Анна Дмитриевна. Вы знакомы? ( Указывает на князя Абрезкова.)
Князь Абрезков. Как же, я имел честь быть представленным. ( Shake hands [16] . Садятся.) Моя племянница Нелли мне часто говорит про вас.
Лиза. Да, мы дружны были очень. ( Оглядываясь робко на Анну Дмитриевну.) И теперь дружны. ( К Анне Дмитриевне.) Я никак не ожидала, что вы пожелаете меня видеть.
Анна Дмитриевна. Я знала хорошо вашего мужа. Он был дружен с Виктóром и бывал у нас до своего переезда в Тамбов. Кажется, там он женился на вас?
Лиза. Да, мы там женились.
Анна Дмитриевна. А потом, когда он опять переехал в Москву, он уже не бывал у меня.
Лиза. Да, он нигде почти не бывал.
Анна Дмитриевна. И не познакомил меня с вами.
Неловкое молчание.
Князь Абрезков. Последний раз я встретил вас у Денисовых на спектакле. Вы помните? Очень было мило. И вы играли.
Лиза. Нет… да… как же… помню. Я играла.
Опять молчание.
Анна Дмитриевна, простите меня, если вам неприятно то, что я скажу, но я не могу, не умею притворяться. Я приехала, потому что Виктор Михайлович сказал… потому что он, то есть потому, что вы хотели меня видеть… но лучше все сказать… ( Всхлипывает.) Мне очень тяжело… а вы добры.
Князь Абрезков. Да, я лучше уйду.
Анна Дмитриевна. Да, уйдите.
Князь Абрезков. До свиданья. ( Прощается с обеими женщинами и уходит.)
Явление восьмое
Анна Дмитриевнаи Лиза.
Анна Дмитриевна. Послушайте, Лиза, не знаю, да и не хочу знать, как вас по отчеству.
Лиза. Андреевна.
Анна Дмитриевна. Ну все равно – Лиза. Мне вас жаль, вы мне симпатичны. Но я люблю Виктóра. Я одно существо на свете люблю. Я знаю его душу, как свою. Это гордая душа. Он был горд еще семилетним мальчиком. Горд не именем, не богатством, но горд своей чистотой, своей нравственной высотой, и он соблюдал ее. Он чист, как девушка.
Лиза. Я знаю.
Анна Дмитриевна. Он никого женщин не любил. Вы первая. Не скажу, что я не ревную к вам. Я ревную. Но мы, матери, – у вас еще маленький, вам рано, – мы готовимся к этому. Я готовилась к тому, чтобы отдать его жене и не ревновать. Но отдать такой же чистой, как он.
Лиза. Я… Разве я…
Анна Дмитриевна. Простите, я знаю, вы не виноваты, но вы несчастны. И я его знаю. Теперь он готов все перенести, и перенесет, и никогда не скажет, но будет страдать. Его оскорбленная гордость будет страдать, и он не будет счастлив.
Лиза. Я думала об этом.
Анна Дмитриевна. Лиза, милая. Вы умная, хорошая женщина. Если вы любите его, то вы хотите его счастья больше, чем своего. А если так, то вы не захотите связать его и заставить раскаиваться – хоть он не скажет, никогда не скажет.
Лиза. Я знаю, что не скажет. Я думала об этом и задавала себе этот вопрос. Я думала и говорила ему. Но что ж я могу сделать, когда он говорит, что не хочет жить без меня. Я говорила: будем друзьями, но устройте себе свою жизнь, не связывайте свою чистую жизнь с моей несчастной. Он не хочет.
Анна Дмитриевна. Да, теперь не хочет.
Лиза. Уговорите его оставить меня. А я согласна. Я люблю его для его, а не для своего счастья. Только помогите мне, не ненавидьте меня. Будем вместе, любя, искать его блага.
Анна Дмитриевна. Да, да, я полюбила вас. ( Целует ее. Лиза плачет.) Но все-таки, все-таки это ужасно. Если бы он тогда, когда вы еще не выходили замуж, полюбил вас.
Лиза. Он говорит, что полюбил тогда, но не хотел мешать счастию друга.
Анна Дмитриевна. Ах, как это все тяжело. Но все же будем любить друг друга, и бог поможет нам найти то, что мы хотим.
Явление девятое
Те жеи Каренин.
Каренин( выходя). Мама, милая. Я все слышал. Я ожидал этого: вы полюбили ее. И все будет хорошо.
Лиза. Как мне жалко, что вы все слышали, – я бы не говорила…
Анна Дмитриевна. Все-таки ничего не решено. Я могу сказать одно, что если бы не все эти тяжелые обстоятельства, я бы рада была. ( Целует ее.)
Каренин. Пожалуйста, только не меняйтесь.
Занавес
Картина вторая
Квартира скромная, постель, письменный стол, диван.
Явление первое
Федяодин.
В дверь стучат. Из-за двери женский голос: «Что ты заперся, Федор Васильевич? Федя, отопри».
Явление второе
Федяи Маша.
Федя(встает, отпирает дверь).
Входит Маша.
Вот спасибо, что пришла. Скучно. Ужасно скучно.
Маша. Что же к нам не пришел? Опять пьешь? Эх ты, а обещал.
Федя. Ты знаешь, что – денег нет.
Маша. И зачем я тебя полюбила?
Федя. Маша!
Маша. Что Маша, Маша. Если бы любил, давно бы развелся. И там тебя просили. И говоришь, что не любишь. А держишься за нее. Не хочешь, видно.
Федя. Ведь ты знаешь, отчего не хочу.
Маша. Пустяки все. Правду говорят, что пустой ты человек.
Федя. Что же мне тебе говорить? Сказать, что мне больно то, что ты говоришь, так ты это сама знаешь.
Маша. Ничего тебе не больно…
Федя. Сама знаешь, что мне одна радость в жизни твоя любовь.
Маша. Моя-то моя. А твоей-то нет.
Федя. Ну, я уверять не стану. Да и незачем – ты сама знаешь.
Маша. Федя, за что ты меня мучишь?
Федя. Кто кого.
Маша( плачет). Недобрый ты.
Федя( подходит и обнимает ее). Маша! О чем ты? Перестань. Жить надо, а не хныкать. Тебе-то уж не пристало. Красавица ты моя!
Маша. Любишь?
Федя. Кого же мне любить?
Маша. Только меня? Ну, читай, что ты написал.
Федя. Да тебе скучно будет.
Маша. Коли уж ты написал, так хорошо будет.
Федя. Ну, слушай. ( Читает.) «Поздней осенью мы сговорились с товарищем съехаться у Мурыгиной площадки. Площадка эта был крепкий остров с сильными выводками. Был темный, теплый, тихий день. Туман…»
Явление третье
Федя и Маша. В дверь входит старый цыган Иван Макаровичи старая цыганка Настасья Ивановна– родители Маши.
Настасья Ивановна( подступая к дочери). Тут проклятая овца беглая. Барину почтенье. ( К дочери.) Что ж ты с нами делаешь? А?
Иван Макарович( к Феде). Нехорошо, барин, делаешь. Девку губишь. Ох, нехорошо, погано делаешь.
Настасья Ивановна. Надевай платок, марш сейчас. Вишь, убежала. Что я хору скажу? Путаешься с голышом. Что с него взять?
Маша. Не путаюсь я. А люблю барина, и больше ничего. Я хор не бросаю, петь буду, а что…
Иван Макарович. Поговори еще, я тебе косу-то повыдеру. Шкура. Кто так делал? Ни отец, ни мать, ни тетка. Скверно, барин. Мы тебя любили, сколько тебе задаром пели, тебя жалели. А ты что сделал.
Настасья Ивановна. Погубил ни за что дочку, кровную, единственную, ненаглядную, бриллиантовую, неоцененную в навоз втоптал, вот что сделал. Бога в тебе нет.
