Страха нет, есть только здоровая злость и ненависть. Наверное существует какой-то порог, где любой, нормальный человек, претерпев определённое количество боли, страха и унижения либо ломается, либо побеждает себя. Кажется я только что перешагнул этот порог. И пусть сейчас, из-за грёбаного колдовства этой сучки я не могу пошевелить даже пальцем, не могу выдавить из себя ни слова… Да клядь, даже улыбнуться не могу без высочайшего соизволения! Я чувствую. Я знаю. Чёрта с два я подохну просто так! Вы, сучьи потроха, обязательно пойдёте со мной!
— Серж подойди ко мне. — Услышал я напряжённый голос Жизель.
Под давлением колдовства, разворачиваюсь и как зомби, подволакивая ногу, плетусь в её сторону. Жизель потянулась ко мне, подмигнув и сложив губки бантиком.
— Да подожди ты… Рано ещё… — остановил её Грог, — подойдя ко мне и зачем-то ткнув мне пальцем вбок.
— Бу! — коротко прогудел он сочным басом и рассмеялся.
— А ты уверенна, что это надёжно?
— Уверенна, — усмехнулась в ответ Жизель, — пока ещё ни одно живое существо само не оправилось от моего поцелуя.
— Я бы на твоём месте не был так уверен. — Грог обошёл меня по кругу, ещё раз ткнул пальцем, брезгливо протёр его об свою рубаху и убрал руки за спину.
— Кое-кто тоже был уверен, что сможет одной соплёй перешибить этого ушлёпка, что из этого получилось ты и сама видела. И не вздумай распустить свой язычок, это я тебе на будущее говорю! — продолжил он свирепо нахмурившись.
— Да, такое ещё долго не забудешь! Чтобы сам Грог, был связан каким-то мальчишкой… — Жизель рассмеялась. — Кому расскажи, не поверят…
— Я тебе расскажу! — Грог побагровел.
— На рудниках у меня до конца жизни будешь бесплатно работать. Ты мне лучше, знаешь, что скажи:
— А пока он такой, он соображает также или по-другому?
— Мне то почём знать, как он соображает. Я к нему в голову залезть не могу. А тебе зачем это?
— Хочу одну вещь проверить. — Он снова внимательно начал меня рассматривать.
— Какую? — с любопытством спросила Жизель, перестав хихикать и сделав серьёзное лицо.
— Эх!… Не быть тебе королевой. Мозгов у тебя недостаточно, в мать свою уродилась, толку от вашей красоты, если мозгов Бог-Кузнец не отвесил. — Вздохнув и с сожалением посмотрев на Жизель, продолжил, — может он, думает сейчас по-другому, не так, как раньше. Желает тебе угодить и в мыслях своих.
— Маменьке моей хватило ума замуж за тебя выскочить, да счастливо жить, ни в чём отказа не зная до сих пор, так и я не пропаду с такими родителями. Будущее его Величество, — обидчиво ответила Жизель, изображая полупоклон.
— Грог, я ничего не поняла. Ты либо говори нормально, либо молчи. Что без толку умничать, если объяснить внятно не можешь.
— Вот баба! — раздосадовано воскликнул он.
— Ты используешь это заклинание, и даже не знаешь как оно действует. И на кой ляд, я туеву хучу золотых отдал за твоё обучение, если они впрок не пошли! Головой подумай, если он подчиняется тебе не только телом, но и мыслями. То ты, запросто можешь приказать ему, захотеть передать книгу!
И вот здесь, меня проняло по-настоящему. Одно дело, быть скованным заклятием, и совсем другое, если эта мерзкая тварь, может управлять моим разумом.
«Сопротивляться, только сопротивляться! Иначе это буду уже не я» — решил для себя и начал медленно, как мантру, проговаривать про себя слова, когда-то понравившейся песни в исполнении группы «Потому что».
«В шумной толпе переполненной улицы
Сбившись плечами как твердь в твердь
Так что даже отрывались пуговицы
Смотрят друг в друга Жизнь и Смерть»
До Жизели, видимо, тоже дошёл смысл его слов. Она заметно оживилась. Прошлась по комнате, явно что-то задумав.
— Так давай проверим. Серж, ты должен передать мне кни…
— Стоять! — заорал Грог. — Стоять, кому говорю!… — он подскочил к Чародейке, чуть не сбив её с ног.
— Ты что, совсем последние мозги подрастеряла?
— Ты же сам хотел… — хлопала глазами Жизель.
— Я хотел, чтоб он передал книгу мне.
— Хорошо! Хорошо! Только успокойся. — она посмотрела на меня и заговорщически продолжила:
— Серж, возьми книгу и передай Грогу. Помыслы твои должны быть чисты, а желание искренним. Ты очень хочешь это сделать. Правда, малыш?
В голове у меня словно что-то щёлкнуло.
«Передать книгу Грогу. Чёрт, почему я раньше этого не сделал. Она может принадлежать только ему и никому более, это же очевидно. Это правильно» — Навязчиво продолжало щёлкать в мозгу. Я на самом деле искренне желал передать книгу Грогу, и был рад это сделать. Но, где-то на заднем плане снова зазвучали строки из песни:
«Смерть сказала: Жизнь, я тебя люблю
Я смотрю на тебя и, волнуясь, немного робею»
Медленно приближаюсь к столику и понимаю, что стало получаться проговаривать слова шёпотом:
«Хочешь, я ради тебя всех их убью»
Протягиваю руку, чтобы её взять.
«Я бы сделала что-то ещё, но я не умею»
С последним произнесённым словом беру книгу в руку. Раздаётся громкий хлопок, а яркая зелёная вспышка, ослепляет всех участников события.
Желание только одно
Боль. Никогда не думал, что существует столько оттенков боли. Тупая не прекращающаяся, сводящая с ума, словно тебя взяли за руки и за ноги и выкручивают как тряпочку, каждая мышца, каждая косточка в напряжении и ожидании. Боль…. А это, кажется, новая. Накатывающая как прибой, неумолимо усиливающаяся, доводящая почти до потери сознания, колокольным набатом отдающаяся в голове. Бом-м-м-ммм… Боль. Раскалённым железом вгрызается в плоть, пронизывает до костей, выворачивает наизнанку. Не знал, не думал, что может болеть всё и сразу. Господи! Как же больно-то! И почему я ещё не сдох? Каждый вдох как подвиг. Попытка пошевелить хотя бы пальцем, приносит новые, мучительные вспышки боли. Боль. Её Величество, боль! Госпожа! Королева, боль. Да дайте мне сдохнуть уже наконец-то!
Ну уж хрен! Не дождётесь! Пока дышу — живу. Пока живу — надеюсь. Вдох. Ещё вдох. Дыши сука, не хлюзди! Толкай этот грёбаный воздух в себя. И выталкивай. Ещё не всё. Ещё можно надеяться, надеяться можно всегда. Даже когда кажется, что уже некуда. Какого лешего так больно то? И почему я ни черта не помню? Полегче… Да, совсем чуть-чуть, но полегче. Вроде начинает отпускать. Появляются звуки. Да, слышу звуки, а не безумный звон в голове. И дышать, дышать становится чуть легче. Надо просто подождать. Ещё немного полежать и не шевелиться. Совсем. И даже не моргать. Дыши. Ещё дыши. Не надо думать, просто дыши. Кто молодец? Я молодец. Да…. Идиот…. Дыши.
Пытаюсь открыть глаза, волной накатывает тошнота и новый, мучительный приступ боли. Сдерживаю, готовый сорваться с губ стон. Вдох, вдох, выдох, вдох. Что ж я маленьким не сдох?
Сквозь гул в ушах различаю два голоса, которые судя по интонации, о чём-то громко спорят. Постепенно память начинает возвращаться, словно слайдами всплывают воспоминания о событиях сегодняшнего дня. Ещё подождал, чередуя вдохи и выдохи, стараясь сосредоточиться только на этом. Следующая попытка открыть глаза была более успешной. Оказалось, что я лежал на полу у противоположной дивану стены. По комнате по-хозяйски расхаживал Грог, а Жизель сидела на диване. В гостиной был полный раздрай. Стол опрокинут и, кажется, разломан, книга валяется перевёрнутой на полу. Рядом со мной разбросанные вещи из шкафа усыпанные осколками битого стекла.
«Что здесь произошло? Почему в квартире как после бомбёжки? И почему я валяюсь словно мешок с костями, не могу пошевелиться и ни хрена толком не помню?» — назойливо роились вопросы в голове, на которые не было внятных ответов. Да и невнятных тоже не было.
