Девочки (в восторге прыскают от смеха). Вы не нервничайте! Это так каждую ночь. Гретхен же сомнамбула. У нас в комнате такое кино каждую ночь!
Труда молча, целясь в присутствующих из револьвера, начинает медленно спускаться по лестнице. Все потихоньку пятятся назад.
Артур (подтрунивая, вполголоса Шефу, отступающему с ним рядом). «Птички гадят повсюду». Глава тридцатая. Молодая норвежка, живущая в доме «за стол», спускается вниз, чтобы всех их вывести на чистую воду. Видишь теперь, к чему приводит плохая литература?
Шеф (бормочет, продолжая отступать). Но где она нашла мою петарду?
Медленно гаснет свет. Все жалким стадом сбились в угол под ужасным невидящим взглядом Труды. Раздается записанный на пленку голос Шефа, который диктует. Полное затемнение.
Голос Шефа. «И вот однажды ночью Ингрид решила убедиться сама. Она знала, что у Мак-Грегора в одном из ящиков стола еще со времен национально-освободительной войны лежал всегда заряженный пистолет. Ингрид завладела им и тихо спустилась в холл замка, как только пробило полночь…».
В кромешной тьме вдалеке бьет двенадцать ударов колокол. Раздается выстрел. Женский крик. Звон разбитого стекла. Крик обезумевшего в ночи павлина. Сцена внезапно освещается. Все стоят на прежних местах с поднятыми вверх руками. Кричит, глядя то на них, то на револьвер у себя в руках, ошеломленная, ничего не понимающая Труда.
Труда. Что я наделала? Что это? Что я наделала?
Шеф (бросается к ней и ловко разоружает). Ничего, моя маленькая! Давайте-ка мне сюда эту штуку. Вы просто разбили вазу.
Дюплесси-Морле (все еще с поднятыми руками, визжит взбешенный). В двух сантиметрах от моей головы! Я в последний раз требую прекратить это безобразие! Хватит!
Мелюзина (раздражена, кричит). Да замолчите вы, Дюплесси-Морле. Только вас и слышно. Разбилась ваза. И вы можете опустить руки.
Труда. Но что я делаю в гостиной в ночной рубашке? (Обезумевшая, прижимает к себе рубашку.) О! Мне стыдно! О! Это совсем непарижская рубашка…
Шеф. Девочка моя! Просто вы сомнамбула. Вы не знали?
Труда (кричит в тоске). Я говорила во сне? Что я сказала?
Шеф (улыбается). Что мы все убийцы.
Труда (обводит всех взглядом, смущенно). О! Это было так невежливо. Простите. (Встревоженно.) Вы уверены, что я не говорила ничего другого?
Шеф. Нет, моя девочка. А что вы еще могли сказать?
Труда (залившись краской). Не знаю. Девочки уже смеялись надо мной и говорили мне, что я разговариваю во сне, они пересказывали мне мои слова. Но я, конечно, никогда такого не говорила. (Смущенно.) Ведь вы их знаете, мсье. Они не злые, нет, но они такие насмешницы.
Девочки (смеются). Не сойти нам с этого места! Не сойти нам с этого места!
Шеф (в раздражении). Что еще?
Девочки. Не сойти нам с этого места, дедушка! Мы с ней спим в одной комнате две недели и уже знаем ее репертуар. Хочешь, мы тебе повторим монологи гретхен. Нам очень хочется! Особенно последние. А ты, папочка, что скажешь?
Арчибальд (неожиданно тоном благородного отца семейства). Ну хватит! Все здесь уже сыты вашими дерзостями. Немедленно отправляйтесь спать! Три часа утра! В такое время детям нечего делать в гостиной. (Подталкивает девочек.) Ступайте! Брысь отсюда! И поживей! Вы меня доведете! Я вас в пансион отдам.
Девочки (отступая). Конечно, тебе этого хотелось бы. Тебе тогда было бы спокойней, что говорить! Две такие невинные и глазастенькие крошки, как мы. Это, конечно, папочка, стеснительно. Правда ведь? А?
Арчибальд (неожиданно выходит из себя, бьет дочерей по лицу). Вот вам! Получайте свое законное! Оплеухи первые, но дать их вам надо было двенадцать лет назад!
Девочки (воют). Убийца! Мамочка, он бьет нас.
Люси (бросается к Арчибальду). Это противно всем нашим принципам! Мы никогда не били детей!
Арчибальд. Плевать мне на принципы! Надо же когда-то начинать! Марш в постель! Немедленно! Ни слова больше!
Шеф. Да что с вами, старина, случилось?
Арчибальд (тащит девочек на галерею). Отец я им или нет?
Шеф. Вы только сегодня об этом догадались?
Девочки (вне себя). Паразит! Жаба! Палач детей! Вы его не знаете! Вы еще не знаете, на что он способен!
Люси (вырывает дочерей из рук Арчибальда). Арчибальд! Я приказываю тебе. Отпусти их! Ты смешон! Ты же всегда как тряпка! Что за странный припадок отцовской строгости?!
Арчибальд. У нас у всех здесь достаточно драматическое положение. У меня особенно. Так могут у меня нервы сдать или нет? Три часа утра. Я считаю, что детям в такое позднее время нечего делать в гостиной. Вы согласны со мной? Они должны спать, как все дети в их возрасте. Вот и все!
Девочки (хихикают у матери за спиной). «Вот и все»! Черта с два! «Я считаю»! Дудки! Ты лучше скажи, папочка, что ты здорово вляпался!
Люси (недоумевая). Но почему?
Девочки (передразнивают). «Но почему?»
Длинная пауза. Все смотрят на Арчибальда, который пытается взять себя в руки.
(Неожиданно успокоившись; друг другу.) Черт побери! Ты как, согласна? А вот ничего больше не скажем. Вы ведь этого хотели? Теперь мы — сама скромность! Вам же хуже будет. И чтобы доказать, какие мы послушные девочки, мы сейчас же пойдем спать. Действительно, уже так поздно! А завтра утром в школу! Завтра сочинение! Спокойной ночи, папочка! Спокойной ночи, мамочка! Спокойной ночи, фрейлейн! Счастливых снов…
Всеобщее оцепенение. Девочки покорно поднимаются по лестнице и исчезают на галерее.
Арчибальд (немного приходя в себя). Понятия не имею, что эти сумасшедшие хотели рассказать. Уверен, что и фрейлейн Труда не знает. Не так ли, фрейлейн?
Труда (внезапно разразившись бурными детскими слезами). О! Мсье Арчибальд! Какая трусость! Я никогда не лгала! Никогда! Я всегда признавала свои ошибки. Всегда! (Рыдая, подходит к Шефу.) Простите меня, мсье. Вы не закончили еще диктовать мне ваш роман. Я очень хотела быть вам полезной. Мне это было очень приятно, потому что я вас очень люблю! Очень. По сравнению с Германией вы здесь все такие шлюхи! (Плачет еще громче.) Лучше мне вернуться домой! Там меня никто ни в чем не упрекнет. Завтра в шесть поезд. Я им уеду.
Роза (подскакивает). Хорошенькое дело! А кто будет заниматься моим ребенком?
Труда (в слезах). Вы.
Роза (встает в ужасе). Вы совсем с ума сошли! Не бросите же вы меня с ребенком на руках. У вас нет никакого чувства ответственности!
Труда (с галереи, с достоинством). Неправда. Есть! Много! Именно поэтому я и должна исчезнуть!
Шеф (кричит). Ради бога! Я обожаю тайны, но когда я сам их сочиняю! (Догоняет Труду на лестнице, обнимает.) Девочка моя, расскажите мне, мне одному, в чем дело?
Труда (отбивается). Ни за что! Особенно вам, мсье.
Шеф. Почему?
Труда (в слезах, окончательно растерявшись). Потому что… Потому что вы мне как отец. Я вас слишком уважаю, мсье.
Шеф (раздосадованный). Она мне начинает надоедать со своим уважением. (В растерянности кричит.) Вы что-нибудь понимаете?
Артур (зло улыбаясь). Стареешь, крокодил. Пора чучело набивать. Столько преступлений насочинял, а простой допрос не можешь провести. Где же твоя индукция, где же твоя дедукция? Хорош Шерлок Холмс!
Шеф. Ты о чем?
Артур (обескураженно). Да, папочка, пора тебе за сентиментальные романы приниматься. В вокзальных киосках этот товар тоже хорошо идет. Детективы, похоже, уже никто писать не умеет. Ну, сделай же маленькое мозговое усилие! Ну! Ну! Посмотри-ка на немочку и Арчибальда! Как их корежит! Да последний сыщик в полиции и тот бы уж догадался!
Шеф (остолбенев). Как?! Ты думаешь…
Артур (мягко, почти нежно). Да. Многое тебе простится, потому что в глубине души ты очень наивен.
Шеф (краснеет). Какая гадость!
