Леонида Федуна спустя некоторое время после матча ЦСКА — «Зенит» спросили в интервью:
— Вы как-то сказали, что у ЦСКА полсезона был административный ресурс. Что имели в виду?
— Для меня административный ресурс — это то, что находится за пределами футбольного поля. Вы же все прекрасно понимаете, этот ресурс сейчас «сократился». Евгений Леннорович не может влиять на коллегию судей, как делал это раньше.
Когда полтора года спустя, в апреле 2008-го, я спросил Андрея Аршавина, что принес «Газпром» в «Зенит», он ответил:
— Считаю, что в прошлом году «Газпром» наступил на горло ЦСКА, и это хорошо. Административный ресурс был съеден денежным ресурсом.
* * *
2006 год закончился тем, о чем уже полгода говорили и чего хотели в «Зените» все, — продажей Кержакова в «Севилью». Беда в том, что отъезд за границу автора более чем ста голов за «Зенит» оказался обставлен совсем не так, как хотелось бы и самому Кержакову, и клубу.
Канва событий внешне выглядела очень просто: летом форварду поступило не заоблачное, но и неплохое, 7-миллионное (в долларах) предложение от «Севильи» — на тот момент действующего обладателя Кубка УЕФА. Игрок, мечтавший попробовать свои силы в европейском топ-чемпионате, спал и видел себя на Пиренеях, но высшее руководство «Газпрома наложило на переход вето.
Для нового тренера, Адвоката, прежние заслуги Кержакова не имели значения — он жил здесь и сейчас. И рассудил, что таком настроении и состоянии нападающего на большее, чем скамейка запасных, он не тянет. Играть стал купленный в Турции за большие деньги форвард Фатих Текке, пообещавший превратить свой номер на футболке — 61-й — в число забить им за «Зенит» голов. Турок и сегодня, начав четвертый сезон клубе, до этих цифр очень далек.
Поссорился тогда Кержаков и с человеком, который 2002 года его опекал, — Сарсания. Бывший агент, а к тому времени спортивный директор «Зенита» оказался меж двух огней: с одной стороны, теперь он состоял на службе у работодателя, с другой — много лет защищал интересы игрока.
В интервью «СЭ» в конце 2008-го Кержаков говорил с иссякшей дружбе с бывшим агентом:
— Не знаю, кто был виноват. Мне казалось — если человек пять лет со мной работает, должен отстаивать исключительно мои интересы. Когда началась эпопея с переходом «Севилью», у Кости был серьезный выбор. Для него отношения с «Зенитом» оказались важнее, чем со мной.
— Сарсания рассказывал, что хранит прощальную эсэмэску от вас.
— Не думаю.
— Он ее показывал. К тому времени вы уже полгода играли в «Севилье».
— Да? Ха-ха…
Я присутствовал при том разговоре — и видел, сколько разноречивых чувств было вложено в ту усмешку игрока. Чуть растерянную, чуть недоверчивую, чуть ехидную.
В октябре 2006-го мы побеседовали с Кержаковым в Удельной. Его боль и обиду я во время разговора чувствовал почти физически.
— Я не полгода играю в этой команде, — говорил он. — И думаю, что заслужил нормальное отношение к себе. Это мой родной клуб, родной город, я никогда не делал им плохо. И карьеру хочу закончить именно в «Зените». Но, по моему мнению, в клубах хорошего европейского уровня так не поступают. По крайней мере с игроками, которые выступают в них больше двух лет.
В прошлом (2005-м. — Прим. И. Р.) году я понял: деньги для меня в футболе отныне не на первом месте. На первый план вышло стремление попробовать то, что мы видим по телевизору. Можно было бы сейчас подписать контракт с «Зенитом» на десять лет и получить приличную сумму. Но я хочу за рубеж.
— Вас не отпустило высшее руководство «Газпрома»?
— Да, говорят, что высшее руководство.
— Адвоката спросили, ведутся ли переговоры с Кержаковым о новом контракте. Он ответил, что был бы рад видеть вас в «Зените», но для этого нужно желание обеих сторон.
— Летом этот вопрос поднимался, но я отказался.
— А сейчас?
— Пока предложения не было. Но думаю, что свою точку зрения не изменю.
Тогда же стало известно, что на уже упомянутой пятичасовой встрече с Миллером руководители «Зенита» заявили, что считают отказ от продажи Кержакова ошибкой.
— Вы действительно были за то, чтобы удовлетворить просьбу Кержакова? — тогда же, в октябре 2006-го, спросил я Адвоката.
— Да, это так. Он хороший нападающий, и я вовсе не хотел от него избавиться. Но понимаю чувства игрока, когда у него появляется шанс уехать в классную команду за границу. Удержать его здесь — значит, получить неудовлетворенного футболиста, что и произошло.
Когда в 2008-м встанет вопрос об отъезде Аршавина, в апреле (то есть еще до победы в Кубке УЕФА) я спрошу Адвоката:
— В своих интервью Андрей подчеркивает, что хочет играть за границей. Так же два года назад был настроен Кержаков…
— Это два совсем разных типа игрока. Аршавин — настоящий профессионал. Он всегда тренируется с полной выкладкой. Он никогда не травмирован. Все, кто сомневается в его отношении к делу, не правы.
Единственным, кто тогда хоть отчасти понял руководство «Газпрома», оказался Радимов:
— Понимаю Сашу, тем более что сам играл в Испании знаю, как там относятся к футболу. Человек забил сто голов, представляя «Зенит», и заслужил право уехать. Но попробуем поставить себя на место руководства. Приходит «Газпром», сезон начинается ни шатко ни валко. И в этот момент клуб отпускает ведущего нападающего. Как это воспримут болельщики? А если бы дальше команда повалилась? Нельзя говорить, что Кержа обманули, наплевали ему в душу. Что же касается скамейки… Думаю, для него это будет закалка, которая пригодится. Рано или поздно он ведь все равно уедет. Вспоминаю себя: в «Сарагосе» оказался в 20 лет, «золотой мальчик российского футбола», а там — «один из». Не мог понять, как это: я — и на скамейке! А Керж будет лучше подготовлен к битве за место под солнцем.
Аршавин, в свою очередь, произнес пророческую фразу:
— Я бы не хотел оказаться в такой ситуации. Когда человек хочет уйти, и за него предлагают хорошие деньги, сделка должна состояться. Но теперь у Кержакова нет другого выхода, все зависит от него самого. Если будет хорошо играть и забивать, процесс отъезда можно будет «прокрутить» заново.
Хорошо играть и забивать Кержаков в «Зените» уже не начнет, но в «Севилью» спустя пару месяцев все-таки уедет. Вот только без малейшего шанса вернуться в команду, по крайней мере, при нынешнем тренере.
Председатель «летной палаты России питерец Сергеи Степашин весной 2006-го в интервью «СЭ» не стал скрывать, что ситуация с Кержаковым вызвала у него горечь:
«Судьба Кержакова стала проявлением некой болезни питерского клуба. Он сам хотел уйти в "Севилью" и говорил об этом еще год назад. Но абсолютно неправильно то, что Кержакову не давали играть, и ему пришлось просидеть полгода на скамейке в "Зените". Кержаков, как и Быстров, Аршавин, Малафеев, Денисов, — лицо Питера. "Зенит" и в 84-м, когда стал чемпионом страны, и когда поднимался в российское время при Морозове, был командой преимущественно питерской, строящейся на базе школ "Смена" и "Зенит". То, как Кержаков уходил из "Зенита", не красит клуб».
Что же произошло на самом деле? Выносить вердикт не буду, поскольку версии разнятся, а собственными ушами я не мог слышать, кто, кому и что обещал. Поэтому просто предоставлю слово всем сторонам.
Кержаков:
— В той ситуации было много неправды. И нефутбольных игр. В конечном счете я все же уехал, и благодарен, что мне все-таки пошли навстречу и отпустили. Зла ни на кого не держу. Но осадок, конечно, остался. Знаю, кто как относился ко мне, кто говорил правду, а кто обманывал И ни о чем не жалею.
У меня нет претензий к Адвокату. Может, ему все расписали так, что он до сих пор считает меня сложным человеком. Но не отпускал меня из «Зенита» не он. Дик как раз говорил, что понимает меня как футболиста в желании расти. Мне ведь в «Зените» предлагали увеличить контракт вдвое — только оставайся! Но я никогда не чувствовал себя обделенным деньгами — начиная с 2001 года, мне постоянно поднимали зарплату, и в этом смысле ощущал себя вполне комфортно. Думал совсем о другом.
Моя совесть чиста, и по сей день считаю, что все делал правильно. Я тогда четко сказал, что не хочу идти ни в какой российский клуб. Только в «Севилью». Потому что и в ней меня очень сильно желали видеть, и я сам хотел попробовать себя на новом уровне. Я не говорил: «Отпустите, потому что не хочу играть в "Зените"». Я говорил: «Отпустите, потому что хочу играть в "Севилье"». Это большая разница.
