У дома. Валя и Макеевна стучат в ставни окон Звягинцевых. Из двора Арефьевых выходят Саня и Лида.
Валя. Ну чё?
Лида. Чё, не открывает. И с огорода калитку запер, и ворота, вишь.
Макеевна. И ставни, видно, на затычках.
Саня. Ну, изнутри. Начисто замуровался.
Лида (прильнув к ставням). Николай! Коля! Ты кого там делаешь? Скажи, слышь!
Саня. Лид, я ж говорю, боёк сломан. Без бойка не застрелишься.
Макеевна. А веревка-то есть в доме?
Лида. Какая?
Макеевна. Хоть бельевая, хоть какая…
Валя. Макевна, типун тебе!..
Макеевна. Ну, если ружье сломано, как-то же будет выкручиваться.
Лида. Коля! Коля! Веревку не трогай! Слышь, там?! Нужна она мне! Стираться буду! Слышь?!
Валя. Лид! Лид! Надоумишь еще! Зачем подсказываешь-то? Смотрите, сама же и подсказывает.
Лида (спохватившись). Ой! Да она ж в бане! В бане веревка-то, Коль!
Валя. Опять! Лида, с ума сошла?!
Лида. Пойдет за ней, тут мы его и прихватим. Сань, беги в огород к бане, покарауль.
Саня. Да чё там… Если захочет, и на ремне можно, на шарфике… каком-нибудь.
Макеевна. Не хватит шарфика: маленький.
Саня. Ну, скоко там?
Макеевна. Ну, девяносто пять сантиметров, ну, метр, от силы.
Саня. Ну и чё? Простыни, вон, взять да располосовать на эти… на ленты. Или шторы.
Лида (яростно стуча по ставням). Колька! Гад! Открывай, паразит! Только попробуй там у меня! Я тебе потом все волосья на голове повырываю!
Саня. У покойника, что ли?
Лида. Я чё, даром, что ли, писят лет с ним корячилась? Для чего, для какой радости? Чтоб он так вот запросто… одну меня оставил? Да? Убью, мативо, паразита! Открывай, Колька! Я ведь тоже могу! Я ведь без тебя, оглоеда, минутки тут не останусь! Я ведь за тобой, паразитом, побегу! Вон, в бане веревка-то! Распахнулись ставки, затем окно, высунулось ружье. Все замерли.
Николай. А ну, мативо! Давайте отсюда на благородное расстояние! Саньк!
Саня. Оу!
Николай. Боёк-то целый! Зятек, Володька, починил!
Саня. Как?
Николай. Напаял тут чего-то! Как знал, мативо!
Саня. Но! Как нарочно! Ружье исчезло.
Голос Николая. Прощай, Лидия! Любил тебя! По сю пору люблю! Слышь, Лидия!
Лида. Слышу, Коля! Золотко мое, Коленька! Не надо там!
Раздался выстрел. Лида медленно осела на завалинку, закрыла глаза. Тишина. Из дома выскочил бледный, ошалевший Николай, быстро сел рядом с Лидой и замер. Пауза.
Макеевна. Эй, дядь Коля, случилось что?
Саня. Не получилось, однако. Да, Кольк?
Валя. Лида… Лида, ты жива? Нет?
Николай (сквозь сип). А где она?
Саня. Ты чё, Николай? (Показывает на Лиду.)
Лида. Где он?
Валя (крестясь). Слава те, Господи!
Лида. Николай где?
Макеевна. Тьфу ты! В бок, в бок-то глянь, теть Лида!
Саня. На ком лежишь-то?
Лида (увидев Николая, обнимает). Коленька…
Николай. Лидух… Лидух…
Оба плачут. Заплакала и Валя; маячит Сане, чтобы тот подошел.
Саня (подходит к Вале). А я-то чё? Я не стрелялся…
Валя припала к Сане, а Макеевна, встав на завалинку, заглядывает в распахнутое окно.
О, разревелись. Живы, и слава Богу, и ничего не надо. Да, Валюх?
Макеевна. Чё-то там… Несет чем-то, пахнет…
Саня. Порохом, чем. Ружье старое, дымное. Да, Кольк?
Николай. В чем и дело-то. Боёк сломан, я его не заряжал даже!
Саня. А как тогда?
Николай. А вот черт его знает. Патронов вообще сто лет не покупал.
Лида. Палка, вон, раз в год стреляет.
Николай. Может, правда, как палка… А, Саньк? Сел на кровать, положил рядом, не шевелил его даже. Как саданет. Само.
Макеевна., Никакой не порох! Тесто, по-моему, сбежало, чё-то дрожжами повеяло.
Валя засунула голову в окно, начинает хохотать, присаживаясь на завалинку рядом с Лидой.
Саня. О, о, насмешил кто?
Валя. Коль! Коля, ты куда сунул-то?..
Николай. Кого?
Валя. Ты ж её… Ой, умора! Ой, не могу! Куда засунул-то?
Николай. Никуда никого не совал…
Лида (мягко шлепнув Николая). Болтай, ботало.
Николай. Ну, правда.
Все постепенно заражаются Валиным смехом.
Валя. Из подпола-то тащили!
Николай (догадавшись). Бутыль, мативо! Ё-моё! Санька, за мной! (Бежит в дом.)
Саня. Куда? Чего? (Убегает за Николаем.)
Макеевна. Теть Валя, нам-то расшифруй.
Валя. Да бутыль с брагой у него взорвалась! Никакое не ружье! А мы… А сам-то чуть в штаны не наклал! Ой, умора! Ой, не могу!
Макеевна. Бражка взорвалась?
Саня (выглянув из окна). Да не! Только пробку вышибнуло! Прямо в мягко место ему пульнула!
Голос Николая. Санька! Кружку!
Саня (весело). Ишо бежит! Ишо пенится! (Скрывается в доме.)
Лида. Она ж в подполе была, за картошкой…
Валя. Но, а потом вытащил! Папиросы за пазуху, а бутыль под кровать взял и задвинул!
Лида. А! Это, поди, когда мы с Саней у вас ковры забирали!
Валя (всплеснув руками). А я голову сломала: куда девались!
Лида. Глядим, ни тебя, ни Кольки в доме, подполье нараспашку, мы и взяли.
Валя. Дак а мы-то через наш подпол в ваш за папиросами… Еще отлил себе с банку.
Макеевна. Они, наверно, и счас себе в желудок отливают за милу душу.
Лида. Всю ж уговорят! Еще и вылижут.
Валя. Ой, бежим, Лида!
Макеевна. Теть Лида, а мне куда теперь… с кирпичами-то как? Куда деваться?
Лида. Да черт с ними! Надо — еще тебе натаскаем. Бежимте! Ведь всю счас вылакают! Такая бражка вкусная получилась. Я ведь там уже сколько-то отпивала.
Макеевна (поет). «Эх, пить будем, гулять будем, а смерть придет — помирать будем!»
Частушку подхватили Валя и Лида, а потом и мужики в доме.
Картина десятаяНочь. Гроза. Синие сполохи то и дело выхватывают из темноты дом стариков. Не уступая шуму дождя и громовым, раскатам, из светящихся распахнутых окон льется песня. Гроза уходит все дальше, словно оставляя в покое примирившиеся дождь и пение.
Конец.
