Чтобы о нем забыли, мне надо было сразу себя проявить. Я понимал, что если себя не проявлю, будет провал. Кроме того, не получу квартиру. И хотя материальное никогда не стояло для меня на первом месте, жить с двумя детьми в однокомнатной квартире было ой как непросто.
Когда перешел в «Спартак», готов был вкалывать так же, как в начале своей профессиональной карьеры. Словно вернулся на 10 лет назад, когда хотел себя проявить и сделать себе имя.
В «Спартаке» все, конечно, знали, кто я такой. Многие выходили против меня на поле, с некоторыми мы встречались в сборной. Но нужно было себя по-новому преподнести, заново себя проявить. И сделать это в команде, где требования были значительно выше, чем в «Динамо». Одно дело, когда тебя никто не знает и ты начинаешь с нуля, и другое — когда тебя знают все и многого от тебя ждут.
И Бесков знал и ждал, и все ждали. Многие — чтобы я провалился. Одним словом, пресс был сумасшедшим. Мое положение осложнялось еще и тем, что далеко не вся пресса была доброжелательной. Немало журналистов выступало на стороне «Динамо», постоянно напоминая, что я уходил оттуда со скандалом. Но я был готов к давлению. И только позже понял, насколько велики были риск и вероятность провалиться.
Если бы меня сразу заявили за команду, я бы не справился. Не хватило бы практики. А так получил полугодовую фору и в первый раз вышел на поле в составе «Спартака» лишь в июне. Сейчас хорошо понимаю, что это меня спасло. Этих шести месяцев мне хватило, чтобы понять суть спартаковской игры и вписаться в команду. Не освоить ее, не довести до автоматизма, а лишь понять. И на 100 процентов своим в «Спартаке» стал себя чувствовать только через год. В начале было лишь огромное желание и сумасшедший настрой.
• • • • •
В 1983 году «Спартак» стартовал плохо, чуть ли не на последнем месте шел какое-то время. И так совпало, что с моим приходом он стал подниматься, а во втором круге мы выдали беспроигрышную серию из 14 матчей. Жаль, на финише сгорели минскому «Динамо» и «Днепру» и в итоге заняли второе место. За серебро чемпионата СССР в «Спартаке» квартирами или машинами не награждали. Но никто и не просил.
Победа над «Днепром», от которого мы отставали на 2 очка перед последним туром, давала нам шанс на золотой матч. Я ту встречу не доиграл — получил травму при счете 1:2. Олег Таран замочил мне по ногам. Мы проиграли 2:4. В результате я еще и не поехал со сборной в Португалию на отборочный матч чемпионата Европы.
Было приятно, что Валерий Лобановский начал вызывать меня в сборную, хотя за «Спартак» я сыграл всего ничего. Причем Лобановского я сильно удивил на первом же сборе. Он постоянно тестировал функциональное состояние игроков. А я до «Спартака» полтора года не играл. Но когда врачи сборной протестировали меня перед матчем с поляками, оказалось, что я в полном порядке.
После тестирования ко мне подошел руководитель научной бригады Евгений Скоморохов, который работал у Лобановского: «Валерий Васильевич интересуется, как ты, не играя полтора года, не находясь в команде, имеешь показатели выше, чем когда играл в сборной раньше?» Отвечаю: «Не пил, не курил и соблюдал спортивный режим». С поляками, правда, Лобановский меня не выпустил.
На следующий день было собрание команды, на котором Лобановский вынес результаты тестирования на общее обсуждение. Он сделал это в чисто воспитательном плане, чтобы показать, как можно соблюдать режим, даже не играя.
Лобановский говорит: «Есть человек, который очень любит футбол. Он полтора года в него не играл, но имеет лучшие показатели». А у меня действительно оказались лучшие показатели среди всех сборников. И тут Олег Блохин и Александр Чивадзе так на меня посмотрели, что мне даже неудобно стало. И хотя я с ними вместе играл, пользовался их уважением, но все равно было неловко. Я тогда понял, что, даже когда нет возможности, можно самостоятельно поддерживать форму. Было бы желание. И будешь в порядке, даже не играя полтора года на высоком уровне.
• • • • •
Как ни странно, из истории с дисквалификацией я сумел извлечь для себя выгоду. Была, правда, опасность впасть в депрессию или начать комплексовать, но я ее избежал. Просто переключился на другую жизнь. К моменту дисквалификации я уже девять лет играл в «Динамо». И с учетом того, что начинал в 16 лет в Орджоникидзе, имел 11-летний футбольный стаж.
Одиннадцать лет — это много. Я устал. Очень сильно устал. И за время дисквалификации пусть не играл, зато отдохнул. Не могу сказать, что видел тогда перед собой радужную перспективу. Мог бы и не заиграть спустя полтора года. Но я был твердо уверен в своей правоте и во что бы то ни стало хотел оказаться в «Спартаке» у Бескова.
Пойди я другой дорогой, уступи давлению «Динамо», результат оказался бы плохим. Не сомневаюсь в этом. В «Динамо» не было перспектив для роста, там был тупик, из которого надо было выходить. А я всегда стремился к прогрессу. Но смотрел на себя со стороны и понимал, что это ненормально, когда футболист в 27 лет, то есть в самом соку, уже не хочет играть в футбол. Потому и принял столь серьезное решение, чтобы подняться выше. Психологически это было очень тяжело, потому что существовал риск выпасть из обоймы и вообще завершить карьеру.
Нагрузки, нервотрепка, женитьба — все навалилось сразу. В тот год отдых мне был нужен обязательно, и я это понял спустя уже много лет. Иногда необходимо взять паузу в карьере. Не дай бог, конечно, из-за травмы. Это совсем другое. Я-то был здоровым, если не считать небольшой травмы колена. Известный врач Евгения Васильевна Богуцкая предупреждала меня, чтобы ни в коем случае не играл, иначе могу сломаться. Но потом колено почистили, привели в порядок, и о травме я забыл. На всякий случай взял у Богуцкой справку, чтобы в «Динамо» меня не обвинили в том, что кошу от тренировок и игр.
За полтора года я отдохнул. Набрался сил, многое переосмыслил. Появилась мотивация. Очень хорошо понимаю Лионеля Месси, который сейчас, думаю, попал в такую же ситуацию. Дать ему годик-полтора отдохнуть, будет другой Месси. А если продолжать его грузить, сломается в конце концов, как когда-то бразилец Роналдо. Правда, кто ему даст эту передышку…
На пользу пошла и смена клуба. У «Спартака» был более высокий уровень по сравнению с «Динамо». Все это в совокупности и определило то, что после ухода из «Динамо» я еще семь лет играл в «Спартаке» и два года во Франции. А когда с детства идешь в бешеном темпе, не можешь ни остановиться, ни оглянуться, ни передохнуть, это, как правило, заканчивается травмами, даже если соблюдаешь режим.
Спартаковский уклад того времени сильно отличался от динамовского. Конечно, у Севидова тоже были тяжелые тренировки, дисциплина и порядок, но Бесков проводил еще и содержательные теоретические занятия. И их было много.
«Спартак», как и другие команды, жил недельным циклом. После матчей, как правило, Бесков отпускал всех по домам. Если в следующем туре предстояла сложная игра, возвращались на базу. Бесков не верил, что игроки будут соблюдать режим.
Однажды надежные люди сообщили ему, что на квартире Рината Дасаева собрался народ, устроили бардак, музыка гремит на весь дом. Бесков приехал, позвонил в дверь, но Дасаев ему не открыл. Спрашиваю Бескова: «И что, вы ничего не могли сделать?» — «А что я мог, это же вмешательство в частную жизнь». И как будто ничего и не было.
Не знаю, разговаривал ли потом Бесков с Дасаевым, но он всегда давал ему понять, что в курсе его загулов, хотя Дасаев все делал по-хитрому. Дасаев собирал вокруг себя игроков. Черенкова, Позднякова, Морозова, Родионова — они все вместе еще со школы были. Покуривали, хотя Родионов клялся Бескову, что сигареты во рту не держал. Я этого никогда не понимал. Клясться вообще грех. И тем более, зачем клясться, если тренеры все равно знают, что ты куришь? Скажи по-честному, и все будет нормально. Но Родионов, видимо, считал по-другому.
В команде не только курили, но и поддавали. Однако поддавать можно по-разному. Не ночью же пить! Я ложился спать в 10 вечера, а Дасаев только начинал собирать народ на пьянку. Именно так он сплачивал коллектив!
Да, коллектив получался сплоченным, но как! Ладно бы Дасаев играл с ними в поле, но он был вратарем, а у вратарей своя специфика, и на них нарушения режима не так сказывались, как на полевых игроках. И все равно они за него стеной стояли.
Бесков придумал свой распорядок. После матча команда возвращалась на базу. Не всегда, но довольно часто. В таких случаях Бесков был спокоен за питание. В Тарасовке всегда готовили вкусно и следили за соблюдением спортивного рациона.
Питанию Бесков придавал очень большое значение и сам его контролировал. Докторам сильно от него доставалось, если что-то было не по рациону или, не дай бог, несвежее. У Старостина была возможность доставать дефицитные в советское время продукты. На складе в Тарасовке хранилась даже черная икра. Сам видел.
