— Ну-у, — замер Иван уже застегивая штаны. — Показывай, что хотел и уходим отсюда.
Бежать по темному коридору пришлось недолго. Первым следовал Фрош. Он и исчез тоже первым в гостеприимно (подозреваю, что им же самим) заранее распахнутую двустворчатую дверь и, добежав до камина, развернулся:
— Иван, спички дай. Тут надо подсветить. Я сам еле разглядел.
— Да возьми, — старательно прищурился тот в единственно сейчас возможный предмет для «разглядывания» — небольшой женский портрет, висящий на стене. А когда подросток поднес к нему зажженную спичку, недоуменно скривился. — И что? Надина. А спальня, видимо, их с… этим.
— И что? — по-змеиному прошипел Фрош и, бросив в нутро камина первую спичку, чиркнул второй. — Смотри внимательнее на ее глаза. — Иван прищурился с удвоенным старанием и теперь уже четко разглядел и, весь в мелкой патине времени, женский овал и знакомые пухлые губы и…
— Мать же твою…
— А что я тебе говорил?.. А-ай, — засунул Фрош в рот подпаленный палец.
— Глаза этой — голубые. А у Надины…
— Угольные. Еще один признак суккуба… Драпаем отсюда, герой-полюбовник? А то меня у крыльца Геша заждался.
— Еще как драпаем…
«…Взяла королевна лягушонка двумя пальцами, понесла его к себе в спаленку, посадила в углу, а сама улеглась в постельку. А он прыгнул и говорит:
— Я устал, мне тоже спать хочется. Возьми меня к себе.
Рассердилась тут королевна и ударила его изо всех сил об стену.
— Ну, уж теперь, мерзкий лягушонок, ты успокоишься!
Но только упал он наземь, как вдруг обернулся королевичем с прекрасными, ласковыми глазами. Он рассказал ей, что его околдовала злая ведьма. И никто бы не мог освободить его из колодца, кроме неё одной…»
отрывок из «Сказки о Короле-лягушонке или о Железном Генрихе».
— Иван…
— Да?
— Так, а мы что, его… полноценно увели? — в вопросе Фроша было, скорее, удивление, чем страх.
— Угу, мой кляйне лягушонок, — громко зевнул студент и перехватил веревку, заменяющую в данный момент поводья. — Еще как увели.
— Так, а мы что, теперь полноценные ко-но-крады?
— Ну, не совсем. Потому что это — кобыла, а не конь. Хотя… по уголовному кодексу, да. Но, ты ж у нас — малолетний. В крайнем случае, скажешь: силой тебя на лошадиный зад водрузил. Кстати, держись ко за меня ответственно. Не расслабляйся.
— Хорошо, — поддернул малец сумку, втиснутую между собою и теплой студенческой спиной, и снова обхватил Ивана руками. — Я тогда посплю пока. А ты управляй.
— Поспи, — шёркая «песочные» от недосыпа глаза, улыбнулся парень. — Но, родимая! Или как там дед всегда говорит? В общем, но!..
В общем, «приехали». Хотя, с места рванули еще пешком. Из утратившего свой «счастливый талисман» особняка, по дороге, ведущей обратно к столичному тракту. А как только справа, сразу за буковой рощей, сочно пахнуло лугом, решили через него свой маршрут сократить. И прошли мили две. Отчего не идти? В начале июня травы еще невысокие. К тому ж, ночную росу уже давно обдуло ветром, а на небе, бледно-голубым фонарем, висит предрассветное полнолуние. А вскоре и вовсе вынырнули на хорошо укатанную двухколейку, уводящую, видимо с тракта, как раз в нужную сторону. И, переглянувшись, двинули дальше по ней.
А примерно, еще через милю, наши путники вместе с дорогой уткнулись в низкие ворота с точно таким же забором, опоясавшим строения внутри. Вот тут и встал вопрос. Однако, сначала чисто просветительский:
— Это куда мы пришли? — в угасающем лунном свете, подростковая физиономия смотрелась как-то иначе. Взрослее, что ли? И Иван, внимательно в нее вглядываясь, даже с ответом промедлил. Фрош же, нервно потер сморщенный нос. — Это ферма какая-то? Воняет оттуда…
— Лошадьми.
— Что?
— Конная ферма графа Титкина. Известна на всю страну своими серыми джингарскими скакунами, — а потом, вытянув шею, прищурился. — Угу…
— Что, «угу»?
— Табун не внутри, а в открытом загоне ночует. А охраны и конюхов что-то не видно… А, вижу. И костерок у будки уже затух, — с этим же прищуром глянул он на мальца.
— И что с того? Предлагаешь перелезть и любезно подбросить поленьев?
— Да нет. Раз костерок затух, значит, дрыхнут, трудолюбцы.
— А, вдруг, нет? — сам не заметил, как вслед за студентом, свернул с просветительской темы, Фрош.
— А вот сейчас и проверим, — бросив в траву сумку, подошел тот вплотную к низкому заборчику.
— Иван, Иван, погоди, — видя такое дело, вскинул малец к груди руки.
— Ну, ты чего? Здесь в милях десяти, городок будет, Зимень — как раз на рассвете доедем. А там привяжем к коновязи у какой-нибудь конторы. Или ты…
— Я… только осторожнее. Если что, я Гешу вслед подтолкну… — ну что, студент Вичнюк, испортил внука ученой дамы? Нравственно разложил?
— Ладно, — ободряюще кивнув, подтянулся парень и закинул на доски ногу. А через пару секунд и вовсе исчез с другой, недоступной подростковому взору, стороны.
— Мать же твою, альма матер, Геша, — притянул к себе пса за металлический ошейник малец. — Если с ним что-нибудь случится, я себе никогда этого не прощу.
Пес, уткнувшись лбом в его коленки, оптимистично замахал хвостом…
— … и совсем стыд с совестью потеряли! Я кому сказала, морду отдвинь?!.. Эй, а, ну, отдай и морду отдвинь!
— Что?.. — Иван вскинул голову и удивленно уставился на орущую прямо у его левой ноги конопатую тетку. Тетка, с общипанным пучком зелени в одной руке, подбоченилась другой и набрала в могучую грудь воздуха:
— Лошадь свою от моей петрушки убери! И плати давай за ущерб, охальник! Она мне на два меденя товару сжевала!
— Иван, — обалдевшим шепотом выдохнул, прижавшийся к студенту Фрош. — Мы где?
Тот, скосясь на застывшую в ожидании торговку, таким же шепотом сообщил:
— В Зимени. Только я, кажется, того…
— Ага. И я тоже.
— Вы меня извините. Я нечаянно на ходу уснул, — пробежался наш герой глазами по пестрому ряду перегнувшихся через столы товарок «пострадавшей», а потом вернулся к ней самой. И даже попытался изобразить покаянную улыбку. Но, толи улыбка вышла кривой, толи у тетки к такого рода «аргументам» профиммунитет выработался:
— А чё ты мне скалишься? — зыркнув вдоль пустой улицы, применила она встречные «аргументы». — Плати, давай или я сейчас стражу городскую кликну! Нет, вы видали? — две ближние по ряду соседки, одна с пожухлой прошлогодней морковкой, другая — с шеренгой веселеньких полосатых носков, утвердительно поджали рты. — Нажрала мне тут петрушки, пока я корзину вытрясала, аж на три меденя!
— На сколько? — отозвались с прожорливой лошади Фрош с Иваном.
— А чего? — выкатила торговка глаза, сподвигнув последнего к срочному переходу на новый уровень переговоров.
Правда, из собственных «аргументов» у него остались лишь «шедевральные братья» в сумке. Но, данный артефакт сгодился бы сейчас разве как «ударная единица». Да к тому же, весьма сомнительная (и саму книгу жалко и, вдруг, знак сохранности на ней был одноразовым). Поэтому Иван решил начать издалека:
— Да вы не расстраивайтесь. У нас здесь родственник живет, в самом конце этой улицы. Так мы до его дома за деньгами сейчас…
— Да через час!
— Что?
— Самый умный что ли? Со мной такие побасенки не прошнырят, — под многознающие ухмылки товарок, оповестила пострадавшая. Иван же упрямо продолжил:
— Так мы же не просто так. Мы вам нашу лошадь в залог оставим. А как деньги принесем, ее заберем. А?
— Да два! Оставляйте в залог три меденя и скачите хоть до самой столицы.
— А какой же это залог? — удивленно пискнул из-за Ивановой спины Фрош, но тут рот открыло еще одно сильно заинтересованное лицо:
— Гутя, а ты глянь ко внимательно.
— Куда? — метнулась хозяйка элитной (судя по стоимости) петрушки к тоже элитной пасти кобылы. Но, не обнаружив торчащей из нее травы, развернулась к худощавой бабке. — Куда мне глядеть то?
Бабка, заинтересовав теперь всех без исключения, ткнула кривым пальцем в высокую лошадиную холку:
— Породу мышиную не признаешь? У тебя ж кум на такой же неделю назад к тебе ж и приезжал, только хромой, выбракованной по-ихнему. А кум у тебя где работает?
— Мать же твою… Фрош, медленно сползаем и быстро валим.
— Ага-а…
— Так это… А ведь точно, — распахнула потерпевшая рот, — А ну, стоять!!!
— Р-р-гаф! Р-р-гаф!
— Всем здравствуйте. Что за крик с утра пораньше?
— Господин стражный начальник, я воров поймала! Вот эти… э-э, вы куда?! А ну…
Дальше события пошли с завидной для любого нарушителя закона скоростью, но, к несчастию, наша криминальная пара, результатом блеснуть не смогла. И Иван, с сумкой в руке, уже обогнул двух стражников на подходе, когда сзади него раздался победный женский вопль:
