Так кто все-таки не согласился на совмещение постов — сам Бышовец или те, кто его на эти посты нанимал, то есть Колосков и Мутко? Во втором своем тезисе, мне кажется, тренер проговорился. И красивая версия номер один как-то сразу поблекла.
Непохоже на то, что на Мутко могло подействовать мнение Колоскова. Одно только решение нанять Бышовца уже говорило о том, что президент «Зенита» плюет против ветра. Может, конечно, контакт между ним и тогдашним президентом РФС в конце концов и наладился, но Виталий Леонтьевич исходил в первую очередь из интересов своего клуба, за который готов был любому глотку перегрызть. Новый контракт с Бышовцем действительно был готов — но все говорит за то, что после решения тренера уйти в сборную со стола переговоров его снял именно Мутко. Потому что увидел: «Зенит» Бышовец рассматривал как трамплин для прыжка на более высокий уровень.
А еще одну деталь поведал Орлов:
— При Бышовце в команде появлялось много украинских футболистов, и цены на некоторых из них, насколько я слышал, вызвали вопросы у акционеров. Они и Мутко стали наводить справки и выяснили что-то, после чего решено было мягко, бесконфликтно, поэтапно с Бышовцем разойтись. Анатолий Федорович какое-то время сидел уже не на скамейке, а в ложе для почетных гостей, хотя еще назывался главным тренером.
Тем не менее роль Бышовца в подъеме «Зенита» велика — одно то, что клуб и город вспомнили, каков вкус первого места, дорогого стоит. Да и тем, что при нем отец и сын Давыдовы вместе выходили на поле, Анатолий Федорович вошел в историю.
* * *
На радостях от появившейся определенности «Зенит» одержал три победы подряд и за два тура до финиша вернулся на четвертое место. Которое, казалось, гарантировало ему место в Кубке УЕФА.
Давыдов:
— На играх Бышовец присутствовал, а тренировки в основном пришлось проводить мне, хотя он давал программу на какой-то микроцикл. Я выполнял требования, которые ставил передо мной главный тренер, и состав на игры определял он.
Как развиваются события в клубе, я знал мало. У меня была своя работа, я не сторонник каждый день вынюхивать, что происходит. Думаю, Бышовец владел большим объемом информации. Но я не стремился ее выведать.
Анатолий Федорович сам сказал: это была его рекомендация, чтобы меня оставили главным тренером. У меня перед Бышовцем совесть чиста, я честно и добросовестно работал вторым тренером и не думал о повышении в статусе. Этот человек вернул меня в «Зенит», доверил мне — вплоть до того, что выпустил на поле. Как я мог что-то дурное ему сделать? К Бышовцу люди по-разному относятся, но я не собираюсь подстраиваться под этих людей и перечеркивать то время, те отношения и ту совместную работу, которая у нас была.
О Давыдове все говорят, как о скромном и порядочном человеке. Эти его слова, по-моему, о том и свидетельствуют. Может быть, Бог не даровал ему какой-то внутренней свободы, яркости и харизмы, необходимых главному тренеру топ-клуба — отчего он и задержится во главе «Зенита» лишь на полтора года. Но за честное отношение к жизни и труду он будет вознагражден первой большой победой «Зенита» более чем за полвека. И этого у Анатолия Викторовича, или дяди Толи, как его называли молодые игроки команды еще в 84-м (!) году, не говоря о 97-м, уже никто и никогда не отнимет.
Сам Бышовец слова Давыдова в своей книге подтверждает:
«Разговор о преемнике рано или поздно должен был состояться. Мы собрались, и я свой выбор сделал в пользу Давыдова, потому что у Бурчалкина к тому моменту уже были проблемы со здоровьем, пусть по своему опыту и знаниям он был ближе к должности главного тренера, чем Анатолий. Зато Давыдов проявлял инициативу, переполнялся желанием работать и объективно мог поддерживать ту линию, которая разрабатывалась при мне. В конце концов, это и принесло плоды, "Зенит" выиграл Кубок и стал тем самым самобытным" Зенитом", который все начали узнавать».
Бышовец и здесь высказывает спорную точку зрения. Безусловно, своими успехами в 98-м он вернул Питеру веру в то, что команда с берегов Невы может быть на самом верху. Но «тем самым самобытным "Зенитом"», лихим и яростным, команда стала уже позже, при Морозове и Петржеле. Хотя, допускаю, без фундамента, в труднейшее время заложенного Бышовцем, до этого могло бы и не дойти.
Окончательное назначение Давыдова состоялось еще до финиша сезона-98 — 23 октября, после заседания Совета директоров. Оставалось два матча против аутсайдеров, чье расставание с высшим дивизионом было предрешено, — с «Балтикой» и «Тюменью». Победа в любой из этих встреч гарантировала «Зениту» четвертое, еврокубковое, место. И акционеры решили официально узаконить перемены, не дожидаясь конца турнира.
На команду это повлияло самым неожиданным образом. В Калининграде «Зенит» уступил — 2:3. Но уж «Тюмень» — то на «Петровском» не обыграть было просто невозможно! В 29 предыдущих матчах эта команда дважды победила и столько же раз сыграла вничью. Все остальное проиграла, через раз — крупно. В общем, как говорят в Испании, «сладкая булочка».
Это был тот самый матч, о котором потом в десятках интервью вспоминал Мутко: мол, стоило заплатить небольшую сумму — и «Тюмень» отдалась бы со всем сладострастием. Но в «Зените» деньги на эти цели не выделялись.
Панов:
— «Тюмень» в том матче стимулировал «Ротор», который имел призрачные шансы на четвертое место. Но это нормально, команда честно билась за ничью, умирала — и завоевала ее. Деньги со стороны — не оправдание нам, как и куча загубленных голевых моментов, потому что не обыграть такую команду, как та «Тюмень» — просто дикость.
Давыдов:
— Моментов у нас было море. Каждые две-три минуты! Но ничего не залетало, хоть тресни. 6:0 или 7:0 должно было быть как минимум. А вышло — 0:0. Так бывает в футболе. Отчаяние после финального свистка у команды, конечно, было страшное.
Может быть, где-то сказалась большая ответственность, которую я почувствовал после объявления, что меня назначили главным тренером. Работал себе спокойно исполняющим обязанности и не чувствовал какой-то экстремальности. А потом совет директоров — и ты понимаешь, что ты уже полноценный главный тренер, и на тебе другая мера ответственности.
В декабре, впрочем, оказалось, что о «Тюмени» можно забыть, как о кошмарном сне. В этот день специальный комитет УЕФА реформировал еврокубковую систему. И по выделенной России квоте 4-е место больше не предоставляло возможности участия в Кубке УЕФА. Радость «Ротора», как и горе «Зенита», оказались преждевременными.
Кто тогда мог знать, что «Зенит» все-таки попадет следующей осенью в Европу, выиграв Кубок?
Несмотря на конфуз с «Тюменью», Мутко и акционеры в межсезонье не стали искать более опытного тренера, чем Давыдов. И в награду получили трофей.
* * *
В межсезонье-98/99 «Зенит» пополнил опытнейший футболист, которому суждено будет на три года стать стержнем, а, в конце концов, и капитаном команды, — Андрей Кобелев. Человек, который произведет на Мутко такое впечатление, что президент будет пророчить ему… кресло президента РФС.
Может, когда-нибудь такое действительно случится — хотя Кобелев для этого ведет себя слишком скромно. И вполне удовлетворен должностью главного тренера «Динамо», с которым он в 2008 году завоевал бронзовые медали. А в кресле руководителя футбола вполне комфортно чувствует себя сам Мутко.
Вряд ли Виталий Леонтьевич сейчас задумывается о том, что путь в это кресло во многом проложил для него Давыдов, а также автор обоих зенитовских голов в том финале Панов. Потому что та победа стала в карьере футбольного функционера Мутко первой. Бронза и серебро «Зенита», а в бытность президентом РФС — бронза сборной на Euro, два Кубка УЕФА, Суперкубок Европы, золото юношеского первенства континента — все это было еще впереди. А началось — с Кубка-99. С финала против «Динамо».
Именно две эти команды встречались в финале Кубка СССР 1984 года. И аутсайдер, «Динамо», побил одного из лидеров. Теперь все повторилось с точностью до наоборот. «Динамо» шло наверху таблицы, а «Зенит»…
Давыдов:
— Перед финалом мы шли на 14-м месте. Но в кубковых матчах как-то собирались, и чем ближе был финал, тем мощнее оказывался настрой. Игры Кубка отбирали у нас и энергетику, и здоровье — к матчам чемпионата команда подходила выхолощенной. Но я не жалею, что так вышло — ведь чувства, которые испытал после победы, были лучшими в моей спортивной жизни.
А перед финалом я сам ребят немножко завел. Когда нас привезли в Лужники на предыгровую тренировку, почему-то нам не дали основное поле. И мы тренировались на каком-то непонятном, запасном, которое даже футбольным полем назвать было нельзя. И я сказал тогда: «Ребята, имейте в виду — нас боятся!»
