Явление четвертое
Паратов, Кнуров и Вожеватов.
Кнуров. Я, господа, в клуб обедать поеду, я не ел ничего.
Паратов. Подождите, Мокий Парменыч!
Кнуров. Со мной в первый раз в жизни такой случай. Приглашают обедать известных людей, а есть нечего… Он человек глупый, господа.
Паратов. Мы не спорим. Надо ему отдать справедливость: он действительно глуп.
Кнуров. И сам прежде всех напился.
Вожеватов. Мы его порядочно подстроили.
Паратов. Да, я свою мысль привел в исполнение. Мне еще давеча в голову пришло: накатить его хорошенько и посмотреть, что выйдет.
Кнуров. Так у вас было это задумано?
Паратов. Мы прежде условились. Вот, господа, для таких случаев Робинзоны-то и дороги.
Вожеватов. Золото, а не человек.
Паратов. Чтобы напоить хозяина, надо самому пить с ним вместе; а есть ли возможность глотать эту микстуру, которую он вином величает. А Робинзон — натура выдержанная на заграничных винах ярославского производства, ему нипочем. Он пьет да похваливает, пробует то одно, то другое, сравнивает, смакует с видом знатока, но без хозяина пить не соглашается; тот и попался. Человек непривычный, много ль ему надо, скорехонько и дошел до восторга.
Кнуров. Это забавно; только мне, господа, не шутя есть хочется.
Паратов. Еще успеете. Погодите немного, мы попросим Ларису Дмитриевну спеть что-нибудь.
Кнуров. Это другое дело. А где ж Робинзон?
Вожеватов. Они там еще допивают.
Входит Робинзон.
Явление пятое
Паратов, Кнуров, Вожеватов и Робинзон.
Робинзон (падая на диван). Батюшки, помогите! Ну, Серж, будешь ты за меня богу отвечать!
Паратов. Что ж ты, пьян, что ли?
Робинзон. Пьян! Рааве я на это жалуюсь когда-нибудь? Кабы пьян, это бы прелесть что такое-лучше бы и желать ничего нельзя. Я с этим добрым намерением ехал сюда, да с этим добрым намерением и на свете живу. Это цель моей жизни.
Паратов. Что ж с тобой?
Робинзон. Я отравлен, я сейчас караул закричу.
Паратов. Да ты что пил-то больше, какое вино?
Робинзон. Кто ж его знает? Химик я, что ли! Ни один аптекарь не разберет.
Паратов. Да что на бутылке-то, какой этикет?
Робинзон. На бутылке-то «бургонское», а в бутылке-то «киндар-бальзам» какой-то. Не пройдет мне даром эта специя, уж я чувствую.
Вожеватов. Это случается: как делают вино, так переложат лишнее что-нибудь против пропорции. Ошибиться долго ли? человек — не машина. Мухоморов не переложили ли?
Робинзон. Что тебе весело! Человек погибает, а ты рад.
Вожеватов. Шабаш! Помирать тебе, Робинзон.
Робинзон. Ну, это вздор, помирать я не согласен… Ах! хоть бы знать, какое увечье-то от этого вина бывает.
Вожеватов. Один глаз лопнет непременно, ты так и жди.
За сценой голос Карандышева: «Эй, дайте нам бургонского!»
Робинзон. Ну, вот, изволите слышать, опять бургонского! Спасите, погибаю! Серж, пожалей хоть ты меня. Ведь я в цвете лет, господа, я подаю большие надежды. За что ж искусство должно лишиться…
Паратов. Да не плачь, я тебя вылечу; я знаю, чем помочь тебе; как рукой снимет.
Входит Карандышев с ящиком сигар.
Явление шестое
Паратов, Кнуров, Вожеватов, Робинзон и Карандышев.
Робинзон (взглянув на ковер). Что это у вас такое?
Карандышев. Сигары.
Робинзон. Нет, что развешано-то? Бутафорские вещи?
Карандышев. Какие бутафорские вещи! Это турецкое оружие.
Паратов. Так вот кто виноват, что австрийцы турок одолеть не могут.
Карандышев. Как? Что за шутки! Помилуйте, что это за вздор! Чем я виноват?
Паратов. Вы забрали у них все дрянное, негодное оружие; вот они с горя хорошим английским! и запаслись.
Вожеватов. Да, да, вот кто виноват! теперь нашлось. Ну, вам австрийцы спасибо не скажут.
Карандышев. Да чем оно негодное? Вот этот пистолет, например. (Снимает со стены пистолет.)
Паратов (берет у него пистолет). Этот пистолет?
Карандышев. Ах, осторожнее, он заряжен.
Паратов. Не бойтесь! Заряжен ли он, не заряжен ли, опасность от него одинакова: он все равно не выстрелит. Стреляйте в меня в пяти шагах, я позволяю.
Карандышев. Ну, нет-с, и этот пистолет пригодиться может.
Паратов. Да, в стену гвозди вколачивать. (Бросает пистолет на стол.)
Вожеватов. Ну, нет, не скажите! По русской пословице: «На грех и из палки выстрелишь».
Карандышев (Паратову). Не угодно ли сигар?
Паратов. Да ведь, чай, дорогие? Рублей семь сотня, я думаю.
Карандышев. Да-с, около того: сорт высокий, очень высокий сорт.
Паратов. Я этот сорт знаю: Регалия капустиссима dos amigos, я его держу для приятелей, а сам не курю.
Карандышев (Кнурову). Не прикажете ли?
Кнуров. Не хочу я ваших сигар — свои курю.
Карандышев. Хорошенькие сигары, хорошенькие-с.
Кнуров. Ну, а хорошие, так и курите сами.
Карандышев (Вожеватову). Вам не угодно ли?
Вожеватов. Для меня эти очень дороги; пожалуй, избалуешься. Не нашему носу рябину клевать: рябина — ягода нежная.
Карандышев. А вы, сэр Робинзон, курите?
Робинзон. Я-то? Странный вопрос! Пожалуйте пяточек! (Выбирает пять штук, вынимает из кармана бумажку и тщательно завертывает.)
Карандышев. Что же вы не закуриваете?
Робинзон. Нет, как можно! Эти сигары надо курить в природе, в хорошем местоположении.
Карандышев. Да почему же?
Робинзон. А потому, что если их закурить в порядочном доме, так, пожалуй, прибьют, чего я терпеть не могу.
Вожеватов. Не любишь, когда бьют?
Робинзон. Нет, с детства отвращение имею.
Карандышев. Какой он оригинал! А, господа, каков оригинал! Сейчас видно, что англичанин. (Громко.) А где наши дамы? (Еще громче). Где дамы?
Входит Огудалова.
Явление седьмое
Паратов, Кнуров, Вожеватов, Робинзон, Карандышев и Огудалова.
Огудалова. Дамы здесь, не беспокойтесь. (Карандышеву тихо.) Что вы делаете? Посмотрите вы на себя!
Карандышев. Я, помилуйте, я себя знаю. Посмотрите: все пьяны, а я только весел. Я счастлив сегодня, я торжествую.
Огудалова. Торжествуйте, только не так громко! (Подходит к Паратову.) Сергей Сергеич, перестаньте издеваться над Юлием Капитонычем! Нам больно видеть: вы обижаете меня и Ларису.
Паратов. Ах, тетенька, смею ли я!
Огудалова. Неужели вы еще не забыли давешнюю ссору? Как не стыдно!
Паратов. Что вы! Я, тетенька, не злопамятен. Да извольте, я для вашего удовольствия все это покончу одним разом. Юлий Капитоныч!
Карандышев. Что вам угодно?
Паратов. Хотите брудершафт со мной выпить?
Огудалова. Вот это хорошо. Благодарю вас!
Карандышев. Брудершафт, вы говорите? Извольте, с удовольствием.
