Новогодняя инструкция
Я решил сделать жене подарок на Новый год и клятвенно заверил, что сегодня беру все домашние дела на себя, пусть только она проинструктирует, что необходимо сделать. Супруга порадовалась, жарко расцеловала меня и направилась в парикмахерскую, по магазинам за покупками, а я ретиво взял за уборку. Трудился с предельным энтузиазмом и редким пылом, чувствуя себя немного Гераклом, совершающим подвиги.
Вернулась жена. Я принял скромную позу, ожидая немалых порций заслуженных мною похвал, однако услышал придирку:
– Почему полы не вымыл?
– Как это – не вымыл? Тёр так, что аж тряпка дымилась!
– «Дымилась»? Вот бы чего не подумала: как была грязища, так она и осталась!
– Признаюсь, дорогая, я и сам этому удивляюсь, а ведь всё сделал по твоей инструкции. Вот проверь сама: «Пункт первый. Взять в ванной тазик…» Взял. «Пункт второй. Взять тряпку на балконе». Взял. И так далее и тому подобное. Вплоть до последнего пункта: «Положи тазик и тряпку на прежние места…» Клянусь своей диссертацией, сделал всё в точности, как ты указала. После каждого пункта галочки проставил, дабы не ошибиться. Глянь сама, ни одной позиции не пропустил.
– Послушай, работничек, а воду в тазик ты налил?
– А это ещё для чего? Такого пункта, про воду, в твоей инструкции не было, иначе бы я это сделал.
– Так ты мыл полы без воды?! – супруга онемела, а затем принялась страшно хохотать. – Боже мой, а ещё кандидат каких-то там многоучёных наук!..
Насмеявшись вдоволь, жена сказала:
– С мытьём полов ты оплошал, но, надеюсь, хоть пирог испёк. Уже достал из духовки?
– Какое там – достал? – огрызнулся я. – Ты же написала в инструкции: «Поставить в духовку», я и ставил его чуть ли не час, а он стоять никак не хотел – всё набок валился. В результате из пирога безобразный колобок получился. Даже смотреть на него противно.
– Поставить пирог в духовку – значит, просто сунуть туда противень с пирогом, а не превращать его в этот ужасный колом бок!
– Так бы и написала, сама ошиблась, а я, как всегда, виноватым оказался…
Совершенно ужасный Тихушкин
Когда я сказал домашним, что пригласил на празднование Нового года соседа Тихушкина, то тёща панически запротестовала:
– О боже, кого угодно, но только не его! Ни в коем разе! Ни за что!
– Чем же он вам не по нраву? – удивился я.
– Разве вы не знаете, что о нём говорят?
– Нет, а что о нём говорят?
– Совершенно ужасные вещи, даже рассказать невозможно! Это неописуемо! Истинный страх и настоящий ужас!
– Странно, – удивился я, – а мне он известен только с самой хорошей стороны: предельно скромный, деликатный и застенчивый человек. Ничего ужасного в нём не нахожу.
Словом, я настоял на своём. Тихушкин вечером к нам пришёл.
Ещё стоя за порогом, он робко поздоровался и, смущаясь, шагнул в прихожую. Алея щеками, выдавил из себя:
– Знаете, я совершенно не представлял, какой подарок вам выбрать, а тут на улице один интеллигентный старичок упросил меня купить у него кошку.
– И, надеюсь, вы отказались? – вмешалась в разговор тёща.
– Знаете, не смог, – потупился Тихушкин, – взял. Вот она, берите. Дарю её вам.
– Зачем нам всякая тварь! – всплеснула руками тёща.
– А мне она нравится, – примирительным тоном сказал я, дабы загладить её грубость, – весьма милое создание.
– Правда? – солнечно просиял Тихушкин, прямо-таки осчастливленный.
– Да, очень, – подтвердил я и в доказательство своих слов взял кошку на руки.
Она тут же цапнула меня за палец. Я вскрикнул и выронил её: кошка метнулась под диван и забилась там в самый угол.
Жена сбегала за бинтом и начала перевязывать мне руку, а тёща принялась энергично выгонять шваброй кошку из-под дивана. Она не усидела там, стремительно выпрыгнула и скакнула на край стола, уцепилась когтями за скатерть и своим весом увлекла её вниз: на пол попадали фарфоровые тарелки, блюдца с закусками; хрустальными бомбочками бились фужеры, бокалы, рюмки, в унисон траурно звенели ложки с вилками…
Увидев праздничный стол совершенно разгромленным, жена впала в полуобморочное состояние.
Бледный от волнения Тихушкин погнался за кошкой, но спотыкнулся и упал, угодив лбом в новенький телефон с определителем номеров, который словно только того и ждал, тут же разлетелся вдребезги. Терминатор же потерял сознание и в стойке «смирно» свалился на пол.
Взъярившись, тёща яростно замахнулась шваброй и… напрочь снесла с креплений хрустальную люстру, которая обрушилась на меня фугасным снарядом, набив шишку на голове и осыпав всю комнату осколками. Тёща окаменела в каком-то ступоре.
Испугавшись грохота, кошка ошалело заметалась по комнате: сшибла празднично украшенную ёлку со всеми игрушками и гирляндами огней, столкнула телевизор «Витязь» кинескопом на пол, порвала тюль и свалилась в аквариум. Отчаянно забарахталась. Аквариум зашатался и тяжко рухнул, залив водой с золотыми рыбками ковёр и лежавшего на нём в беспамятстве Тихушкина.
Это привело его в чувство. Он открыл глаза, обвёл мутным взором помещение и содрогнулся всем телом. С усилием встал, покаянно молвив:
– Простите великодушно, Христом Богом вас молю! Я за всё, за всё заплачу! Только не волнуйтесь, пожалуйста!
– Тут уже не за что волноваться, – показал я на погром в комнате, с трудом удерживаясь от более эмоциональных выражений. – Только вам придётся её забрать. И побыстрее, ну!..
– Конечно, конечно! – закивал Тихушкин. – Сию же минуту, не извольте беспокоиться!
Неловко повернувшись, он локтем вышиб стекло в серванте, попутно разбив большую часть посуды в нём. Мне стало дурно.
Тихушкин весь покрылся красными пятнами. Барсом метнулся со звериным рыком к кошке, ловко ухватил ошалевшее от его прыти животное, сгрёб в охапку и с реверансами и всяческими извинениями попятился к выходу, повалив по пути тумбочку с вазой.
Когда дверь за ним закрылась, тёща обрела дар речи. Слабым голосом она произнесла:
– Я же предупреждала вас, это ужасный человек. Хуже Содома и Гоморры вместе взятых.
На сей раз спорить с ней мне уже не хотелось.
