Николай Казьмин
Полоумники
Москва
«Авторская книга»
2016
Часть первая
Начало
Пролог
– Скажи, кум, – после часа общения под бутылочку водки Адам Ильич обратился к своему давнему другу, без которого уже не представлял свой жизни, с которым почти каждую субботу проводил свой досуг, – ты в бога веришь?
– Верю, – кум закусывал селёдочкой следующую стопку.
– А в какого?
– В Иисуса Христа.
– А почему не в Будду или в Кришну? Ведь до их появления мир уже существовал! А кто создал мир?
– Так бог триедин – Отец, Сын и Святой Дух.
– Вот и я о том же, – Адам Ильич налил ещё по рюмашке, – Святой Дух – он же истинный бог Отец, или Аллах, как называют его сторонники ислама, а все остальные, получается, – дети божьи: и Христос, и пророк Мухаммед, и Будда, и многие другие. Они просто были умнее и прозорливее своих последователей, которых они повели за собой, подчинив своему божественному сознанию, вдохнутому в них истинным Богом! Да и вообще все люди на земле – потомки Адама и Евы, которые тоже дети бога!
А что сейчас? Только богатые руководят и направляют, а остальные, подобно стаду баранов, слепо следуют за погонщиками! И почему на земле так много разных вер?! Наверное, только для того, чтобы оправдывать своё поведение так, как выгодно кому-то. Так почему бы не создать было веры типа чингизханизм, петропервизм, вашингтонизм, гитлеризм, усамабенладизм, марксизм, ленинизм… О… точно… такая вера уже существовала… Недолго только… – Ильич задумчиво опрокинул ещё одну рюмку.
Язык Адама Ильича уже плохо слушался хозяина, с трудом передвигаясь во рту:
– Я считаю, что бог один – это энергетическая сущность, окружающая всё в этом мире и влияющая на всех и вся! И я уже давно заметил: сделаю кому-то плохо, мне становится хуже в сто раз, а сделаю хорошее – и благо возвращается в квадрате. Слышь, кум, а может, мир вообще не материален, а идеален? И всё, что мы видим и ощущаем, – это массовая галлюцинация, а люди – сгустки энергии? Вот пациенты мои, с шизофренией, видят, осязают и общаются с сущностями, которых другие не замечают. А я их пытаюсь лечить, но ведь их болезнь, возможно, просто энергетическое искривление пространства души…
Изрядно уже захмелевший кум рукой сгрёб рюмки и бутылку с водкой со стола:
– А ты знаешь, кум, в исламе алкоголь считается смертным грехом! Давай попробуем то, чем веселят себя мусульмане.
– На что ты намекаешь?
– Давай гашиша курнём!
– А что, у тебя есть?
– Не-а. У соседей щас попросим! Они азербайджанцы, у них должен быть!
Шаткой походкой кум отправился к соседям и стал ломиться в чужой дом. Через некоторое время усилия увенчались успехом:
– Слушай, дорогой, дай гашиша курнуть! Мы с кумом хотим попробовать, чем балуются друзья мусульмане!
– Михалыч, ты что, с ума сошёл? – сосед со страхом озирался по сторонам. – Это же запрещено!
– Да ладно! Мы здесь все свои. Дай хоть кусочек!
Вернувшись с маленькой зелёной «какашкой», завёрнутой в обертку от конфеты, кум поднял палец вверх:
– Щас попробуем всунуть в себя этот кусок дерьма в виде дыма. Не знаю, что будет, но сосед говорит, может торкнуть серьёзно!
Свернув по козьей ножке, два кума уселись на скамейку у стола во дворе дома и раскурили, ожидая того, что произойдёт дальше.
– Михалыч, – Адам Ильич втянул в себя вонючий дым из кусочка зелёной «какашки», – скажу тебе по секрету, у меня в отделении лежит о-о-очень интересный тип. Не жрёт, не шевелится, не говорит, не худеет и каждый день исчезает на шестнадцать-семнадцать часов, как будто его просто не существует! Его охраняют сурьёзные люди. А когда его нет – охраняют воздух в палате!
Кум, втянув вонючий зелёный дым, задумчиво произнёс:
– Так это понятно, как божий день! Он в другой реальности живёт большую часть своей жизни… Слышь, кум, – Михалыч заговорщицки наклонился над ухом доктора, – давай с ним двинем в другой мир!
– Как это?
– А пошли в твой дурдом… и привяжем нас к нему и исчезнем в другой реальности вместе с ним!
– А это… – идея!.. – Адам Ильич ещё раз затянулся туманным зельем… Всё поплыло перед глазами – и да пребудет с нами сила! – и он мешком свалился бездыханный «мордой в салат»!
*****
В майский выходной день, после очередного совместного возлияния с любимым кумом Адам Ильич проснулся ни свет ни заря не в самом лучшем расположении духа. Рядом нежно сопела супруга. Приоткрыв одеяло, он взглянул на бархатную упругую попку, которая даже во сне пыталась прижаться поближе к любимому телу мужа. И хотя это всё выглядело довольно соблазнительно, особого желания прикоснуться к телу Танюши не было…
Глава 1. Дома
Адам Ильич был психиатром в обычном провинциальном психоневрологическом диспансере. По сути – в дурдоме. Как и многие другие, в свои сорок лет он имел всё необходимое для осуществления своей скромной жизнедеятельности: обычную квартирку с не лучшим ремонтом, посредственный автомобиль и деньги, достаточные для посещения всей семьёй среднего уровня курорта один раз в год. Семья его состояла из любящей и любимой жены Татьяны, оболтуса и лентяя двадцатилетнего сына Трофима, очаровательной семилетней дочурки Алёнки, которая души не чаяла в своём, обожающем её, отце, и белоснежного пушистого кота.
Многие годы Адам Ильич тянул свою нелёгкую ношу в виде лечения неадекватных пациентов и обеспечения будущего своих детей. Зарплата врача высшей категории оставляла желать лучшего. Можно, конечно, было зарабатывать гораздо больше, но совесть доктора не позволяла требовать с несчастных родственников сумасшедших пациентов мзду за то, что по праву принадлежит им бесплатно.
В свободное от работы время он частенько рассуждал о смысле жизни – для кого и для чего всё это нужно. Сожалел о своей ранней женитьбе, о раннем рождении первенца, о том, что не довелось ему попробовать сладости разгульной жизни. Сначала армия, затем – учёба – дом, потом – работа – дом. А так хотелось оторваться по полной, завести кучу подружек и наслаждаться всеми прелестями… холостяцкой жизни. Но что сделано – то сделано. Сумел забалабасить карапузов – сумей вырастить и воспитать их так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.
В конце концов быт так надоел и работа обрыдла, что хотелось выть на луну. Короткие запойные дни не помогали, становилось только хуже. И только маленькая Алёнка была светленьким лучиком в этом тёмном мире жизненного конвейера. Со своей радостной детской непринуждённостью она подбежит к любимому папочке, обнимет его своими маленькими нежными ручками – и сразу на душе Адама Ильича становилось теплее, и можно было дальше продолжать тянуть эту непосильную лямку однообразного бремени.
Сын не особенно радовал своих родителей учёбой и поведением: то пьянки, то гулянки на родительские финансы, то – побитая морда. А недавно вообще бросил университет, не доучившись даже на втором курсе. Работать он не хотел. Трофиму нравилось целыми днями вести жизнь растения – есть, пить, валяться днями на диване, пялиться в телевизор и выносить мозги родителям.
Особенно доставалось отцу. Приходя уставшим после работы, он видел злобный взгляд своего сына, считавшего в чём-то виноватым отца, и слышал изо дня в день повторяющийся вопрос:
– И когда ты всё это закончишь?
– Что закончишь?
– Ты сам прекрасно знаешь – что. Дай мне отдохнуть!
– Да ведь ты только и делаешь, что отдыхаешь!
Адам Ильич не мог понять, что происходит в голове Трофима, хотя сам работал с такими же, и от этого злился. Прямо сапожник без сапог! Сын же с каждым днём всё больше и больше озлоблялся на отца.
*****
Идея путешествия давно ворошила мысли доктора. Теперь же она воплотилась в реальность! Тяжким воскресным утром, когда голова гудела после вчерашнего возлияния, было всё решено.
«Всё, так жить больше невыносимо, – подумал док-
тор, – нужно дать себе отдохнуть, развеяться от всего быта, на время забыть о работе».
– Танюха, Танюха! – Адам Ильич ласково потрепал жену за попку. – Я хочу уехать!
– Куда ты собрался с утра пораньше? Спи, не морочь голову!
– Ты не поняла! Я хочу поехать куда-нибудь на месяцок отдохнуть!
Татьяна подняла голову с удивлёнными глазами. Сон как рукой сняло.
– Один или с семьёй? – в голосе Татьяны появились ехидные нотки.
– С дочей. Только с ней вдвоём и ни с кем более я смогу полностью отдохнуть морально. Мы уедем в ближайшее время.
На глаза супруги навернулись слёзы, но перечить Адаму Ильичу она не стала, зная, что, если в голову супруга втемяшилась какая-то идея, переубедить его невозможно.
Младшенькая проснулась, прибежала в постельку к родителям. На голове её, как обычно, расположился белоснежный пушистый кот Йарик, активно мурча, будто предчувствуя что-то необычное:
