Мусатова. Ну и чего тебе плакать? Живи! Радуйся… Тебя Врубель выдумал. Чего вам-то плакать, девки? Вам сколько лет-то? Конечно, вам еще надо жить и жить! Вы уж будьте с этими офицериками поласковей! Что они здесь, бедные, видели, кроме земли этой и сивухи!
Нина. А почему только мы? А вы?
Мусатова. А я что теперь могу? Только дать свой костыль подержать?
Нина. Неправда! Женщина остается женщиной даже на двух костылях! А у вас ведь всего один…
Мусатова. И то правда! Профессор Магицкий меня напутствовал после последней операции: чего не может быть под солнцем, то возможно под луной! Вроде эта твоя Аномалия действительно здесь действует, Нинка! Что-то меня подмывает сегодня без костыля пройтись! Думаете, я всю жизнь только Мальчиша-Кибальчиша играла? Я в тридцать девятом году получила почетную грамоту за спектакль «Сказки Шахерезады». Я одна весь гарем переиграла! (Откладывает костыль, делает несколько пробных шагов.) Ладно, девушки! Пошли!
За ширмой свалены декорации. Лежат куклы. Не сразу заметен сидящий среди них Илья.
Хребет со стаканом и бутылкой в руках. Слышна музыка, шум застолья.
Хребет (подошел к Илье). Может, тебе, парень, баночку пива принести… Оно нейтрализует…
Илья. Нет… не дай Бог…
Хребет. Главное, что ты немного поспал… Теперь иди поешь…
Илья. Спасибо… я не хочу… не могу…
Хребет. Ну лежи, отдыхай… Надо будет чего — скажешь.
Входит Голдин.
А чего ты ушел из-за стола? Не поел ничего…
Голдин. Спасибо-спасибо! Мне не наливайте. Я не пью!
Хребет. Чего ты озабоченный такой? Вал карданный тебе привезли… Мои механики его сейчас поставят…
Голдин. Устал… я, брат, очень устал…
Хребет. Может, выпьешь?
Голдин (останавливает его). Благодарю! Я действительно не пью.
Хребет. Ну ладно, я за тебя выпью. Сколько лет говорил себе: пора отсюда уезжать! Каждый день начинал с того, что говорил себе: уезжай. Тем более возможность была уехать — деньги здесь заработал… Год прошел, второй, третий… У тебя семья есть?
Голдин. Есть… сын…
Хребет. Хороший парень?
Голдин. Хороший. Вон пьяный лежит… Скрипач…
Илья. Я не пьяный…
Голдин. Проснулся? (Тепло.) Живой?
Илья. А что такое?
Голдин. Здоровый стал. В кого ты такой? Возьми платок — оботрись… Дай я тебе вытру…
Илья. Не надо…
Голдин. Ладно… кто за тобой сопли вытирал…
Илья. Я сам…
Голдин вернулся к Хребту.
Хребет (Голдину). Значит, ты о семье что-то начал…
Голдин. Семья? Какая у артиста может быть семья!
Хребет. Ты извини, что я твое внимание отвлекаю… С кем тут поговоришь?
Голдин. Мне очень интересно…
Хребет. Из гражданских здесь уже никого не осталось: нормального человека не встретишь… У служивых впереди неизвестность, от этого апатия… Их один вопрос гложет: кому мы теперь нужны?
Голдин (клонит разговор к интересующей его теме). Ну почему? Вот вы, например, какие вы здесь в конце концов сделали деньги? За какой металл вы тут губили себя?
Хребет. Фима, русский ученый Менделеев всю жизнь искал некоторые элементы — и не нашел, а их здесь когда-то добывали. Слышал когда-нибудь про урановые рудники? Желающих эту землицу купить до сих пор очень много. Медведев качает отсюда доллары чемоданами… Обратил внимание, как все вокруг него крутятся? Не понял почему?
Голдин затих.
Был он на рудниках прикрепленным в отделе по режиму. Землицу по разнарядке возил… Подчинялся напрямую Москве… Уволился из органов… стал на виду… Миллионы свои сделал на чем, спросишь? Чего он лепится к военным? Здесь и техника, и народ. Солдатики… что они понимают! А эти, суки, втихаря их на рудник-то гоняют… Но я сегодня сказал: нет! Думаешь, он на ваш концерт приехал? Он меня убивать приехал… Но я тоже не дурак: с ребятами договорился, дружок мой, полковник Коровин, мне танк дал. Я сам этот танк подогнал… На нем-то вы сюда и приехали… И полный боекомплект я прихватил на всякий случай… Спросишь меня, кому он теперь землицу-то шлет, да? А кто ему заплатит — тому и везет. Она дорогая, эта земля-то. А вот сейчас я поведаю тебе его главную тайну… Медведев — он никогда не пил… А здесь без этого мужикам нельзя… врачи заставляли, понимаешь. А он только спортом занимался и стал не мужик. Начала жена его Люся от него по-тихому гулять. А потом пошла из рук в руки… Ко мне приклеилась… переехала из Железного в гарнизон… Я с ней долго тут возился… А хорошая была девка… Спилась вчистую, сгорела… Так что ты артистке своей передай: она с таким кавалером только время зря потеряет…
Голдин. Налейте мне, пожалуйста. Дело в том, что я совершенно не переношу водку… Но вы так убедительно… обрисовали… необходимость алкоголя… А из двух зол, как говорится… Я слушаю вас! Вы начали излагать… про чемодан… Это для меня не совсем понятно…
Хребет. А мне его чемоданов не надо. Он ко мне уже подсылал генерала с чемоданом-то… Я чемоданчик-то приму — и вроде с ними повязан… Я много знаю через бабу-то его… Она ведь пила, да дурой не была… Жена разведчика-то… Кое-какие бумажки-то мне передала… А там его подсчеты. Кому он денежки передавал и сколько… Неделю назад уехала она в Железный завивку делать, а ее там бронетранспортером переехали. И никто не виноват — сказали, она пьяной была…
Молчание.
(Подходит к Илье.) Знаешь, что тебе надо сейчас? Тебе надо, парень… котлового…
Илья. Какого еще котлового?
Хребет. Горячего поесть… Пойдем со мной.
Илья. А можно мне просто… здесь посидеть?
Хребет (отходя). Ну посиди-посиди…
Голдин. В каком смысле чемодан? Вы постоянно пользуетесь этим предметом… в качестве… символа?
Хребет. Генерал деньги в кошельках не носит… Если надо поехать в Железный — берет портфель или покидает деньги в чемодан… (Вдруг темнеет, сжимает скулы.) Прошлый год поехал я со своим чемоданчиком… в Мурманск. Списался до этого с женой… Она раньше здесь со мной жила… побыла-то всего ничего, а родила пацана… без пальцев… После этого пошло у нас на раскосяк… Она с ним уехала к матери в Мурманск — ну, а я здесь остался… Ну вот… прошлый год написал письмо, получил ответ… В общем, приехал… Пацан — веселый, живой… Я смотреть на него не мог… Выпил подряд две бутылки водки… (Опять долго молчит.) Раскрыл я спьяну перед ними этот чемодан… Там вперемешку и наши, и зеленые… Вам, говорю, привез! Ну… пацан культями-то потянулся — а взять не может…
Молчание.
Голдин. А что вы здесь делаете? Езжайте к ним… Живите вместе…
Хребет. А какой с меня теперь толк? Что мне там делать на гражданке?
Голдин. Знаете, напишите мне вот здесь адрес или телефон своих. Возможно нас скоро занесет в Мурманск… я приглашу вашу жену, покажу сыночку спектакль…
Хребет. Спасибо, Фима…
Голдин (встает, достает из ящика куклу). Подарите это вашему мальчику… от меня… от нашего театра… Берите-берите…
Хребет. Спасибо, Фима… А как же вы-то без Иванушки?
Голдин. Произошел такой трагический случай в жизни нашего театра. Приехали в Краснодарский край… через всю Россию. Я приехал поездом заранее. Загнал во Дворец просвещения две тысячи детей. Первый спектакль. Открытие гастролей. В зале внучка первого секретаря обкома с бабушкой… Жду артистов. Автобуса нет… Наконец, они приехали, к самому представлению… у этого идиота, оказывается, текло масло… Короче, впопыхах, кое-как поставили ширму. В зале свист, топот, крик… учителя недовольны. Я вышел… к ним… Я сказал им такое… Я пообещал им, что они сейчас увидят такое! И вдруг мне мои артисты говорят: а где куклы? (Пауза.) Ящик с куклами они дома забыли…
Хребет. Да ты что?
Голдин. Да. Это мой первый инфаркт… Только не спрашивайте сколько их у меня было! С тех пор я вожу еще один ящик с куклами… Кукол делаем в двух экземплярах. Дети по ним стреляют… Особенно если какой-нибудь чистенький царевич, или как этот Иванушка. Вот, смотрите, на лбу ссадина и вот…
Входит Жанна, за ней Медведев.
