Достав пачку сигарет, он обвел ею присутствующих и только тогда заметил, что все уже курят.
— Слушай, хитрожопый Билли, — сказал Фитчет, протягивая ему огонек зажигалки. — Ты в Италию собираешься?
— Еще бы. Вообще-то я как раз хотел позвонить тебе по этому поводу, Фитч. Есть дело.
Он увлек Фитчета в сторону, и Хоки с Алексом моментально отодвинулись за пределы слышимости и завязали свою беседу. Они знали свое место в иерархии «мобов», и, если их начальники хотели о чем-то поговорить, их задачей было следить, чтобы никто не подслушивал. А знать, о чем разговор, им не нужно — во-первых, потому что это их не касается, во-вторых, потому что им, в общем-то, наплевать. Зачем хранить чужие тайны — целее будешь в неведении. В случае ареста ни за что отвечать не придется.
Эванс быстро огляделся и склонился к собеседнику, чтобы не повышать голос.
— Слушай, Фитч, как насчет того, чтобы съездить в Рим вместе? Ты, Алекс и еще несколько парней? Это было бы интересно, да и прямая выгода — дорогу я обеспечу. Что скажешь?
Фитчет посмотрел и усмехнулся. Он слишком хорошо знал Билли, чтобы не понимать, что это будет за поездка.
— Считай нас в деле. Ты же знаешь, хлебом не корми, дай поболеть за родимую команду.
Оценивающе посмотрев на него. Билли ответил широкой улыбкой.
— Ладно, топ, — сказал он. — Заметано.
Встав, они посмотрели друг другу в глаза, после чего расхохотались и двинулись навстречу друзьям.
Близилось время матча. Бляха номер 3876 фильтровал взглядом толпу, проходившую по Бейкер-стрит, исчезая в метро.
Британская транспортная полиция останавливала там каждого и брала пробу на алкоголь, что некоторым болельщикам показалось оскорбительным и недопустимым, но это уже были их проблемы. Он впервые дежурил у «Глобуса» и потому весь день был на взводе. Правду сказать, он несколько забеспокоился, когда его направили сюда. К тому же утром на инструктаже говорили, что это место — штаб-квартира футбольного хулиганья. Впрочем, кто сюда потянется из важных персон? То есть, судя по фотографиям, которые он просматривал в участке, кто в здравом уме полезет на рожон? Все было в порядке, не считая брамми, который встал было в позицию, да потом вовремя спасовал. Он посмотрел на остальных ребят. Его коллеги немного нервничали, поскольку автобус, который должен был доставить их на Уэмбли, запаздывал. Сам он на этот счет особо не переживал. Бляха номер 3876 не был футбольным фанатом. Вот гонки — это да.
И чем слушать нытье остальных полицейских, торопившихся на матч, он решил проверить напоследок обстановку в пабе. Предупредив коллег, куда направляется, полисмен зашел за угол и оказался у дверей бара. Теперь заведение несколько опустело — в любом случае по закону в семь вечера накануне матча оно должно закрыться — осталось всего семь минут. Ну и местечко, натуральная уборная. Из разряда тех, где помереть не пожелаешь. Оглянувшись, он заметил взгляд брамми — парня, которого чуть было не отволок в участок. Тот сидел в компании, посмеиваясь, вместе с тремя другими раздолбаями. Бляха номер 3876 усмехнулся: это были ребята не из тех, кто спешит на футбол. «Врешь, скотина, — удовлетворенно подумал полисмен с Бейкер-стрит. — И имя, небось, тоже не настоящее». Он уже собирался выйти, как вдруг что-то привлекло его внимание в одном из этих людей. Вот этот, крепко скроенный коренастый мужик: где-то он видел его рожу. На инструктаже показывали похожую фотокарточку. Несомненно. Бляха номер 3876 повернулся и пошел на выход. Автобус уже ждал, и все остальные загрузились. И не надо было иметь особых дедуктивных способностей, чтобы определить, как они возбуждены в предвкушении матча.
— Дэйв, будь человеком, поторопись. Мы же опаздываем.
Едва он залез в автобус, дверь захлопнулась, и они помчались к стадиону.
Бляха номер 3876 сел на свое место и достал записную книжку. Надо зафиксировать приметы тех двух субъектов в пабе, пока не выветрилось из головы.
В это же время на другой стороне улицы Пол Джарвис, смотревший в окно, воскликнул:
— Запишите номер этого полисмена — и пусть явится ко мне по сдаче дежурства.
— Да, шеф, — немедленно донесся ответ.
Джарвис хотел поговорить с коппером, который ходил в «Глобус». Предстояло выяснить, не видел ли он там Эванса и с кем тот разговаривал.
Вздохнув, он огляделся. Как же он ненавидел эту комнату — как достала его душегубка, забитая всяким хламом, пропахшая окурками и потными полисменами. Каждый раз, как сборная Англии играла на Уэмбли, ему приходилось высиживать здесь минимум по четыре часа — наблюдая за «Глобусом» и снимая на пленку алкашей, добывающих спиртное по соседству — через дорогу. Сегодня же он сидел здесь со своей следственной бригадой из трех человек (координатор Гаррис, как и положено, находился в отделе, лишенный, как и остальные, возможности общения с женой). Итак, они вместе наблюдали за появлением своих целей, будто снайперы в засаде, запечатлевая на пленку физиономии известных футбольных хулиганов, а также регистрируя новые лица. Словом, обыденное дежурство — и вот в какие-то десять минут все изменилось. Сперва он заметил бирмингемских парней из потасовки на Камден-хай-стрит. Недаром босс продемонстрировал их фото на инструктаже перед дежурством. Затем он опознал этого парня из «Вест Хэма», Хокинса, и был немало удивлен, что тот вот так, в открытую, общается с брамми. Естественно, вся троица была немедленно заснята для последующей обработки. Но самым большим сюрпризом стало появление Билли Эванса. Этого Джарвис не ожидал — его как молотом по голове шарахнуло. Эванс был в одиночестве, но двигался прямиком к бару, ни с кем не заговаривая из стоявших у входа. Куда-то он спешил, подумал Джарвис. Тут что-то не так. Откуда такая сосредоточенность? Если бы это было банальное посещение пивной, он бы непременно перебросился парой слов с парнями снаружи. Джарвис по собственному опыту знал, что среди них как минимум полтора десятка его знакомых.
— Шеф, это же Эванс! — Джарвис развернулся и увидел Билли Эванса у входа в «Глобус». Защелкали камеры, зажужжали моторчики видеосъемки, наполняя комнату тихим шумом. Джарвис продолжал смотреть, не спуская глаз со своего противника номер один, почти упираясь лбом в стекло. Когда троица выбрела наружу, Джарвис поднял брови в притворном удивлении и, наверняка зная, что все и так запечатлевается на пленку, не удержался от возгласа:
— Вот этого мне снимите!
Сейчас он был как режиссер, сидевший в кресле, окруженный толпой операторов и ассистентов. Только когда четверка: Эванс, Фитчет, Бейли и Хокинс — пересекла дорогу и исчезла в подземке, люди в комнате позволили себе расслабиться.
Джарвис выпрямился и азартно потер ладони:
— Ну, ребята, вот это называется поворот! Наш старый знакомый Эванс — что бы это значило?
Он оглядел присутствующих. Те озабоченно паковали аппаратуру, усмехаясь и посматривая на Джарвиса.
— Если он возвращается в игру, то в этот раз я его заполучу.
Четверг, 30 сентября, 05.24
Джарвис привычно поднял воротник пальто и посмотрел на электронный циферблат панели управления «форда-мондео». Четверть шестого. Шесть минут прошло. Он чуть подался вперед, включая радио, и оглядел прочих членов команды, прежде чем откинуться в кресле. Присутствие подчиненных воодушевляло, доказывая, как всегда, что он не один.
Джарвис стал прокручивать в голове события последних трех недель: побоище на Камден-хай-стрит, Билли Эванс, замеченный в «Глобусе», разговор с Бляхой номер 3876 — и вот к чему это привело. Маленький двуспальный дом постройки середины 80-х годов на окраине Бирмингема. Джарвис принял решение обыскать жилища Фитчета и Бейли на следующий день после игры английской сборной. Он знал, что подставляет себя под удар, но снимки с достопамятного поединка на Камден-хай-стрит удалось довести до такого состояния, что даже главный детектив-инспектор Аллен счел их вполне подходящими для представления в суд. Они оказались настолько качественными, что Терри Портер во время встречи с начальником смог опознать практически всех, кто принимал участие в потасовке. Так что при определенном везении все они могли оказаться на пленке — их можно было вычислить и арестовать на очередном домашнем матче Бирмингема. Джарвис, однако, был убежден, что Фитчет с Бейли могут дать ему информацию по Билли Эвансу. Вот почему он мечтал поместить их поскорее в каталажку, а затем обыскать квартиры. Одна-единственная ниточка могла вывести на след. И как знать, не дотянется ли она до того, кого он так усердно ищет? Вот почему он прибыл сюда лично и почему наготове была еще одна команда полицейских, выжидающая у дверей дома Бейли, которая должна была ворваться одновременно с ним. Он не мог оставить дело мидлендским полисменам, потому что ничего нельзя было упустить.
