Карл. Верно. Король — одна из самых сильных карт, но в карточных играх есть, дочка, карта посильнее короля. Вот посмотри — видишь, только одинокое большое сердце в центре…
Жанна. Тогда это бог, ведь только он распоряжается королями.
Карл (раздраженно). Да нет, упрямая деревенщина! Оставь ты бога в покое хоть на пять минут! Мы же сейчас в карты играем. Не бог, а туз.
Жанна. Как так туз? Значит, дурацкая игра твои карты. Кто же это может быть сильнее короля, если не бог?
Карл. Представь, туз. Туз, если тебе угодно — это бог, но только свой в каждом лагере. Смотри, вот туз червей, туз пик, туз треф и туз бубен. В каждой масти по тузу. Видно, у вас в деревне не первые умники! Ты думаешь, англичане не молятся так же усердно, как и мы? Думаешь, у них нет бога, который их охраняет, защищает и посылает им победу? А мой кузен, герцог Бургундский, — у него в Бургундии тоже есть свой маленький бог — шустрый, хитрый, с его помощью герцог всегда выходит сухим из воды. Бог, дочка, со всеми. Он арбитр и считает очки. И в конце концов он всегда за тех, у кого много денег и большая армия. Почему это ты хочешь, чтобы бог был за Францию, когда у нее уже почти ничего не осталось?
Жанна (мягко). Возможно, как раз потому, что у нее ничего не осталось, Карл.
Карл (пожимает плечами). Плохо же ты его знаешь!
Жанна. Нет, знаю лучше, чем ты, Карл. Бог не с теми, кто сильнее. Он с теми, кто храбрее. А это вещи разные. Бог не любит тех, кто боится.
Карл. Значит, меня он не любит. А если он меня не любит, почему это, по-твоему, я должен его любить? Пусть бы сделал меня храбрым. Разве я против?
Жанна (строго). Стало быть, ты воображаешь, что бог твоя нянька и нет у него других дел, как только с тобой возиться? А почему бы тебе не попробовать хоть чуточку самому выпутаться, пользуясь тем, что он тебе дал? Правда, он не дал тебе таких огромных толстых лапищ, как господину Латремую, да и ноги тебе сделал слишком длинные и тощие…
Карл. Ты тоже заметила? Мог бы сделать получше. Особенно при теперешней моде. А знаешь, из-за моих ног Агнесса меня никогда не полюбит. Будь у него хотя бы глазомер получше, он не наградил бы меня вдобавок еще и толстыми коленками.
Жанна. Тут я с тобой согласна. Не особенно он потрудился над твоими коленками. Зато он дал тебе иное, вложил в твою скверную башку кое-что получше, скверный мальчишка. Маленькую искорку, вот она-то и похожа больше всего на господа. Ты можешь употребить ее во зло или во благо, тут он, Карл, дает тебе полную свободу. Можешь пользоваться ею, чтобы играть в карты и по-прежнему изо дня в день облапошивать архиепископа… или чтобы укрепить свой дом и восстановить свое королевство, которое у тебя рвут из рук. У тебя от королевы есть сын, Карл. А что ты оставишь мальчику, когда помрешь? Крохотный кусочек Франции, обглоданный англичанами? Или в тебе стыда нет? Он тоже потом скажет, когда вырастет — бог, мол, мною не интересовался. А ведь это ты, Карл, им не интересуешься. Для сына ты сам бог. Это он поручил тебе сына. Бог создал тебя королем, взвалил на тебя тяжелую ношу. Ты не жалуйся — чем тяжелее бремя, тем, значит, бог сильнее печется о человеке.
Карл (со стоном). Но я же вам говорю, я всего боюсь!..
Жанна (подходит к нему). Сейчас, Карл, я тебя научу. Открою тебе свой фокус. Первым делом — только, смотри, никому не проговорись, — я тоже всего на свете боюсь. Знаешь, почему господин де Латремуй ничего не боится, а?
Карл. Потому что он сильный.
Жанна. Нет. Потому что он глупый. Потому что ничего не может себе заранее представить. Кабаны, они тоже ничего не боятся, и быки тоже не боятся. А мне еще труднее было добраться сюда, чем тебе восстановить королевство. Первым долгом пришлось все объяснить отцу, а он меня знаешь, как избил, подумал, что я собираюсь стать обозной шлюхой; а мой батюшка, да было бы тебе известно, бьет побольнее англичан, если, конечно, уместно такое сравнение. Потом довела до слез родную мать, а это мне тоже как нож острый, потом пришлось убеждать толстяка Бодрикура, а знаешь, как он орал и какие гадости ему в голову лезли… Думаешь, я не боялась? Еще как боялась, все время боялась…
Карл. А как же тогда ты поступала?
Жанна. Так, словно бы не боялась. Ничего, это нетрудно, Карл. Хоть разок попытайся. Скажи себе: «Ладно, я боюсь. Но это уж мое личное дело, и никого не касается. Продолжим». И продолжаешь. А если увидишь то, против чего ты бессилен…
Карл. Например, Латремуй, когда он ругается…
Жанна. Пожалуй. Или англичан, которые настроили под Орлеаном крепостей и сидят себе прочно. Ты скажешь: «Ладно, они берут числом, у них толстые стены, пушки, солидные запасы стрел, что ни говори — они сильнее. Ну, пусть. Я боюсь, порядком боюсь! Так! Ладно! А теперь, когда я отбоялся как следует, вперед!» А те так удивятся, что ты не боишься, что сами сразу начнут бояться, и ты одержишь верх! Потому одержишь, что ты умнее, у тебя больше воображения, потому что ты свое уже отбоялся заранее. Вот и весь секрет.
Карл. Да. Но если они все-таки сильнее!
Жанна. Быть сильнее — это еще не бог весть что. Однажды у нас в деревне я видела, как за мальчонкой-браконьером на земле сеньора гнались два огромных пса. Он остановился, подождал, когда псы к нему подбегут, да придушил их одного за другим…
Карл. И они его даже не искусали?
Жанна. Еще как искусали! Чудес не бывает. Но все-таки он их задушил. А ведь бог дал этим двум псам куда больше силы, чем нашему маленькому браконьеру. Только бог дает человеку еще кое-что, благодаря чему тот становится сильнее скотов. Вот поэтому-то наш браконьер остановился, разом избавился от страха и сказал: «Ладно. Хватит. Я уже достаточно набоялся. Сейчас остановлюсь и задушу псов».
Карл. И это все?
Жанна. Все.
Карл (немного разочарован). Это же не колдовство.
Жанна (улыбаясь). Верно. Не колдовство. Но и этого хватит. Бог не требует от человека чего-то необыкновенного. Надо только довериться тому, что в тебе есть, поверить в ту маленькую частичку самого себя, которая и есть бог. Только чуть-чуть подняться над собой. А уж все остальное он берет на себя.
Карл (мечтательно). И твой фокус всегда удается, как по-твоему, а?
Жанна. Всегда. Надо, конечно, быть осмотрительным, но осмотрительности у тебя с лихвой хватает! Наш маленький браконьер улучил минуту и задушил псов, когда один пес опередил другого, потому что они погнались за зайцем. Но, главное, потому, что в эту минуту, когда ты избыл весь твой страх и когда ты, вопреки всему, остановился и смотришьь в глаза опасности, в такие минуты в тебя вселяется бог. (Пауза.) Но ты ведь знаешь, какой он. Хочет, чтобы человек сам сделал первый шаг.
Карл (помолчав). Значит, ты думаешь, что нужно попытаться применить твой фокус?
Жанна. Конечно, нужно. Всегда надо пытаться.
Карл (внезапно пугается собственной отваги). Завтра, когда у меня будет время подготовиться…
Жанна. Нет. Сейчас же. Ты совсем готов.
Карл. Значит, позвать архиепископа и Латремуя, объявить им, что я поручаю тебе командование армией, и посмотрим, какие у них будут лица?
Жанна. Позвать.
Карл. Я боюсь, я уже сейчас от страха подыхаю…
Жанна. Значит, самое тяжелое уже позади. Нужно только, чтобы, когда они будут здесь, у тебя совсем страха не оставалось. Здорово боишься? Сильнее не можешь?
Карл (хватается за живот). По-моему, не могу.
Жанна. Вот и хорошо. У тебя перед ними огромное преимущество, ты их опередил. Когда они еще только начнут бояться, ты уже закончишь. Самое главное — это отбояться первому и еще до сражения. Сам увидишь. Я сейчас их кликну. (Кричит в глубь сцены.) Монсеньер архиепископ, господин де Латремуй. Его высочество дофин желает с вами говорить.
Карл (охваченный паническим ужасом, сучит ногами, кричит). Ох, как же я боюсь! Ох, боюсь!
Жанна. А ну, Карл, еще поднатужься!
Карл (у него даже зубы стучат). Сильнее не могу!
Жанна. Ну, значит, твоя взяла. Бог на тебя смотрит, он улыбается и думает: «А наш маленький Карл, хоть и боится, а все-таки позвал их». Через неделю мы возьмем Орлеан, сынок!
Входят удивленные архиепископ и Латремуй.
Архиепископ. Вы нас звали, ваше высочество?
Карл (внезапно, последний раз взглянув на Жанну). Да. Я принял решение, монсеньер. Решение это касается также и вас, господин де Латремуй. Поручаю командование моей королевской армией Деве, здесь присутствующей. (Вдруг переходит на крик.) Если вы не согласны, господин Латремуй, прошу отдать мне вашу шпагу. Вы арестованы!
