При хронических напряженных отношениях между детьми всегда можно отметить эмоциональное выделение одного из них со стороны родителей. Другой тогда оказывается в изолированной позиции в семье, особенно если он несговорчивый и упрямый, с точки зрения взрослых, нежеланный или несоответствующий по полу.
При прочих равных условиях сибс-конфликт чаще встречается у детей, родители которых обладают гиперсоциальными чертами характера, максималистски и нередко излишне требовательно настроены к детям, так же, как и у родителей с истерическими чертами характера, не способных эмоционально ровно и адекватно относиться к ним. Можно так сформулировать ведущую мотивацию эмоционального неприятия одного из детей в семье: "Он не такой, как нужно" (при гиперсоциальных чертах характера родителей); "Он вредный" (при паранойяльных чертах); "Он не мой, он не любит меня и слишком напоминает мужа или жену" (при истерических чертах характера). Помимо этого, если один из родителей испытывает страх одиночества и заостренное желание эмоционального признания в семье, то он непроизвольно стремится приблизить к себе кого-либо из детей по типу создания невротической зависимости или привязанности.
Конфликт между детьми в рассматриваемых семьях не сопровождается жестокостью, враждебностью или устойчивой агрессивностью, как у детей и подростков с психопатическим развитием. Обычно он нестоек, носит открытый характер по типу "врозь скучно, а вместо тесно", проявляется часто иронией, насмешками, обидой и дразнением. Длительный конфликт оказывает дополнительное невротизирующее влияние на формирование личности детей, заболевающих неврозами. Как правило, при конфликте они выступают в роли эмоционально непринятых или изолированных членов семейной группы.
Проиллюстрируем приведенные данные статистическими выкладками. Из 66 мальчиков с неврозами, имеющих братьев или сестер, конфликт встречается в 38%; у 41 девочки с неврозами он будет в 54%, т. е. более частый. Если проранжировать частоту конфликта у детей с разницей в 2, 3, 4, 5 и больше лет, то он более частый (тенденция) у детей с разницей в 3 года. Конфликт почти всегда встречается в отношении старшей девочки, больной неврозом, и младшего здорового в нервно-психическом отношении мальчика. В половине наблюдений отмечается конфликт старшего мальчика с неврозом и младшей, здоровой в нервно-психическом отношении, сестры. Общим выводом будет существование большей вероятности конфликта в отношениях детей противоположного пола, когда старший из них болен неврозом, а младший здоров и пользуется обычно большим эмоциональным предпочтением в семье. Представляет интерес, что в прародительской семье бабушка по линии матери достоверно чаще выделяла не ее, а кого-либо из братьев и сестер, что являлось одним из факторов невротизации матери и ее различного отношения к собственным детям.
В изучаемых семьях оба родителя (за исключением отца девочек) эмоционально выделяют (любят) не столько ребенка, больного неврозом, сколько его, как правило, более благополучного во многих отношениях сибса (различие достоверно). Подобный родительский максимализм не способствует ровным отношениям между детьми, когда обделенный любовью ребенок испытывает чувство обиды и ревности, а сибс сопротивляется попыткам изменить благоприятную для него обстановку в семье. Известное равновесие в семье может быть достигнуто, когда болезненное состояние детей с неврозом способствует некоторому выравниванию эмоциональных отношений в семье.
Каким бы ни было общение между детьми, оно позволяет в известной мере отреагировать эмоции, раскрыть потребность в движении, играх, взаимодействии со сверстниками. Периодически возникающие конфликтные ситуации между детьми позволяют приобретать и некоторый опыт психологической защиты при общении со сверстниками. Вместе с тем очевидно отрицательное воздействие конфликта между детьми на формирование их личности.
Приведем несколько примеров. В первом из них девочка 8 лет с истерическим неврозом ревнует мать к младшей сестре, которой уделяется больше внимания. Мать находится в конфликте с отцом и блокирует все его попытки эмоционального сближения со старшей дочерью, считая, что он оказывает неблагоприятное воздействие. Старшая, таким образом, находится в эмоциональной изоляции в семье. От постоянно преследующего ее чувства обиды и досады она испытывает периодически нарастающее напряжение в такой степени, что непроизвольно (навязчиво-импульсивно) выщипывает все брови и ресницы, привлекая к себе дополнительное внимание матери и добиваясь отчасти смягчения ее отношения. Условно данную ситуацию можно обозначить как "ситуацию падчерицы" в семье.
Следующий пример относится к мальчику 5 лет с неврастенией, который незамедлительно требует прощения от старшего брата при любом недоразумении между ними. Вторым ребенком мать хотела иметь девочку. Несколько лет назад из семьи по настоянию матери ушел отец, злоупотреблявший алкоголем. Испытывая большую нервно-психическую перегрузку, мать часто "срывает" свое напряжение на упрямом, с ее точки зрения, младшем сыне, обладающем повышенным чувством собственного достоинства и совсем не похожем на послушную девочку, какой бы она была в ее представлении. После ссор она требует, чтобы сын незамедлительно попросил прощения. Он же, категорически отказываясь от унижения (что вообще характерно для детей с неврозом), переносит, в свою очередь, напряжение на старшего брата, ссорясь с ним.
Третий пример относится к мальчику 9 лет. В последнее время он непроизвольно стал говорить писклявым голосом, словно подражая маленькому ребенку. Родители, взволнованные этим, постоянно поправляют его речь. Мать раздражительна и возбудима, все время подгоняет и торопит сына. Отец же требователен в обращении с ним, ограничивает активность и выражение эмоций. Оба родителя тщательно проверяют уроки и заставляют все переписывать при малейшей ошибке. Невротизирующая семейная ситуация дополняется подчеркнуто теплым и снисходительным отношением родителей к младшей сестре, которая устраивает их во всем, уже не говоря о ее прелестном для родителей голосе. Неосознанное подражание ей со стороны брата означает регресс на более раннюю ступень психического развития, поскольку он надеется вызвать этим более теплый отклик родителей и ослабление непосильных для него требований. Таким образом, это - реактивный уход, психическая защита, символическое отключение от психотравмирующих условий действительности. В соматическом санатории, где мы проводили консультацию, мальчик говорил своим голосом, потому что рядом не было родителей и сестры как главных источников его нервного состояния.
Четвертый пример относится к девочке 5 лет с неврозом страха и заиканием. Будучи стеничной и одновременно сензитивной, она тяжело перенесла в 1,5 года разлуку с матерью, когда была отдана на год к родителям отца. Если до разлуки дочь была относительно спокойной, то при возвращении в семью стала возбужденной, "цеплялась" за мать, не отпуская от себя. В 2 года перенесла несколько сильных испугов на фоне соматогенной (пневмония) астении. Вскоре появилось нестойкое заикание, которое усилилось при помещении в детский сад и особенно после рождения брата, на которого перешло внимание матери. Одновременно мать стала более требовательной к дочери, ограничивая активность и наказывая за малейшее несогласие с ее точкой зрения. В этих условиях заикание не проходило, а, наоборот, нарастало, сопровождаясь эмоциональной неустойчивостью, капризностью и плаксивостью. Девочка не оставалась одна даже на короткое время, всего боялась, часто спрашивала мать: "А ты меня любишь?" Просила посидеть или полежать с ней перед сном, укачать ее как маленького ребенка. Днем временами становилась словно беспомощной, просила, чтобы ее одевали как брата, ухаживали за ней. При этом была послушной, кроткой, как говорили родители, и почти не заикалась. Так девочка реагировала на эмоциональное ущемление в семье, на выделение брата, отнявшего, в ее представлении, любовь родителей. После того как нам удалось повлиять на отношение матери, а также усилить влияние отца и его контакт с дочерью, заикание, страхи и проявления психогенного инфантилизма постепенно сошли на нет.
Последний пример касается девочки 11 лет, напоминающей своим темпераментом и эмоциональностью отца. Но отец занят и мало уделяет ей внимания. Мать - учитель математики, больна неврозом и, обладая гиперсоциальными чертами характера, все свое напряжение и раздражение переносит на дочь. Точно также командует ею, унижает и кричит старшая сестра, похожая на мать. Основной источник конфликтного противостояния матери состоит в том, что младшая дочь, с ее точки зрения, "не тянет" по математике, хотя и получает устойчивые тройки. От жесткого контроля, бесконечных придирок и аффекта мать переходит к физическим наказаниям, "выбивая пыль из головы дочери". Будучи нежеланной по полу, младшая дочь в 1 год была отдана в ясли, где стала заторможенной, часто болела, неоднократно по 2 смены находилась в санаториях, в последний раз - с вегето-сосудистой дистонией. При беседе ее беспокоили головные боли, повышенная утомляемость, трудность засыпания. Это не было случайным, поскольку ее "рабочий день" составлял не меньше 10 ч, уже не говоря о психологическом стрессе, испытываемом дома. В школе чувствовала себя неуверенной, опасалась сделать что-нибудь не так, как нужно, терялась при ответах и контрольных работах. К тому же испытывала проблемы в общении со сверстниками, т. е. налицо была клиническая картина неврастении. Данная семейная ситуация - это ситуация "золушки" и "мачехи", причем, роль последней с переменным успехом, но каждый раз с драматическими последствиями исполняли мать и старшая сестра. И нам стоило немалых усилий перестроить отношение матери, оказывая одновременно лечебную помощь как ей, так и дочери.
