Джонни: Да, покончили, но не поэтому. Ты думаешь, чтобы избавиться от тебя?
Билли: А почему же еще?
Джонни: Сказать ему?
ЭЙЛИН кивает.
Джонни: За неделю до этого они узнали, что ты умрешь, если не отправить тебя в окружную больницу и не начать лечение. Но лечение стоило сотню фунтов, а у них таких денег в помине не было. Так вот, это страховка, которую выплатили после их смерти, спасла тебе жизнь. И представляешь, именно в тот день, когда я встретил их на берегу, они завели страховой полис.
Билли: (пауза) Значит, они покончили с собой ради меня?
Джонни: Страховку выплатили через неделю, и тебя еще до конца месяца выписали.
Билли: Значит, они все же любили меня несмотря ни на что.
Эйлин: Они любили благодаря всему, Билли.
Джонни: Ну как тебе новость?
Билли: Отличная новость. Мне сегодня очень нужна была хорошая новость. Спасибо тебе, Пустозвон.
Они пожимают друг другу руки, и БИЛЛИ садится.
Джонни: Не за что, Калека Билли.
Билли: Билли.
Джонни: Билли. (Пауза.) Ладно, я пошел домой к мамаше. Надеюсь, она откинула копыта, когда доктор пришел, и у нас будет сегодня еще одна хорошая новость. (Пауза.) Скажите, хозяйка, вы можете чем-нибудь заплатить ДЖОННИПАТИНМАЙКу за новости, только не горошком?
Эйлин: Есть Чупа-Чупсы.
Джонни: (разглядывает пакетик) А что такое Чупа-Чупсы?
Эйлин: Это Чупсы, которые чупают.
Джонни: (пауза. Немного подумав) Это я не буду.
ДЖОННИ выходит. Долгая пауза.
Билли: Надо было раньше мне все рассказать.
Эйлин: Я не знала, как ты отнесешься к этой новости, Билли.
Билли: И все же надо было рассказать. Легче вынести правду, чем страх перед тем, какой она может быть.
Эйлин: Прости меня, Билли.
Пауза. БИЛЛИ позволяет ей слегка себя обнять.
Билли: Прости, что я сказал «очевидно».
Эйлин: То-то же.
Она похлопывает его по щеке. Входит ХЕЛЕН.
Привет, Хелен. Что тебе?
Хелен: Ничего. Просто пришла посмотреть на раны Калеки Билли. Говорят, они глубокие.
Билли: Привет, Хелен.
Хелен: Ты как идиот хренов во всех этих повязках, Калека Билли.
Билли: Наверное, да. Э-э… тетя там чайник не кипит?
Эйлин: Что? Да нет. А-а. (Цыкает) Да-да.
ЭЙЛИН выходит в заднюю комнату, ХЕЛЕН оттягивает бинты, чтобы заглянуть под них.
Билли: Хелен, мне же больно.
Хелен: Ты прям как девчонка, на хрен, Калека Билли. Ну, как там в Америке?
Билли: Да нормально.
Хелен: Ты видел там таких же красивых, как я?
Билли: Ни одной.
Хелен: А почти таких же красивых?
Билли: Ни одной.
Хелен: А в сто раз хуже, чем я?
Билли: Ну, может быть, пару раз и видел.
ХЕЛЕН больно тычет его в лицо.
Билли: (кричит от боли) А-а! Я хотел сказать, ни одной.
Хелен: Думай, что говоришь, Калека Билли.
Билли: Почему ты такая жестокая, Хелен?
Хелен: Мне приходится быть жестокой, и вообще, не хочу, чтобы меня использовали, поэтому мне приходится быть жестокой.
Билли: На тебя, небось, лет с семи никто не покушался, Хелен.
Хелен: Скорее уж с шести. В шесть я врезала по яйцам священнику.
Билли: Может быть, тебе немножко поубавить жестокости и стать просто милой девушкой?
Хелен: Ага, конечно. Да я скорее себе спицу гнутую в задницу вставлю. (Пауза.) Меня только что уволил торговец яйцами.
Билли: А почему он тебя уволил, Хелен?
Хелен: Ума не приложу, почему. Может быть, дело в том, что мне не достает пунктуальности. Или в том, что я перебила все яйца. Или в том, что я могу врезать ему, когда мне хочется. Правда, ни одна из этих причин не может считаться уважительной.
Билли: Конечно, нет.
Хелен: Или, может, дело в том, что я плюнула в жену торговца яйцами, но и эта причина не уважительная.
Билли: Зачем ты плюнула в нее, Хелен?
Хелен: Затем, что она этого заслуживает. (Пауза.) Кстати, я еще не врезала тебе за то, что ты занял место в Голливуде, которое по праву мое. Ведь мне пришлось перецеловать четверых режиссеров на Инишморе, чтобы обеспечить себе место, которое ты занял без единого поцелуя.
Билли: Но тогда на Инишморе был только один режиссер, Хелен. Человек по имени Флаэрти. А тебя я возле него вообще не видел.
Хелен: Тогда кого же я целовала?
Билли: Я думаю, местных конюхов, которые научились подделывать американский акцент.
Хелен: Вот ублюдки! А почему ты меня не предупредил?
Билли: Я собирался, но по-моему, тебе это нравилось.
Хелен: Целоваться с конюхами бывает приятно, это правда. Я даже, может быть, прошлась бы с конюхом разок-другой, если бы только от них не воняло свинячьим дерьмом.
Билли: А ты сейчас с кем-нибудь гуляешь?
Хелен: Нет.
Билли: (пауза) Знаешь, а меня еще никто не целовал.
Хелен: Конечно, никто не целовал. Потому что ты калека дурацкий.
Билли: (пауза) Странно, но когда я был в Америке, я думал о том, по чему бы стал скучать, если бы остался там навсегда. Я думал, стал бы я скучать по нашим местам? По каменным стенам, улицам в зелени и морю? Нет, не стал бы. Стал бы скучать по нашей еде? По горошку, картошке, горошку, картошке и горошку? Нет, не стал бы. Стал бы скучать по людям?
Хелен: Эта твоя речь надолго?
Билли: Я почти закончил. (Пауза.) На чем я остановился? Ты меня сбила…
Хелен: «Стал бы скучать по людям».
Билли: Стал бы скучать по людям? Ну, немножко стал бы, по теткам. По Малышу Бобби с его обрезком свинцовой трубой, по Джоннипатинмайку с его идиотскими новостям я бы скучать не стал. И по тем парням, что смеялись надо мной в школе, и девчонкам, что ревели, стоило мне с ними заговорить, тоже. Я думал про все это, и получалось, что если Инишмаан завтра поглотит морская пучина, то я ни по ком особенно горевать не стану. Кроме тебя, Хелен.
Хелен: (пауза) Станешь горевать по коровам, на которых любишь смотреть.
Билли: Эта история с коровами раздута сверх всякой меры. То, к чему я веду, Хелен, это…
Хелен: А ты к чему-то ведешь, Калека Билли?
Билли: Да, а ты все время меня перебиваешь.
Хелен: Ну давай, веди.
Билли: Я веду вот к чему… В жизни каждого парня наступает момент, когда он должен взять судьбу в свои руки и попытаться что-то сделать, и даже если он знает, что у него один шанс на миллион, он все же должен его использовать, иначе для чего вообще тогда жить? Так вот я и спрашиваю, Хелен, может быть, когда-нибудь, ну, я не знаю, когда у тебя будет время, или может быть… я понимаю, что я, конечно, не красавец, но вдруг ты захочешь как-нибудь вечером прогуляться со мной. Ну, может, через неделю, или две, или еще когда-нибудь?
Хелен: (пауза) Я не понимаю, чего ради мне гулять с калекой? И потом, какая же это будет прогулка, это будет ковыляние, потому что нормально ходить ты не можешь. Мне придется дожидаться тебя через каждые пять ярдов. И чего ради нам с тобой идти ковылять?
Билли: За компанию.
Хелен: За компанию?
Билли: И еще…
Хелен: И что еще?
Билли: И ещё для того, что делают влюбленные.
ХЕЛЕН смотрит на него с минуту, потом начинает тихо смеяться, давится смехом, встает и идет к двери. Возле двери она останавливается, оглядывается на БИЛЛИ и со смехом выходит. БИЛЛИ молча смотрит в пол, КЕЙТ тихо выходит из задней комнаты.
Кейт: Она все равно не очень хорошая девушка, Билли.
Билли: Ты подслушивала, тетя Кейт?
Кейт: Ничего я не подслушивала, ну, хорошо, немножко подслушивала. (Пауза.) Подожди, пока появится какая-нибудь хорошая девушка, Билли. Девушка, которой будет все равно, как ты выглядишь. Которая увидит, какое у тебя сердце.
Билли: И сколько мне ждать, пока появится такая девушка?
