Коротко напомню суть изложенных событий. До 1957 года Эдуард Стрельцов – золотой мальчик советского футбола, всеобщий любимец, избалованный, обласканный высшими спортивными регалиями (в 19 лет! – заслуженный мастер спорта) и правительственными наградами (орден «Знак Почета») за заслуги перед Отечеством. На его недетские шалости на футбольном поле и вне внимания не обращали, огласке не предавали.
Резкий поворот в отношении к Стрельцову наметился в 57-м. Напомню – разговор в Кремле состоялся в январе 57-го, и уже в апреле, в первом туре чемпионата, обычный игровой эпизод – грубый прием в борьбе за мяч (на такие мелочи вообще не реагировали) послужил сигналом для беспрецедентной акции, направленной против Стрельцова, с привлечением прессы, общественности и последовавшими затем санкциями, значительно превышавшими по строгости и жестокости им содеянное. Стрельцов оказался на мушке. В последующем за каждый проступок, реальный или мнимый, за шаг влево или вправо открывали огонь на поражение. Между тем проступков, аналогичных стрельцовским (и более серьезных), совершенных игроками и именитыми, и заслуженными, было немало. Ни один не наказывался столь сурово (чаще вовсе оставался безнаказанным) и не имел широкого резонанса (в большинстве своем – никакого).
Мощное методичное давление на форварда, длившееся более года, обернулось двенадцатилетним тюремным заключением за несовершенное и недоказанное (по мнению специалистов) преступление. Тенденциозное, предвзятое, непомерно жестокое отношение к форварду предполагало, на наш взгляд, влиятельного организатора, имевшего достаточно власти, чтобы диктовать свою волю физкультурному и иным ведомствам. Владимир Мошкаркин (в 58-м начальник сборной СССР) в беседе с писателем Александром Моргиным сказал: «Я не верю, что несчастье, которое обрушилось на голову Стрельцова, а заодно на весь наш футбол, просто случайность. Слишком уж целенаправленно давили на Эдуарда последние год-два».
Слова Мошкаркина (приведены в книге Эдварда Максимовского «Кто заказал Эдуарда Стрельцова?») наш вывод подтверждают. У начальника сборной наверняка имелись основания для подобного утверждения. Уж он-то знал побольше нашего.
Беда случилась бы неизбежно – рано или поздно. То, что она настигла Стрельцова именно в мае, как мне кажется, чистейшая случайность. Он мог не поехать на карахановскую дачу и через три дня благополучно отбыть в Швецию. Охотившиеся за ним нажали бы на курок позже. Благо мишень была удобная – поводов попасть хоть отбавляй. Но как только информация дошла до Хрущева, повлиять на дальнейший ход событий стало невозможно. То, что первый человек в стране был мгновенно проинформирован (есть предположение, что именно Фурцевой), не оставляет сомнений в намеренном преследовании Стрельцова.
Амурные истории футболистов не всегда заканчивались благополучно. Девицы иногда провоцировали игроков и, чтобы продлить с ними отношения или, если повезет, заполучить навсегда, изображали жертв насилия. Один такой случай всплыл во время следствия по делу Стрельцова. Конфликты эти гасились мгновенно. А тут сразу доложили Хрущеву, когда виновность человека еще не была доказана. Сделать это мог тот, кто добивался его наказания, возможно, и не столь жестокого.
Хрущев (футбол его не волновал, и наверняка не ведал он о гонениях на форварда), человек взрывной, импульсивный, узнав о случившемся, в порыве гнева распорядился: «Наказать по всей строгости» или что-то в этом роде. Суд беспрекословно исполнил его волю.
Исходя из всего изложенного – высказываний футболистов, главным образом, мнения Стрельцова, сопоставления и анализа событий 1957–1958 годов, – версия об участии Фурцевой в постигшей Стрельцова трагедии кажется мне более правдоподобной, чем все остальные.
Блестящая карьера футболиста прервалась. До чего же невезучий был парень! На Олимпиаде-56 вывел советскую сборную в финал, а золотой медали лишился. Через год, обыграв поляков, забронировал место своей сборной в Швеции, но сам туда не попал. Благодаря отпущенному сверх меры природой таланту мог стать героем трех европейских и трех мировых чемпионатов – и ни в одном не участвовал.
Двух лет не хватило, чтобы выиграть вместе с родным «Торпедо» золото чемпионата, а со сборной – Кубок Европы.
Стрельцов – самая драматичная фигура советского футбола. Один театровед определил драматизм как противоречие между характером и обстоятельствами. В случае со Стрельцовым обстоятельства оказывались сильнее.
Отчего вода в море соленая?
Провожали, вернее, выпроваживали Стрельцова из футбола жестоко, грубо, оскорбляя и улюлюкая, унижая человеческое достоинство, представляя хулиганом и насильником, создавая образ дремучего невежды, эдакого фонвизинского Митрофанушки. С садистским наслаждением топтали распластанного, униженного, оскорбленного форварда Фомичев и Шатуновский в недоброй памяти фельетоне: «А человек-то Стрельцов был серый, недалекий. Его некомпетентность в самых примитивных вопросах вызывала изумление и улыбки у товарищей по команде. Он искренне считал, что город Сочи находится на берегу Каспийского моря, а вода в море соленая оттого, что в ней плавает селедка».
Это была работа на публику. Авторы фельетонов, подобострастно выполнявшие сочинения на заданную тему, не прочь были и остроумием блеснуть, и громкий смех у многомиллионной аудитории вызвать. В данном случае если и было над кем смеяться, разве что над создателями образа. Только Митрофанушки способны были уверовать во всю эту чепуху. Уж кто-кто, а футболисты, ежегодно проводившие предсезонные сборы на Черноморском побережье, представление о местонахождении Сочи имели, и вообще их практические познания в географии, отечественной и зарубежной, были повыше, нежели у некоторых, относящих себя к интеллектуалам.
Что же касается вкуса черноморской воды – это бессовестный, откровенный плагиат. В рассказе Антона Павловича Чехова «Экзамен» отец подверг ревизии познания своего 21-летнего оболтуса, вознамерившегося сбросить родительское иго. Один из вопросов звучал так:
– Отчего вода в море соленая?
– Оттого, что в нем плавают селедки.
Следующий вопрос, а тем паче ответ отпрыска фельетонисты-юмористы озвучить не пожелали. Причину нетрудно обнаружить, продолжив чтение. Далее по тексту следовало:
– Старо, старо! Свое что-нибудь придумай.
– Оттого в море вода соленая, что… что… в нем купаются юмористы.
Этот вариант папашу удовлетворил. Наверное, потому, что больше соответствовал истине.
Правдист Нариньяни и известинец Шатуновский не случайно поместили свои творения в «Комсомольской правде». Возглавлял ее тогда зять Никиты Хрущева Алексей Аджубей, что наводит на мысль о сферах обитания истинного заказчика фельетонов. Кроме того, готовящийся взрыв с эпицентром в «Комсомолке», самой читаемой и почитаемой в стране газете, должен был иметь, по расчетам авторов и их вдохновителей, наибольший эффект для уничтожения избранного им объекта.
Фельетон «Еще раз о „звездной болезни“» завершил длившуюся больше года разнузданную травлю лучшего советского форварда. Цель достигнута – упекли парня всерьез и надолго.
Сразу наступила тишина, мучительно долгая, мертвая, до звона в ушах. На протяжении семи лет нам пытались внушить, что не было такого человека и футболиста – Эдуарда Стрельцова. Все, что с ним связано, не что иное, как блеф, мираж, обман зрения, галлюцинация, бред воспаленного воображения.
В годы сталинщины каждое превращение пламенного революционера во врага народа сопровождалось изъятием его сочинений из библиотек, книжных магазинов, вымарыванием и замазыванием фамилий и изображений в печатных изданиях. Искать логику во всем этом бессмысленно. Еще труднее понять, почему после постигшей Стрельцова беды, предали забвению его имя. Он продолжал оставаться советским человеком, ни в антинародной, ни в антигосударственной деятельности замечен не был.
Один только пример из множества имеющихся. На 14-15-й страницах футбольного справочника 1959 года (издания пресс-бюро Центрального стадиона им. Ленина) перечислены футболисты, забившие мячи в чемпионате предыдущего – 1958 года. Перечень бомбардиров московского «Торпедо» завершается словами «и другие 5 мячей». Те самые пять мячей, которые успел забить в том турнире Эдуард Стрельцов. Вот таким оригинальным образом избегали упоминания опального футболиста.
4 февраля 1963 года Донской районный суд Тульской области (последний пункт пятилетнего путешествия по обширным просторам отчизны за государственный счет) принял решение об условно-досрочном освобождении Эдуарда Анатольевича Стрельцова в связи с примерным поведением и добросовестным отношением к работе. Через полгода народный суд Пролетарского района столицы снял с него судимость.
