Позвонили в дверь.
Все, кончены разговоры. Это Володя. (Пошел открывать дверь и ввел застенчивого человека лет тридцати.) Тот самый Владимир Львович, который хотел с тобой познакомиться. А это та самая Надя. Только ты его не пугай, он скромный человек.
НАДЯ. Садитесь. Чаю хотите?
ВОЛОДЯ. Спасибо. Не стоит.
Пауза.
НАДЯ. Ну, расскажите что-нибудь.
ВОЛОДЯ. Что мне рассказывать – живу, работаю… Лучше вы что-нибудь расскажите.
Вы с сестрой росли в детском доме, это интересно.
НАДЯ. Ничего интересного.
ВОЛОДЯ. Все-таки.
НАДЯ. Я не люблю это вспоминать.
ВОЛОДЯ. Но у вас героический характер. Вы еще сами были девочкой, а на руках – младшая сестра. У меня в жизни не было особенных трудностей – живу, работаю…
НАДЯ. Вот и расскажите.
ВОЛОДЯ. Что же мне рассказывать?
НАДЯ. Ну, как живете…
ВОЛОДЯ. Лучше уж вы расскажите, это, во всяком случае, интереснее.
НАДЯ. Я вообще не люблю вспоминать.
УХОВ. Она стесняется.
НАДЯ. Может, все-таки поставить чаю?
ВОЛОДЯ. Спасибо, я не хочу.
НАДЯ. Ну, тогда я не знаю.
Ухов включил проигрыватель, дал понять, что Володя должен пригласить Надю. Они танцуют вальс. Лида смотрит на них дико. Володя смутился. Ухов снова усадил их.
УХОВ. А у вас есть о чем поговорить. О кинокартинах, о книгах. Володя тоже книголюб. Только не надо стесняться.
ВОЛОДЯ. Вы читали "Над пропастью во ржи"?
НАДЯ. Последнее время мне некогда было читать. Днем работала, вечером училась.
УХОВ. Что же, так ничего и не читала? Я в это воскресенье приходил, ты что-то читала.
НАДЯ. Может быть, "Былое и думы"?
УХОВ. Ну, это серьезно. Ты же что-то более легкое читаешь? Не стесняйся, скажи.
ВОЛОДЯ. Вы говорите: работали и учились. Вот и расскажите, это же, наверно, трудно?
НАДЯ. Училась и училась, что рассказывать. Я больше люблю слушать.
УХОВ. Да…
НАДЯ. Я все-таки поставлю чай.
УХОВ. Отстань от него со своим чаем.
НАДЯ. Не кричите на меня.
УХОВ. Потому что ты нескладеха.
НАДЯ. А что тут такого? Пришли гости – хозяйка должна первым долгом угостить, предложить чаю. Это всем известно!
УХОВ. Хорошо, хорошо…
ВОЛОДЯ (встал). Дмитрий Петрович, зачем же так, я могу выпить чаю.
НАДЯ (холодно). Ладно. Начнем сначала.
УХОВ. Что – сначала?
НАДЯ. Все.
УХОВ. Надежда, не забывайся.
НАДЯ. Садитесь.
ВОЛОДЯ (сел). Что же, мне спешить некуда.
Ухов в сердцах повернулся к ним спиной.
НАДЯ. Простите за любопытство, кем вы работаете?
ВОЛОДЯ. Я работаю под началом Дмитрия Петровича. Должность невыразительная, просто инженер.
НАДЯ. К чему такое унижение? Инженер по-французски – изобретательный человек.
ВОЛОДЯ. А я и не знал.
УХОВ (доволен). Ты с ней поговори, поговори, ей и не то известно!
НАДЯ. Еще один вопрос, хотя это и нескромно.
ВОЛОДЯ. Спрашивайте.
НАДЯ. Какая у вас ставка? Это интересно.
УХОВ. Зачем тебе это?
ВОЛОДЯ (покраснел). Сто пятьдесят.
НАДЯ. Это без прогрессивки?
ВОЛОДЯ. Без.
НАДЯ. Живете с папой и мамой?
ВОЛОДЯ. С родителями.
НАДЯ. Вам неприятно, что я это спрашиваю?
ВОЛОДЯ. У меня отдельная комната, окна во двор, солнечная сторона.
НАДЯ. Это большое удобство. У меня, к сожалению, не такие блестящие данные. Работаю техником-строителем. Ставка пока восемьдесят рублей.
ВОЛОДЯ. Меня это не интересует.
НАДЯ. Почему, вы должны знать. Сначала я была учетчицей на строительстве, в этом году окончила техникум без отрыва от производства – словом, прошла большую жизненную школу.
УХОВ. Хозяйственная, хозяйственная.
НАДЯ. Больших претензий у меня нет, я вообще считаю, что ум женщины – скромность. Когда со мной знакомятся, то первое впечатление, что это – миловидная девушка с какой-то изюминкой. Хотя и говорят, что она несовременная, дикарка. Но потом начинают понимать, у нее доброе сердце… Правда, у меня один недостаток – это возраст.
УХОВ. Не такой уж недостаток, не преувеличивай.
НАДЯ. Но так за кого-нибудь замуж я бы не пошла. За мной ухаживал один маляр. У его родителей хозяйство под Тулой. Он мне говорил: "Пускай ты городская, но самостоятельная". Но я не пошла. Потому что для меня самое главное – это человек… Ну, что же это мы все о делах. Хотите, я вам потанцую? (Встала, потянулась, начала рассеянно пританцовывать. Она танцует сначала машинально, потом все более азартно, хрипло подпевая себе. В ее движениях избыток сил, природное изящество и злость.)
УХОВ (смеется, но обеспокоен). Ты не смотри, она просто так. Она и на танцы-то не ходит.
Надя устала, села на стул.
НАДЯ. Ну и все, идите.
ВОЛОДЯ. Почему? Вы так поразительно это проделали. И так похоже! И так смешно!…
НАДЯ. Господи, неужели вы сами не можете найти себе девушку, знакомитесь каким-то диким способом. Или вы так уж стесняетесь? Понравится кто-нибудь, сразу перестанете стесняться.
ВОЛОДЯ. А я, собственно, уже перестал.
НАДЯ. Или вы просто не уверены в себе, решили рубить сук по плечу?
УХОВ. Что ты болтаешь! Володя захотел с тобой познакомиться. Где он может тебя увидеть? На стройке? Туда нужен пропуск. Домой тоже так не ворвешься, здорово живешь. Как он может тебя узнать?
НАДЯ. Ну и узнал, ну и до свидания.
ВОЛОДЯ (встал). Прошу прощения. Может быть, вы разрешите к вам заходить?
НАДЯ. Не стоит.
ВОЛОДЯ. Извините за непрошеный визит.
НАДЯ. Ничего.
Володя ушел. Ухов ткнул Надю ладонью в лоб, пошел за ним. В комнате стало тихо.
Надя подошла к Лидиной кровати.
Какая дурацкая история.
Лида молчит.
Смешно, правда?
ЛИДА. Почему? Кажется, ты ему приглянулась.
НАДЯ. Ты не сердись за Кирилла. Я думаю, что так будет лучше.
ЛИДА. Может быть, лучше.
НАДЯ. И дядя так считает.
ЛИДА. Может быть, он прав.
НАДЯ. Плохого я тебе не хотела. Ты веришь?
ЛИДА. Я верю.
НАДЯ. Я хочу тебе только счастья. Может быть, я ничего не понимаю, может быть, я ничего не знаю, тогда прости меня!… Как все стало трудно. Помнишь, как мы жили в детском доме? Ты ничего не помнишь, это ужасно. Там все жили как при коммунизме. Один раз воспитатели хватились – в столовой нет корок от мандаринов.
Оказывается, старшие не едят, оставляют мандарины младшим. (Все с большим возбуждением, с тоской.) А помнишь? В коллективе плохое настроение – трубить общее собрание! Помнишь, как ты упала, у тебя было сотрясение мозга, в день нашей годовщины. Совет решил: отставить праздник! Не может быть в одном доме горе и радость. Дежурство по тишине. Бюллетень здоровья каждые три часа. Четырнадцать дней без памяти! Первое слово: "Хочу клюкву". Сообщение по радио: "Хочет клюкву". Все друг друга поздравляют. Постановление десять процентов заработка на подарок врачу. Встреча под оркестр. Помнишь, каждый месяц день рождения. Ляля, Лена, Леля, Лиля, Лида – все на букву "л", все вместе, какая разница! Говорят, у нас нет родителей. Мы дети войны, мы дети всего народа.
Вынесли знамена. Мы стоим под знаменами… Неужели этого никогда больше не будет в нашей жизни? Неужели никогда!…
Занавес
