он тоже выбыл из строя. Сердечный приступ свалил здесь же, на скамейке, Васильева… Врач метался от одного к другому. Билялетдинов получил двухминутный штраф. Кому же играть? А соперники давят…
Я никогда не смотрю на табло во время матча, не считаю оставшегося времени. А тут, каюсь, не выдержал, поднял голову – оставалось продержаться пятнадцать секунд. Пятнадцать секунд, и все – мы чемпионы. Только пятнадцать… Это были самые длинные секунды в моей жизни. Я считал про себя: «…три, две, одна». А когда прозвучала сирена, я на мгновение потерял контроль над собой – клюшку разнес о лед вдребезги. Я что-то кричал, и мне что-то кричали.
А на скамейке, не стыдясь, плакал Тихонов.
Очередной сезон закончился, а мои волнения теперь приобрели новую окраску: приближалась пора вступительных экзаменов в Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. Мне предстояло отвечать по педагогике и психологии, истории, тактике, уставам Вооруженных Сил СССР.
Ни для кого из друзей мое решение учиться в академии не было неожиданным. Все знали, что мне нравится работать с людьми, быть в гуще общественной жизни, меня волнуют вопросы воспитания гармонично развитой, социально активной личности.
Ох, и поволновался я тем летом, штудируя учебники, наставления и уставы!
И вот еду на первый экзамен. Месяцы ушли на подготовку, а не хватило, как всегда, самой малости – последнюю ночь не сомкнул глаз, просидел над книжками. Еду и думаю: лучше с канадцами сыграть, чем эти экзамены… Не поверите, колени дрожали – так волновался в то утро.
Сел я в коридоре, неподалеку от аудитории, дожидаюсь своего часа. Открыл учебник по педагогике – сто раз читанный-перечитанный, стал его листать, и вдруг показалось – да ведь я ничего не помню, ни-че-го! Ну, думаю, лучше домой уехать, чем так вот мучиться… А тут мимо какой-то генерал проходит:
– Вы когда сдаете экзамен?
– Через час, товарищ генерал, – вытянулся я.
– Хорошо. Я обязательно приду – послушаю вас. Час от часу не легче…
Наконец вызвали меня. За столом – два генерала и полковник – профессор, мой экзаменатор. Смотрят доброжелательно, но испытующе: мол, что ты за птица такая? Как ты шайбу ловишь, мы видели. А теперь посмотрим, как ты умеешь соображать.
С трепетом беру со стола билет. Ну, теперь прочь волнение! Это как в матче – занял свое место в воротах и уже думаешь только о том, как не сплоховать. Первый вопрос касается общих проблем педагогики, во втором требуется назвать характеристики внимания. Про себя вздыхаю облегченно – повезло!
Слушают меня внимательно, с интересом.
Даю определения, привожу примеры, в том числе из своей вратарской практики.
На следующий день кто-то в вестибюле вывесил плакат: «Третьяк выиграл 5:0».
Удачно сдал и другие экзамены. Осенью 1979 года я стал слушателем заочного отделения академии, а спустя три года в звании майора закончил ее.
Может быть, кто-то недоуменно пожмет плечами: зачем Третьяку академия? Один диплом уже есть, зачем второй? Попробую объяснить.
Я понимал: настанет день, когда придется уйти с катка. И что же дальше? Эксплуатировать свою былую славу? Жить старыми заслугами? Нет, это не по мне. Я бы хотел и после хоккея жить интересной, полнокровной и содержательной жизнью. Пусть меня и потом люди ценят не как бывшего чемпиона, а как знающего специалиста, в данном случае в области идеологической работы. Без скидок за прошлые заслуги.
Сам процесс ухода из спорта для многих протекает болезненно: все-таки слишком специфическую жизнь мы ведем на протяжении многих лет… Укореняются привычки, которые надо ломать. Чему-то приходится учиться заново.
Всегда легче бывает тем, кто заранее всерьез позаботился о своем будущем, кто свой мир не ограничивал размерами хоккейной площадки.
Раньше меня покинул лед спартаковец Александр Якушев, один из самых известных хоккеистов моего поколения. Он блистал в спорте больше десяти лет, но самым высоким пиком в его хоккейном восхождении оказались матчи с канадцами, состоявшиеся в 1972 году. Посудите сами: четыре раза из восьми канадцы именно его называли лучшим игроком советской команды. Вскоре после этой серии Бобби Халл заявил: «Я считаю Александра Якушева величайшим левым крайним всех времен». Его клюшку родоначальники хоккея взяли в свой Музей хоккейной славы – это ли не признание высокого мастерства!
Саша тогда поразил воображение болельщиков яростной, мужественной игрой. Он стремился вперед, не ведая ни страха, ни усталости. Лез в самое пекло борьбы, смело шел на добивание, не боялся столкновений и травм. Думаю, канадцев Саша покорил также своим неизменно джентльменским поведением, безукоризненной выдержкой. В этом смысле Якушев – хоккеист уникальный. Ведь как азартна игра, сколько эмоций плещется через край! Александр же был всегда рассудителен, всегда «застегнут на все пуговицы». Его за это очень уважали.
Вспоминаю некоторые детали наших с ним взаимоотношений. Идет матч ЦСКА – «Спартак». Борьба, как всегда, самого высокого накала. Страсти кипят. И вдруг в перерыве ко мне подходит Якушев:
– Ты знаешь, Владик, в Пушкинском музее сейчас выставка «Метрополитэна»? Давай сходим завтра.
Я опешил: слишком далеко от живописи были в тот момент мои мысли. А он продолжал:
– Билетов не достать, понимаешь, а тебя все знают – может быть, пройдем…
Тут он, конечно, покривил душой, потому что его знали не меньше. Просто нас тянуло друг к другу, и за пределами хоккейной площадки мы часто встречались семьями.
Спортивный путь Якушева не всегда был ровным. После 1972 года наиболее удачным для Саши оказался чемпионат мира в ФРГ (1975 год), когда его признали лучшим нападающим, да и в следующем сезоне мой товарищ отыграл прекрасно, особенно в решающем матче с командой ЧССР на зимней Олимпиаде в Инсбруке. А потом… Спад в игре Якушева я бы связал с общим настроением в спартаковской команде, которое тогда было не из лучших. Александра два года не призывали в сборную СССР. Он это остро переживал. И работал. Ветеран команды (Якушев в «Спартаке» с 1963 года!) тренировался больше и самозабвеннее любого из молодых игроков. Его вновь включили в ряды сборной СССР, и на очередном чемпионате мира он завоевал свою седьмую золотую награду.
Мне кажется, он из тех людей, которые всегда будут на виду. Саша давно стал готовить себя к профессии тренера: заочно окончил институт, прочитал множество книг по педагогике и психологии, внимательно присматривался к работе Кулагина, Боброва, Тарасова, Чернышева, Тихонова, с которыми в разные годы сводила его судьба. Да и по характеру он, пожалуй, подходит к роли спортивного наставника.
Итак, я учился в академии и продолжал защищать хоккейные ворота. Скидок мне никаких не делали – ни в учебе, ни в хоккее. Трудно было. Иногда – неимоверно трудно.
Из хоккейных событий того периода выделю турнир на «Кубок вызова», состоявшийся в Соединенных Штатах.
Я не люблю играть в нью-йоркском «Мэдисон сквер гардене». Он кажется мне неприветливым, холодным, скучным. Да и публика там какая-то вялая. Вот «Форум» в Монреале – это другое дело. Там я чувствую себя способным творить чудеса. В «Форуме» и дышится по-другому – легко, свободно.
Увы, розыгрыш «Кубка вызова» происходил в столице Соединенных Штатов…
Руководители НХЛ подвели под «Кубок вызова» такую идею: до этого, дескать, встречи любителей и профессионалов проходили с переменным успехом, а теперь пришла пора выяснить, кто же все-таки сильнее. Давайте, мол, поставим точку в этом затянувшемся споре.
Все три встречи из чисто коммерческих соображений должны были состояться в «Мэдисон», вмещающем 17,5 тысячи зрителей. Правда, впоследствии организаторы турнира, кажется, пожалели об этом решении, поскольку холодную нью-йоркскую публику никак нельзя сравнить с темпераментной монреальской: там болельщик – это действительно лишний игрок на поле.
Основу команды хозяев составляли игроки «Монреаль канадиенс» во главе с тренером Скотти Боуменом, который известен своей приверженностью к джентльменскому комбинационному стилю. Естественно, и почерк у канадской сборной был соответствующим: никто не лез в драку, все хотели играть в хоккей, а не ломать соперникам кости. Но зато желания стать первыми в мини-турнире у профессионалов было более чем достаточно. Многие звезды НХЛ заявили через прессу, что они лучше умрут, чем уступят русским на этот раз. Мы тоже настраивали себя на серьезный лад, хотя наши тренеры отнюдь не преувеличивали для команды значения «Кубка вызова».
