Робинзон. Уж двое? Да, коли уж двое…
Иван. Так третьему не поверит.
Робинзон. Какой народ! Удивляюсь. Везде поспеют; где только можно взять, все уж взято, непочатых мест нет. Ну, не надо, не нуждаюсь я в нем. Ты ему не говори ничего, а то он подумает, что и я хочу обмануть; а я горд.
Иван. Да-с, оно, конечно… А как давеча господин Карандышев рассердились, когда все гости вдруг уехали! Очень гневались, даже убить кого-то хотели, так с пистолетом и ушли из дому.
Робинзон. С пистолетом? Это нехорошо.
Иван. Хмельненьки были; я полагаю, что это у них постепенно пройдет-с. Они по бульвару раза два проходили… да вон и сейчас идут.
Робинзон (оробев). Ты говоришь, с пистолетом? Он кого убить-то хотел — не меня ведь?
Иван. Уж не могу вам! сказать. (Уходит.)
Входит Карандышев, Робинзон старается спрятаться за бутылку.
Явление второе
Робинзон, Карандышев, потом Иван.
Карандышев (подходит к Робинзону). Где ваши товарищи, господин Робинзон?
Робинзон. Какие товарищи? У меня нет товарищей.
Карандышев. А те господа, которые обедали у меня с вами вместе?
Робинзон. Какие ж это товарищи! Это так… мимолетное знакомство.
Карандышев. Так не знаете ли, где они теперь?
Робинзон. Не могу сказать, я стараюсь удаляться от этой компании; я человек смирный, знаете ли… семейный…
Карандышев. Вы семейный?
Робинзон. Очень семейный… Для меня тихая семейная жизнь выше всего; а неудовольствие какое или ссора — это боже сохрани; я люблю и побеседовать, только чтоб разговор умный, учтивый, об искусстве, например… Ну, с благородным человеком, вот как вы, можно и выпить немножко. Не прикажете ли?
Карандышев. Не хочу.
Робинзон. Как угодно. Главное дело, чтобы неприятности не было.
Карандышев. Да вы должны же знать, где они.
Робинзон. Кутят где-нибудь: что ж им больше-то делать!
Карандышев. Говорят, они за Волгу поехали?
Робинзон. Очень может быть.
Карандышев. Вас не звали с собой?
Робинзон. Нет; я человек семейный.
Карандышев. Когда ж они воротятся?
Робинзон. Уж это они и сами не знают, я думаю. К утру вернутся.
Карандышев. К утру?
Робинзон. Может быть, и раньше.
Карандышев. Все-таки надо подождать; мне кой с кем из них объясниться нужно.
Робинзон. Коли ждать, так на пристани; зачем они сюда пойдут! С пристани они прямо домой проедут. Чего им еще? Чай, и так сыты.
Карандышев. Да на какой пристани? Пристаней у вас много.
Робинзон. Да на какой угодно, только не здесь; здесь их не дождетесь.
Карандышев. Ну, хорошо, я пойду на пристань. Прощайте. (Подает руку Робинзону.) Не хотите ли проводить меня?
Робинзон. Нет, помилуйте, я человек семейный.
Карандышев уходит.
Иван, Иван!
Входит Иван.
Накрой мне в комнате и вино перенеси туда!
Иван. В комнате, сударь, душно. Что за неволя!
Робинзон. Нет, мне на воздухе вечером вредно; доктор запретил. Да если этот барин спрашивать будет, так скажи, что меня нет. (Уходит в кофейную.)
Из кофейной выходит Гаврило.
Явление третье
Гаврило и Иван.
Гаврило. Ты смотрел на Волгу? Не видать наших?
Иван. Должно быть, приехали.
Гаврило. Что так?
Иван. Да под горой шум, эфиопы загалдели. (Берет со стола бутылку и уходит в кофейную.)
Входит Илья и хор цыган.
Явление четвертое
Гаврило, Илья, цыгане и цыганки.
Гаврило. Хорошо съездили?
Илья. И, хорошо! Так хорошо, не говори!
Гаврило. Господа веселы?
Илья. Разгулялись, важно разгулялись, дай бог на здоровье! Сюда идут; всю ночь, гляди, прогуляют.
Гаврило (потирая руки). Так ступайте усаживайтесь! Женщинам велю чаю подать, а вы к буфету — закусите!
Илья. Старушкам к чаю-то ромку вели — любят.
Илья, цыгане и цыганки, Гаврило уходят в кофейную. Выходят Кнуров и Вожеватов.
Явление пятое
Кнуров и Вожеватов.
Кнуров. Кажется, драма начинается.
Вожеватов. Похоже.
Кнуров. Я уж у Ларисы Дмитриевны слезки видел.
Вожеватов. Да ведь у них дешевы.
Кнуров. Как хотите, а положение ее незавидное.
Вожеватов. Дело обойдется как-нибудь.
Кнуров. Ну, едва ли.
Вожеватов. Карандышев посердится немножко, поломается, сколько ему надо, и опять тот же будет.
Кнуров. Да она-то не та же. Ведь чтоб бросить жениха чуть не накануне свадьбы, надо иметь основание. Вы подумайте: Сергей Сергеич приехал на один день, и она бросает для него жениха, с которым ей жить всю жизнь. Значит, она надежду имеет на Сергея Сергеича; иначе зачем он ей!
Вожеватов. Так вы думаете, что тут не без обмана, что он опять словами поманил ее?
Кнуров. Да непременно. И, должно быть, обещания были определенные и серьезные; а то как бы она поверила человеку, который уж раз обманул ее!
Вожеватов. Мудреного нет; Сергей Сергеич ни над чем не задумается: человек смелый,
Кнуров. Да ведь как ни смел, а миллионную невесту на Ларису Дмитриевну не променяет.
Вожеватов. Еще бы! что за расчет!
Кнуров. Так посудите, каково ей, бедной!
Вожеватов. Что делать-то! мы не виноваты, наше дело сторона.
На крыльце кофейной показывается Робинзон.
Явление шестое
Кнуров, Вожеватов и Робинзон.
Вожеватов. А, милорд! Что во сне видел?
Робинзон. Богатых дураков; то же, что и наяву вижу.
Вожеватов. Ну, как же ты, бедный умник, здесь время проводишь?
Робинзон. Превосходно. Живу в свое удовольствие и притом в долг, на твой счет. Что может быть лучше!
Вожеватов. Позавидуешь тебе. И долго ты намерен наслаждаться такой приятной жизнью?
Робинзон. Да ты чудак, я вижу. Ты подумай: какой же мне расчет отказываться от таких прелестей!
Вожеватов. Что-то я не помню: как будто я тебе открытого листа не давал?
Робинзон. Так ты в Париж обещал со мной ехать — разве это не все равно?
Вожеватов. Нет, не все равно! Что я обещал, то исполню; для меня слово — закон, что сказано, то свято. Ты спроси: обманывал ли я кого-нибудь?
Робинзон. А покуда ты сбираешься в Париж, не воздухом же мне питаться?
Вожеватов. Об этом уговору не было. В Париж хоть сейчас.
Робинзон. Теперь поздно; поедем, Вася, завтра.
Вожеватов. Ну, завтра, так завтра. Послушай, вот что: поезжай лучше ты один, я тебе прогоны выдам взад и вперед.
Робинзон. Как один? Я дороги не найду.
Вожеватов. Довезут.
